— Прокипяченный лен, крючковую иглу, нитку из кишки, спирт и йод, — решительно сказала девушка. У нее были зеленые глаза, ярко выделявшиеся на бледном лице.
— Что? — возмутился Арвил. — Никакого симпатического воска?
— Нет, — ответила она, побледнев еще больше.
— А почему нет?
Она поколебалась:
— Потому что он мне не нужен.
Арвил выглядел довольным:
— Да. Конечно, он вам не нужен. Очень хорошо. Вы мыли руки перед тем, как пришли сюда?
Мола кивнула, мотнув короткими светлыми волосами.
— Тогда вы зря потратили время и силы, — строго сказал Арвил. — Подумайте обо всех болезнетворных бактериях, которых насобирали, пока шли сюда по длинному коридору. Вымойте руки еще раз, и начнем.
С привычной тщательной быстротой девушка вымыла руки в ближайшей раковине. Арвил уложил меня на стол лицом вниз.
— Пациенту дали притупляющее? — спросила она. Хотя я не мог видеть ее лица, но услышал в голосе тень сомнения.
— Анестезию, — поправил Арвил. — У вас хороший глаз на детали, Мола. Нет, не давали. Итак, что вы будете делать, если э'лир Квоут уверяет вас, что ему никакие лекарства не нужны? Он заявляет, что у него самоконтроль как прут из рамстонской стали и он не станет дергаться, когда вы будете его зашивать.
Тон Арвила был серьезным, но я мог уловить намек на усмешку, прячущийся в его словах.
Мола посмотрела на меня, затем снова на Арвила.
— Я скажу ему, чтобы не придуривался, — ответила она после короткой паузы.
— А если он упорствует в своих заявлениях, что не нуждается в обезболивающих?
Последовала более долгая пауза.
— Он не кажется истекающим кровью, так что я приступлю. Я также объясню ему, что если он будет слишком сильно дергаться, то я привяжу его к столу и буду лечить, как считаю нужным для его благополучия.
— Хм. — Арвил казался слегка удивленным ее ответом. — Да. Очень хорошо. Итак, Квоут, вы все еще желаете отказаться от обезболивания?
— Спасибо, — вежливо ответил я. — Мне не нужно.
— Прекрасно, — сказала Мола, словно я подписал себе приговор. — Во-первых, мы прочистим и стерилизуем рану.
Спирт жег, но это было самое худшее из всей процедуры. Я постарался максимально расслабиться, слушая, как Мола объясняет свои действия по мере выполнения. Арвил выдавал непрерывный поток комментариев и советов. Я занял свой разум другими мыслями и постарался не дергаться от сглаженных налрутом уколов иглы.
Мола быстро закончила и принялась перевязывать меня с восхитительным проворством. Пока она помогала мне сесть и обвязывала льняной тканью, я задавался вопросом, все ли ученики Арвила так вышколены, как она.
Мола заканчивала последние узлы на моей спине, когда я почувствовал легкое, как перышко, прикосновение к плечу, почти неощутимое сквозь налрут, оглушавший меня.
— У него прекрасная кожа, — услышал я задумчивые слова Молы, вероятно, обращенные к Арвилу.
— Ре'лар! — сурово сказал Арвил. — Такие комментарии непрофессиональны. Я удивлен вашей бестактностью.
— Я говорила о шраме, который получится, — язвительно возразила Мола. — Полагаю, останется не больше чем бледная линия — при условии, что он сможет сохранить в целости шов.
— Хм, — сказал Арвил. — Да, конечно. А как ему этого избежать?
Мола обошла стол и встала передо мной.
— Избегать движений вроде этого, — она вытянула руки перед собой, — или этого, — и подняла их высоко над головой. — Избегать слишком быстрых движений любого рода: бег, прыжки, лазанье. Повязку можно будет снять через два дня. Не мочи ее.
Она повернулась к Арвилу.
Он кивнул:
— Очень хорошо, ре'лар. Вы свободны.
Он посмотрел на младшего ученика, молча наблюдавшего за процедурой.
— Ты тоже можешь идти, Джери. Если кто-нибудь спросит, я буду в своем кабинете. Спасибо.
Через мгновение мы с Арвилом снова остались вдвоем. Он стоял неподвижно, прикрыв рукой рот, пока я осторожно надевал рубашку. Наконец он, видимо, принял решение.
— Э'лир Квоут, ты хочешь учиться здесь, в медике?
— Очень, магистр Арвил, — от всего сердца сказал я.
Он покивал, все так же прижимая руку к губам.
— Приходи через четыре дня. Если ты достаточно умен, чтобы не сорвать швы, ты будешь здесь. — И магистр подмигнул мне.
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
МЕРЦАЮЩИЙ ПУТЬ
Поддерживаемый стимулирующим действием налрута, почти не ощущая боли, я отправился в архивы. Поскольку теперь я был членом арканума, мне уже никто не мог запретить исследовать хранилище — а этого я ждал всю жизнь.
Что еще лучше — пока я не стану спрашивать у хранистов, ничего не будет записано в журнал архивов. Это означало, что я могу изучать чандриан и амир сколько душе угодно, и никому, даже Лоррену, не обязательно знать о моих «мальчишеских» изысканиях.
Войдя в красноватый свет архивов, я обнаружил обоих: Амброза и Фелу — за столом при входе. Смешанное удовольствие, если вообще удовольствие.
Амброз склонился к Феле, что-то нашептывая. Она имела вид женщины, которая сознает тщетность вежливого отказа. Одна рука Амброза покоилась у Фелы на колене, а вторая обнимала спинку стула, касаясь ладонью ее шеи. Амброз предполагал, что это должно выглядеть нежно и страстно, но девушка была напряжена, будто загнанный олень. Амброз крепко держал ее — точно так же, как удерживают за шкирку собаку, не давая убежать.
Когда за мной хлопнула дверь, Фела подняла взгляд, встретилась со мной глазами, а потом опустила их, пристыженная своим неловким положением. Как будто она сама что-то натворила. Много раз я видел этот взгляд на улицах Тарбеана, и он высек во мне искры застарелой ярости.
Я подошел к столу, шумя чуть больше, чем необходимо. На дальнем его конце стола стояла чернильница с пером, а рядом лежал лист бумаги, исписанный на три четверти — сплошь приписки и зачеркивания. Похоже, Амброз пытался сочинить стишок.
Я дошел до конца стола и на секунду остановился. Фела избегала смотреть на меня и Амброза. Тот оглянулся через плечо и нахмурился.
— У тебя отвратительное чувство такта, э'лир. Зайди попозже. — Он снова отвернулся, как бы отпуская меня.
Я хмыкнул и наклонился над столом, вытянув шею, чтобы посмотреть на лежащий лист бумаги.
— У меня отвратительное чувство такта? Да у тебя здесь в строчке тринадцать слогов! — Я постучал пальцем по листку. — Это даже не ямб. Я не знаю, есть ли здесь вообще какой-то размер.
Раздраженный, он снова повернулся ко мне:
— Следи за языком, э'лир. День, когда я приду к тебе за помощью в стихосложении, будет…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});