в должности нового премьер-министра России.
С момента президентских выборов 1996 г. Ельцин был озабочен, если не сказать одержим, тем, как сохранить свое наследие. Глеб Павловский, его политтехнолог, вспоминал, как в августе того года Чубайс, только что назначенный руководителем Администрации Президента, созвал совещание ближайших помощников Президента. Он сказал, что Ельцин больше не будет баллотироваться. Главной задачей второго срока будет поиск достойного преемника.
Ельцин изначально рассматривал Бориса Немцова как возможного кандидата. Во время своего первого срока он посетил Нижний Новгород, где Немцов был губернатором, и был впечатлен его энергией. Он говорил о нем Биллу Клинтону и Гельмуту Колю как о молодом человеке, у которого есть будущее. Но, уговорив его приехать в Москву весной 1997 года, Ельцин был разочарован. Немцов, решил он, как и Чубайс, - "технолог, менеджер, специалист, [а не] национальная фигура, способная консолидировать целые слои общества". Черномырдин и Примаков были представителями другого поколения, не готовыми к реформам и неспособными вести Россию в наступающий новый век. Правительство Кириенко было "управленческим, технократическим... и не имело политической поддержки - ни авторитета, ни влияния на общество". Ельцин рассматривал и другие варианты, но быстро их исключил. Лидер "Яблока" Григорий Явлинский был "хорошей, сильной фигурой", но сектантской и слишком привязанной к своей фракции. Игорь Иванов, министр иностранных дел, был союзником Примакова.
Более серьезным претендентом был министр путей сообщения Николай Аксененко. Ельцин считал его отличным экономическим плановиком и возможной альтернативой Кириенко и Степашину. Но большинство Думы его недолюбливало, и Ельцин пришел к выводу, что его лучше держать в резерве. Он так и остался потенциальным преемником, который так и не смог реализоваться.
Остался Владимир Путин.
Ельцин начал рассматривать Путина в качестве возможного премьер-министра летом 1998 года, когда стало ясно, что Кириенко не справляется с этой задачей. Он долго размышлял о роли Путина в уходе Собчака. У меня были смешанные чувства, - писал он позже. Но я глубоко восхищался его действиями. Юмашев был убежден, что этот эпизод, как никакой другой, убедил Ельцина в том, что Путин способен стать президентом. Он уже фактически руководил вторым городом России - Санкт-Петербургом. После того как ему передали ответственность за регионы, он произвел на Ельцина впечатление жестким, бесцеремонным подходом к губернаторам. Будучи главой ФСБ, он отказался подчиняться Примакову. Он не "позволял манипулировать собой в политических играх", - писал Ельцин, - а его "очень жесткие высказывания, осуждающие политический экстремизм", не позволили выплеснуть неприятности на улицы после вялой реакции правительства на антисемитские выступления Макашова.
Затем последовала история с "Мабетексом". И здесь он показал себя уверенно. Ельцин считал Скуратова "пешкой в игре больших политических людей". Им манипулировал Лужков, который хотел спровоцировать политический кризис. То, как Путин разобрался с Генеральным прокурором, убедило его, писал он позже, что тот обладает "жесткими чертами характера... необходимыми в жесткой политической борьбе".
Впоследствии Ельцин утверждал, что никогда не рассматривал Степашина в качестве временного премьер-министра и планировал назначить Путина, когда придет время:
У Путина... есть воля и решимость. Я знал, что это так. Но интуиция подсказывала мне, что вводить Путина на политический ринг в тот момент [в мае 1999 года] было бы преждевременно. Он должен появиться позже... Я не хотел, чтобы общество слишком привыкло к Путину за эти ленивые летние месяцы... Фактор неожиданности должен был остаться нетронутым... Мне нужен был кто-то в качестве приманки. Альтернативы не было. Эту роль пришлось доверить милому, порядочному Сергею Степашину. Конечно, я попытался бы объяснить ему, что вопрос о будущем, о президентских выборах, остается открытым. И у него тоже будет шанс проявить себя.
Но эти строки были написаны год спустя, когда драма уже разыгралась. В то время все было не так однозначно. Ельцин чувствовал, что Путин будет сильным кандидатом. Но это не означало, что он принял окончательное решение. И Юмашев, и Александр Волошин, сменивший Бордюжу на посту главы Администрации Президента в марте 1999 года, считали, что он еще не определился. Когда Степашин был назначен, предполагалось провести президентские выборы, как и планировалось, в июне 2000 года. У него был целый год, чтобы проявить себя. Если бы он успел это сделать, Ельцин, возможно, сделал бы Степашина, а не Путина своим преемником.
Было и другое соображение.
Ельцин переизбрался в 1996 году благодаря поддержке олигархов. Теперь они стали слишком могущественными, о чем свидетельствует легкость, с которой Березовский и Гусинский свалили Чубайса и Немцова после аукциона "Связьинвеста". Березовский, в частности, был занозой в боку Ельцина. Ему "надоело даже упоминание имени Березовского", - писал он. Но я всегда старался сохранить его в своей команде... Мы порой вынуждены использовать людей, к которым не испытываем особо теплых чувств. [Он], безусловно, был союзником. Но он был трудным союзником.
Единственной группой в России, способной уменьшить олигархов в размерах, были "силовики" - люди, занимавшие руководящие посты в "силовых министерствах" (а в России все они были мужчинами): Обороны, внутренних дел, ФСБ, пограничных войск, ГРУ, которое руководило военной разведкой, и СВР - внешней разведкой. Кириенко был последним чисто гражданским премьер-министром Ельцина. Примаков возглавлял СВР, Степашин, будучи министром внутренних дел, руководил ФСБ. Повышение Путина в 1998 г. до первого заместителя Юмашева, а затем и до главы ФСБ стало одним из ряда изменений, призванных, по словам пресс-секретаря Ельцина Сергея Ястржембского, сделать администрацию президента более "мускулистой". Патрушев, возглавивший Контрольное управление, также был выходцем из ФСБ, как и два других высокопоставленных чиновника, недавно назначенных на высокие посты.
Ельцин объяснил обращение к силовикам не как попытку обуздать олигархов, а как реакцию на изменение настроений в обществе. На самом деле эти два фактора были связаны. «Я давно чувствовал, - писал Ельцин, - необходимость нового качества в государстве, стального хребта, который бы укреплял все правительство. Нужен был человек интеллектуальный, демократический, [но и] по-военному твердый».
Путин, по мнению Ельцина, отвечал этому описанию. Так же, в определенной степени, поступал и Степашин.
На посту директора ФСБ Путин был более заметен, чем на предыдущих московских должностях. Чтобы справиться с этой проблемой, он попытался собрать небольшой круг доверенных журналистов, которым он давал желанные интервью, как это было в бытность его заместителем мэра Санкт-Петербурга. Его усилия не всегда приводили к тем результатам, на которые он рассчитывал. Елена Трегубова, пышноволосая блондинка лет двадцати из "Известий", обладающая острым умом и сатирическим даром, позже написала уморительный рассказ о том, как Путин пытался очаровать ее во время флиртующего ужина тет-а-тет в пустом суши-ресторане, откуда были изгнаны другие клиенты.