— Придется выручать вас снова, хотя к лучшему это или нет, я пока не знаю, — предрек он, словно разговорившаяся скала. — Следуйте за мной, надо отсюда выбираться. Держитесь за руку.
А когда они вырулили из потока и оказались около недавно конфискованных у каких-то бандитов вездеходов, Лумис добавил, обращаясь к одному из молодых соратников по истреблению избранных:
— Будете присматривать за пожилым. Заодно, если не лень, почерпнете каких-нибудь никчемных, но крайне забавных знаний. Человек интересный.. Накормите и напоите его. Внутри машины, понятное дело, иначе эта толпа несчастных захлебнется слюной.
С тех пор астроном и следовал с ними везде, ибо распрощаться с ним теперь значило свести на нет все то, что уже вложено в восстановление его физического облика, ведь времена теперь стали еще похуже тех, в которых профессора подобрали. Ценность же его как узкого специалиста-теоретика вместе с ценностью его науки, и раньше на практике сводящаяся к нулю, теперь упала в отрицательную область — ни Фиоль, ни Красный Гигант Эрр, ни Мертвый Драконий Глаз, ни луна Мятая, ни, тем более, какие-либо планетарные элементы системы над Геей уже не наблюдались.
20. БЕЗ СУЧКА И БЕЗ ЗАДОРИНКИ
Привычность обстановки — значительный плюс, даже больший, чем перевес в вооружении, тем более что вторая составляющая здесь не присутствовала. И все становится просто. Особенно сейчас, в тесноте подвижного железа. Это свои танко-механики, у кого за плечами тысячи часов тренажерного пота и десятки минут прессованности боев. Они нутром ловят и предвидят за секунды, когда рукоятка, обернувшись волчком, оживит какую-нибудь большую твердую деталь. Тем, кому такая впаянная в нутро «Циклопа» жизнь внове, нужно время для приспособления. Конечно, среди расовых наблюдателей есть и такие, кого пусть факультативно, но натаскивали в изучении общего устройства боевых машин. С ними сложнее. А с львиной массой — с теми, кого .втиснули в специально освобожденное креслице кого-то из экипажа, просто чтобы таращиться глазами вокруг, — с ними никаких проблем. Не нужно марать руки кровью, стукая в висок зажатой в кулаке гранатой. Не надо рисковать окружающими приборами, ибо неизвестно, пробуравит ли приставленный вплотную игломет жертву насквозь. Нужно просто внезапно и без предупреждения крутануть башню и одновременно произвести выстрел каким-то из калибров. И тогда не успевшего среагировать человека инерция шатнет в сторону и тут же его голову — неважно, в шлеме или без — припечатает, сомнет в кашу отдача гавкнувшего орудия. И все! Куда унесся снаряд, значения не имеет — он был здесь фоновым героем.
Но действовать нужно по обстановке. Ведь не всегда возможно так удачно, мгновенно, без сучка и без задоринки, превратить приставленного к экипажу наблюдателя в кисель. Требуется прикладная оперативность ума. Иногда подвижность внутренней механики является только промежуточным этапом: допустим, неожиданным вращением башни зажать пальцы эрэнкашника и обездвижить его посредством болевого шока. Конечно, хорошо, если удастся с ходу, метнув пятидесятитонность башни на девяносто градусов, вырвать таким манером руку. Тогда добить так и так придется, хотя бы из гуманизма. (В первом случае — только из обязательства перед товарищами и из педантичной приверженности плану.) В единичном случае произошедшее даже можно выдать за чудное схлестывание в узел нескольких независимых случайностей. Разумеется, подозрительно, и расследование неминуемо! Но попытаться-то…
Короче, уход из-под власти Расового Наблюдательного Комитета в отдельно взятом танке не представляет особой сложности. В любом случае против одного приставленного «друга» в сокращенном на стрелка-радиста экипаже остается шестеро. Соотношение в пользу восставших — налицо. Проблемы возникают при синхронизации действий в «пятерне», тем более в «квадратной» и тем паче в еще больших формированиях. Но если все загодя договорено, то…
В общем, те мятежники, кто произвел свое черное дело снаружи, в темноте расстелившейся долины, одержали над «друзьями» победу вчистую. Или почти вчистую. Подумаешь, в какой-то из машин какой-то резвый комитетчик успел воспользоваться иглометом: в экипаже шестеро, в разных углах в процессе обстрела всех секторов из сидячего положения он продырявил собственную ногу. Эффект тот же. Три-пять иголок одновременно вызывают болевой шок.
Если бы на палубах оставшегося в ущелье Верблюжьей Шеи гига-танка все произошло так же лихо, то…
21. ПОДХОД ТОЧНОЙ НАУКИ
— Я хотел с вами побеседовать, товарищ звездочет, — произнес Лумис, приглашая астронома присесть на разложенные на полу пещеры сиденья, выдранные когда-то из какого-то транспортного средства. Имя и фамилия ученого не имели для Лумиса Диностарио никакого значения, так же как его возможная былая слава в узких кругах мировых светил, уже само его занятие высвечивало такую грань индивидуальности, что атрибуты обычного человека совершенно не требовались. — Побеседовать по серьезной для нас теме.
— Понял вас, командор, — тряхнул солидно подбритой бородкой астроном. Обскоблить растительность пришлось в связи с частыми и неизбежными напяливаниями изолирующего противогаза, а называя Лумиса командором, он хоть как-то выделял его из толпы «молодых людей». — Вы хотите поднять давно откладываемый вопрос о моей ненужности в вашем вынужденно узком кругу? Я вас весьма полностью понимаю, так что можете не извиняться. Как только вы предложите мне уйти, я сделаю это тут же. Можете не объяснять, я знаю, что количество продовольствия в вашем коллективе пополняется от случая к случаю, и совершенно нерационально тратить его даже в небольшой дозе на немолодого человека, не могущего принимать участие в активной деятельности по уничтожению чудом сохранившихся государственных структур. Я готов. Единственное, о чем попрошу, — выдать мне некоторое количество воды, тогда я смогу отойти достаточно далеко от лагеря, на случай, дабы вас не кольнула совесть, если случайно, в процессе странствий, мое остывшее тело попадется вам на глаза. Лумис выслушал монолог ученого с неослабным вниманием.
— Ценю ваше самопожертвование, астроном, — кивнул он, не дождавшись продолжения. — Однако мы к вам уже попривыкли, так что не торопитесь. Все там будем. Вам тем более не к лицу — у вас есть цель. Это наша не зависит от внешних условий непосредственно, а ваша как раз — очень. Помните, вы говорили, что пыль рано или поздно по законам тяготения и энтропии упадет? Ну вот и дожидайтесь, когда на небе снова засияет мать Фиоль.
— Процесс может затянуться, — удрученно развел руками профессор. — И не знаю уж насколько.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});