— А ты-то его что защищаешь? — спросил Хват.
— Потому что он мой друг! Я его не первый год знаю. Дрозд меня ни разу не подвел. И с другими никогда не подличал, ни с оборотнями, ни с людьми. Он правильный до тошноты. Станет княжить, в лепешку расшибется, а добьется справедливости! Мне тебя даже жаль, черный. Такое бремя на себя взваливаешь, — Вьюн глянул на друга, изобразив на физиономии живейшее сочувствие.
Пес закатил глаза. Кошак невозможен. Серьезные переговоры с его помощью начинают превращаться в ярмарочный балаган. Вожаки с ухмылками переглянулись.
— В одном точно не врут, — сказал Колун. — Дружат давно. Но я бы попросил у тебя, Кречет… или Дрозд?
— Для тебя Кречет.
— Хорошо, — медведь кивнул. — Попросил бы у тебя клятвы на крови… На ее крови, — показал на Винку. — Она, похоже, тебе дорога?
— Верно.
— И еще прошу поединка. Хочу знать, какой ты воин. В кого обращаешься?
— В пса.
— Значит, сражаться будем людьми. Согласен?
— Согласен.
— А я хочу сразиться с псом, — Сиплый оскалил зубы в волчьей ухмылке.
— И я, — выступила вперед Ненасыть.
— Как скажете, — пожал плечами Дрозд. — Кто первый?
— Сначала клятва, Кречет, — напомнил Хват. — Я драться не хочу, мне важнее получить твое слово.
Пес, не обращая внимания на толпящихся вокруг обротней, неохотно расступившихся перед ним, подошел к девушке.
— Виночка, я ведь просил, — укоризненно взглянул девушке в лицо, отчего она вспыхнула и потупилась. — Когда же ты начнешь меня слушаться? Если что-то пойдет не так, твое присутствие свяжет меня по рукам и ногам. А уж если с тобой что-то случится…
— Ничего с ней не случится, — Хват встал рядом с Дроздом. — Я прослежу.
— Да, пес, — никак не могла успокоиться Ненасыть. — Людину не тронем. Вот если б она носила твоего щенка…
Винка, неплохо знавшая Дрозда, испугалась его окаменевшего лица. Голос же звучал совершенно спокойно, когда он сказал:
— Вожаки, уймите волчицу. Неужто у вас принято рядовым тявкать, когда командиры разговаривают?
Ненасыть, бешено сверкнув глазами, скрылась за спинами воинов, провожаемая сердитыми взглядами двух волков и медведя.
Хват вынул из ножен кинжал и быстро полоснул Винку по ладони. Девушка прикусила губу, сдерживая крик. Дрозд бережно взял руку, не сводя глаз с налившегося кровью пореза, накрыл своей и легонько сжал. Потом громко произнес, глядя на Хвата, Колуна и Сиплого:
— Я, Кречет, сын Соколиного, рожденный человеком, ставший нелюдем, клянусь этой кровью, которая мне дороже собственной, никогда не вредить ни оборотням, ни полукровкам и установить в Северном княжестве закон, единый для всех разумных существ, людей и нелюдей.
— Мы слышали, — эхом откликнулись вожаки, а за ними повторили и воины.
— Перевяжите ей руку, — Дрозд осторожно отнял свою кисть и сжал кулак, будто желая понадежнее сохранить пятнающую его ладонь кровь.
— Эй, Головастик! — крикнул Хват, обернувшись. — Позовите его, кто-нибудь! Порез он, наверное, в силах залечить?
Щуплый молодой оборотень с казавшейся непропорционально большой на узких плечах головой быстро и аккуратно перевязал руку Винки, предварительно смазав рану какой-то мазью с травяным запахом. Боль быстро унялась, девушка перевела дух. Кошак зашептал на ухо подруге что-то ободряющее, Листвень глядел сочувственно.
Дрозд с Колуном тем временем готовились к поединку. О смертельной битве речи не было, и оборотни, как это было у них принято, сняли куртки и рубахи, дабы не штопать потом дыры и не отмывать кровь.
— Я согласен присутствовать при твоих встречах с другими вожаками, парень, — сказал медведь, обнажая мощный кряжистый торс с волосатыми грудью и спиной. — И мои воины, думаю, не откажутся. Но драться за тебя со своими никто не станет. Если найдутся желающие оспорить твое право главенствовать, разбираться будешь сам. Я должен знать, на что ты способен с мечом в руках. Нет у меня охоты в глазах товраищей по оружию выглядеть недоумком, что ходит под началом слабака.
— Не трудись объяснять, я знаю волчьи порядки, — Дрозд бросил ножны на землю рядом с рубахой.
За время жизни в Яре кости пса перестали выпирать сквозь кожу, но тело осталось поджарым, и на фоне Колуна Дрозд выглядел рано вытянувшимся мальчишкой-подростком.
Оборотни расступились, освобождая противникам место для поединка. Двое воинов, охранявших Винку, кошака и Лиственя, подтолкнули пленных поближе, ибо сами не желали пропустить интересное зрелище.
Сказать, что битва оказалась захватывающей, было нельзя. Девушка поначалу волновалась за Дрозда, но скоро вздохнула с облегчением. Колун, казалось, не столько старался одержать победу, сколько весьма хладнокровно проверял бойцовские качества противника. Напоследок медведь все же не удержался, и обрушил на пса несколько особенно сильных ударов, но тот их умело отбил, а от последнего ловко увернулся.
— Силен, — уважительно проговорил вожак, опуская меч. — Дерешься, пожалуй, не хуже Соколиного.
— Посмотрим, на что способен в зверином облике, — вперед вышел Сиплый, на ходу раздеваясь перед оборотом.
Дрозд, быстро стерев с меча кровь (они с медведем несколько раз легко ранили друг друга, на ходу затягивая царапины), убрал оружие в ножны и хотел положить рядом со своей одеждой, но в последний момент передумал. Шагнул в толпу к Лиственю.
— Держи, оруженосец, — протянул ему меч. — Не вздумай только выкинуть какую-нибудь глупость.
— Я прослежу, не волнуйся, черный, — заверил друга Вьюн.
Мальчишка на удивление почтительно взял оружие, недовольно покосившись на кошака.
Дрозд вернулся в круг и встретился взглядом с крупным волком, в которого успел перекинуться Сиплый. Шерсть на загривке у зверя встала дыбом, губы приподнялись, открывая клыки. Второй вожак был настроен куда серьезнее медведя. Он не только хотел проверить сына Соколиного, он хотел, если представится возможность, сорвать на нем злость, которую не мог выплеснуть на ненавистного князя. Дрозд почувствовал закипающую в груди знакомую ярость, быстро стащил оставшуюся одежду, лег и перекинулся. Через пару мгновений поединок начался.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});