— Конечно, мой господин! — Старик торопливо закивал. — Я сразу понял, что вы не из местного отряда нинь-дзя.
— А вот это тебя вообще не касается! И жеребца в стойла определи, почисти да овса задай! — Ник бросил старику поводья. Не замечая благодарного взгляда Борьки, отворил скрипучую дверь и скрылся в полумраке гостиницы.
Змей проводил его взглядом и страшным шепотом пояснил:
— Это наш начальник. С самого верха! С проверкой в наш город прибыл. Только никому! Ясно, уважаемый?
— А как же не ясно? Яснее ясного! — закудахтал старик и даже соизволил встать и взять Борьку под уздцы. — Все будет в лучшем виде! Никому не скажу! Никому!
Змей украдкой подмигнул мне желто-зеленым глазом и посторонился, пропуская меня в караван-сарай.
Попав в густой полумрак, разбавленный только слабым светом, льющимся из узеньких окон, я на миг ослепла и оглохла. Ну ослепла — ясно почему, а оглохла от громкого гула. Когда глаза попривыкли, я вытаращилась от удивления, разглядывая огромную толпу наивных бедолаг-гостей, прибывших на день рождения принцессы и теперь громко пытающихся получить ответ на вопрос, где им сегодня спать, есть и вообще остановиться.
А ведь не промахнулись шамахане с названием. Сарай, он и в тундре сарай!
Этот конфликт пытался урегулировать толстый парень в цветастом халате и с какой-то странной конструкцией на голове. Он орал так, быстро объясняя дотошным гостям, кому из них куда отправляться, что перекрикивал даже царивший в зале гул. Видимо, конфликт понемногу разрешался, так как дожидавшиеся места в «сарае» гости небольшими группками уходили вверх по лестнице. Толпа редела, и мне даже показалось, что настойчивый шум стал каким-то блеклым, не угрожающим и даже немного просящим.
Ясно, почему хозяин гостиницы отсиживается на улице. Поставил на передовую какого-то слугу и не особо волнуется, прикидываясь нищим.
— Пойдемте, чего встали? — Из пестрой толпы вынырнул Ник.
Вот ведь, а я даже не заметила, что он куда-то уходил, пока я… Я бросила взгляд на замершего рядом Змея. Нет, пока мы ошалело разглядывали этот гудящий рой.
— Тебя ждем! — Змей вдруг сцапал меня за руку и в ответ на мой удивленный взгляд, пояснил: — Чтобы не потерялась.
Ник не оставил этот жест без внимания и подхватил меня под другую руку.
— Тогда уж я позабочусь о вас двоих! — И потащил нас в толпу.
Как уж мы выбрались из этой давилки, не знаю, но мне с моим богатым воображением показалось, что нас сожрало какое-то чудовище, переварило и выпихнуло из… В общем, не знаю, из чего чудовища любят выпихивать свой случайно переваренный завтрак, но чувствовала я себя примерно так же.
Наивная! И я еще смела полагать, что проблема с расселением решена? Даже сейчас удивляюсь, как я осталась жива после того, как в меня трижды чуть не вцепились дородные тетки, норовя намотать мои локоны, точнее, то, что от них осталось, на кулак, и все потому, что у меня на голове нет странного темного мешка и я иду вместе с двумя стражниками (то бишь мужчинами!) в сторону заветной лестницы; после того как бесчисленное множество раз меня попытались ущипнуть за филейные части тела местные казановы! Причем один раз ущипнули Змея. К счастью, он не растерялся, а так обложил сластолюбца на тарабарском, что нам тут же расчистили дорогу, и остаток пути до лестницы мы проделали даже в относительном спокойствии. Жаль, что он не поговорил по душам с шамаханами в самом начале нашего пути через эти тернии к чердачным звездам!
Действительно, когда мы добрались до второго этажа, мне показалось, что я попала в райские кущи. Широкий, светлый коридор, ряд белоснежных дверей, цветастый ковер, диковинные плодоносящие и цветущие карликовые деревья, улыбчивые люди и даже крошечный фонтан в центре. А из дверей в двери порхают (по-другому и не скажешь) с яствами и кувшинами луноликие полуобнаженные пери. Я даже через защитную ткань костюма почувствовала, как у Змея вспотели ладони.
— Надеюсь, нам сюда?
— Выше! — коротко бросил Ник и повел нас на третий этаж, где и располагался обещанный хозяином чердак.
Змей только печально вздохнул, выпустил мою руку и поплелся следом.
— Ладно. Тогда, может, хоть накормят. Согласен жить и на чердаке, если мне будут прислуживать такие нимфы.
Вскоре мы остановились у одинокой двери и, дождавшись когда Ник откроет дверь, шагнули в наши хоромы. А по-другому и не скажешь! Что такое рафинированное убранство второго этажа по сравнению с этим?
Деревянные стены давно не знали уборки, и вместо ковров на них висели узоры застарелой, лохматой от пыли паутины. Мебели не было и в помине. Кровати, стол и стулья здесь заменяли несколько настланных друг на друга зашарканных ковров, но! Здесь было огромное окно, сквозь распахнутые рамы которого в комнату врывался напоенный солнцем и каким-то сладким ароматом ветер, а настланные друг на друга ковры оказались чистыми и удивительно мягкими. Более того! На них было накидано с десяток мягких подушек. Но самое главное я нашла за ширмой в самом углу нашего огромного жилища. В деревянной лохани меня дожидалась чистая, теплая вода, рядом лежал кусочек мыла и огромное, раскрашенное дивными узорами пестрое полотенце.
Конечно, я возжелала вымыться, и немедленно. Мужчины наотрез отказались уходить, но клятвенно пообещали не подсматривать.
Ладно. Поверю на слово!
Забравшись в лохань, я, не переставая коситься на ширму, наскоро вымылась. Конечно, это вам не батюшкина баня, но после стольких дней скитаний я была безмерно счастлива смыть дорожную пыль. А что еще нужно для счастья тому, у кого украли настоящее и будущее оставляет желать лучшего? Натягивать на себя пыльные, пропитанные потом вещи я так и не решилась. Замотавшись в длинное, скрывающее меня с головы до ног полотенце, я, как могла, постирала, а точнее, прополоскала одежду и, оставив ее в мыльной воде, вышла из-за ширмы.
— А где бы мне повесить вещи?
— Ты что, истратила всю нашу воду, чтобы постирать вещи? — Ник, возлежавший на подушках, даже сел. — А отдать служанке ты их не додумалась?
Не додумалась! Я вообще думала, что служанки к нам не приставлены и уж точно не будут стирать тряпки какой-то славички. Но об истинной причине моего трудолюбия он не узнает!
— Еще чего! — Путаясь в полотенце, я, семеня мелкими шажками, прошествовала к ложу из ковров и уселась подальше от обосновавшихся там мужчин. — Вообще-то я не доверяю свою одежду какой-то сарайной прислуге!
— Тогда ходила бы в грязной! — Похоже, Ник оказался весьма недоволен моим подвигом. Жаль! Для кого я вообще его совершала? Хотела быть чистой, с волнистыми волосами, чтобы он увидел меня и понял… Не знаю, чего он там в моих мечтах должен был понять, но явно не то, что я истратила на свои нужды всю теплую воду! — Ты пойми! Мы практически в пустыне! В оазисе! Да! Но даже в оазисе воду надо тратить аккуратно, думая не только о себе, но и о других страждущих!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});