Читать интересную книгу Новый Мир ( № 10 2007) - Новый Мир Новый Мир

“Отношения Иосифа с Сьюзан [Зонтаг] — тема для биографов обоих литераторов”.

Игорь Манцов. Не учи ученого, съешь коня печеного. — “Взгляд”, 2007, 29 июля <http://www.vz.ru>.

“Там, в письме [академиков к Путину], есть замечательный пассаж, цитата из дружественного академикам американского Нобелевского лауреата: „Опыт ученого делает религию совершенно несущественной. Большинство ученых, которых я знаю, вообще не думают на эту тему. Они настолько не размышляют о религии, что даже не могут считаться активными атеистами”. Именно. Так. Потому что атеизм — это другое, это серьезное. Атеизм — следствие честного гуманитарного выбора <…>. А пресловутый „опыт ученого” — это опыт Фауста, это договор сами знаете с кем. <…> Интеллектуально честный атеист — допустим, Ницше…”

Между бараком и бардаком. Беседу вел Александр Гаррос. — “Новая газета”, 2007, № 52, 12 июля <http://www.novayagazeta.ru>.

Говорит Дмитрий Быков: “Я пишу очень мало по сравнению с Горьким, Толстым, Золя, Дюма, Чеховым даже, который за двадцать пять лет написал двадцать томов первоклассной беллетристики и писем, не уступающих ей. (Извини, что приходится приводить примеры из этого ряда.) А причины любой творческой активности — бешеной или небешеной — я думаю, одинаковы. Страх смерти, желание остановить общее движение не в ту сторону, отсутствие более интересных занятий. Последнее превалирует”.

“Не хочу я ни ГУЛАГа, ни как при Ельцине, но как при вас — я тоже не хочу”.

“До конца года я должен закончить два маленьких романа — „Список” и „Остров Джоппа”. Сдать в “ЖЗЛ” биографию Окуджавы. Подготовить сборник рассказов для „Вагриуса”. Еще, наверное, выйдут книжка стихов и сборник статей. В будущем году буду писать роман „Остромов, или Ученик чародея” (про ленинградское масонство 1920-х годов) и медленно готовиться к „Камску” — роману очень для меня важному <…>”.

“Окуджава сорок лет работал русским народом — писал народные песни. Мне интересно, как он это делал. <…> Потом, моя речь в огромной степени состоит из его цитат, — разобраться в нем — значит разобраться в себе”.

“Нам не хватает нормального европейского радикализма...” Беседовала Маргарита Бурамбаева. — “Русский Журнал”, 2007, 16 июля <http://www.russ.ru/culture/besedy>.

Говорит сценарист, драматург, театральный режиссер Михаил Угаров: “И до сих пор: почитаешь пьесу — и задай себе вопрос, кем работает этот человек [персонаж] и какую он получает зарплату. Ты не ответишь на этот вопрос. Кажется, что никто не работает, но у всех треугольники любовные либо личные драмы”.

Андрей Немзер. Что, если это песня? О книге Льва Осповата “Как вспомнилось”. — “Время новостей”, 2007, № 114, 3 июля <http://www.vremya.ru>.

“Лев Самойлович Осповат, историк испанской и латиноамериканской словесности, переводчик, биограф поэта Федерико Гарсиа Лорки и художника Диего Риверы, автор нескольких весомых статей о Пушкине, написал еще одну книгу — „Как вспомнилось” (М., „Водолей Publishers ”). Что вспомнилось, / как вспомнилось, / и — ни размеров, / ни рифм, / ни поэтических образов. / Только / заданный первыми же словами, / пришедшими в голову, / ритм, / подчиняясь которому / возникают, / проборматываются / и ставятся в строчки / остальные слова. Первой — задающей мелодию — миниатюре предпослан эпиграф: ...что, если это проза, / да и дурная?.. <…> Л. С. написал свою книгу верлибром — стихом, не знающим ограничений (только „произвольное” деление на строки), который в ХХ — ХХI веках может (не всегда и не у всех!) служить аналогом „прозаических” пятистопников Жуковского и Пушкина. Конечно, при выборе размера (интонации, конструктивного принципа) сказался опыт переводчика поэзии ХХ века (в частности, Пабло Неруды, одного из самых любимых поэтов и самых обаятельных его персонажей). Конечно, в формуле „дурная проза” (так увертюра и названа) слышится самоирония, за которой нешуточная (и понятная) тревога автора, вдруг дерзнувшего предстать поэтом — заговорить о себе и от себя. Но, по-моему, важнее было обозначить „пушкинскую” тональность — тональность, позволяющую соединить анекдоты в духе Table-talk и исповедальную лирику”.

Андрей Немзер. Поэт, любимый небесами. К 250-летию графа Хвостова. — “Время новостей”, 2007, № 132, 27 июля.

“Он сочинял далеко не „хуже всех” — хоть в дохвостовскую эру, хоть при его жизни, хоть в наши времена на литературном поприще толклось (и толчется) великое множество сущих бездарей, к каковым Дмитрия Ивановича отнести нельзя. Хвостов стал мифологическим персонажем в силу трех причин. Он жил и писал очень долго. Он был современником культурного переворота, радикально изменившего представления о литературном деле и личности писателя. И — самое важное — он любил литературу во всем ее объеме. Любил не токмо собственные, но и чужие сочинения <…>”.

Андрей Немзер. Песня без слов. 175 лет назад Лермонтов написал стихотворение “Русалка”. — “Время новостей”, 2007, № 134, 31 июля.

“В „Русалке” варьируется метрический рисунок „Ангела” (первого из трех необъяснимых чудес юного — потаенного, амбициозного, „дикого” — Лермонтова, два других — „Парус” и „Русалка”; ни один русский поэт — включая Пушкина! — в семнадцать лет такого не написал)…”

Василина Орлова. Русский остров. — “Наш современник”, 2007, № 5.

Очерки о Дальнем Востоке.

Александр Павлов. “Симпсоны” как политика. Статья вторая. — “АПН”, 2007, 12 июля <http://www.apn.ru>.

“<…> настоящую политику и истинную демократию создатели „Симпсонов” скорее видят в институтах местного самоуправления, чем в „столичном болоте”. То, что действительно отчетливо читается в „Симпсонах”, так это культ местной политической жизни. Мы без натяжки можем назвать Спрингфилд типичным городом-государством, берущим свои истоки в древнегреческой традиции”.

“<…> большинство шуток шоу — это не обыкновенный фарс, а интеллектуальная сатира, вот почему соль шутки не всегда находится на поверхности”.

“Кое-что следует сказать и о том, какой предстает в сериале Россия…”

Статья первая появилась на сайте “АПН” 29 мая.

Владислав Поляковский. Римская консерватория. — “TextOnly”, 2007, № 22 <http://textonly.ru>.

“Если верить Элиоту, у поэзии существует три голоса: голос поэта, говорящего с самим собой или ни с кем, голос поэта, обращенный к аудитории, и голос поэта, воплощенный в драматическом персонаже. В приблизительном упрощении подобное деление определяет лирику (как разговор поэта с самим собой), „эстрадную” поэзию (как обращенную к аудитории и нуждающуюся в резонансе) и, условно скажем, эпическую, как воплощенную через драматических персонажей. <…> Возвращаясь к Элиоту, попробуем определить, к какому из предложенных им видов он бы отнес стихи [Марии] Степановой, умей он читать по-русски <…>”.

Андрей Родионов. Стихи — это страшная сила. Беседовала Юлия Глезарова. — “НГ Ex libris”, 2007, № 23, 5 июля.

“Поэзия сейчас — скорее декоративный элемент здания, а не несущая балка, как это было, например, в 60-х годах”.

“Я родился и вырос в Мытищах. Так вот, класс, который на два года старше меня, весь на кладбище лежит. Кто в перестрелках погиб, кто от дешевой водки умер… От нищеты, от нереализованности. Ничего в России не меняется, жизнь человеческая по-прежнему ни копейки не стоит… А таких людей, которые могут этому всему противостоять, да еще и говорить красиво и авторитетно, сейчас таких совсем мало”.

“Поэт — это человек, который сразу выходит, и ты понимаешь, что это — поэт. Дело в том, что есть не только сила тьмы, сила природы, сила больших городов, сила государства. Есть еще и сила поэзии. Невероятная сила, и тут стесняться нечего”.

Русское национальное искусство существует. Беседу вел Дмитрий Володихин. — “Политический журнал”, 2007, № 21-22, 23 июля <http://www.politjournal.ru>.

Говорит Капитолина Кокшенёва: “Этим талантом обновления традиции и умением удерживать русский дух в литературе обладают Геннадий Головин, Олег Павлов и Вера Галактионова, Владимир Личутин и Николай Калягин, Леонид Бородин и Василий Дворцов, Лидия Сычева и Зоя Прокопьева, Петр Краснов и Борис Агеев, Александр Сегень и Михаил Тарковский, Виктор Николаев и Анна и Константин Смородины, Николай Зиновьев и Николай Рачков. Именно они утверждают своим творчеством русский тип прозы”.