Но долго позволять себе это я не мог. Я собирался через десять дней предпринять первый набег на позиции гиксосов в дельте Нила, и на счету был каждый час.
Я решительно повернулся к двери спальни и при этом задел ногой что-то мягкое. Я посмотрел вниз, чтобы понять, что это. Потом наклонился, поднял и осмотрел – вначале с легким интересом, потом с растущим удивлением.
Это был цветок, лилия. Но я никогда не видел таких лилий, а ведь я страстный цветовод. Она была размером с большой флакон для вина. Лепестки цвета расплавленного золота, постепенно сменяющегося алым. Тычинки белые, словно вырезанные из слоновой кости, а их кончики синие, как сапфиры.
Великолепный цветок был срезан совсем недавно, из стебля вытекал прозрачный сок. Я осторожно повертел цветок в пальцах и почувствовал его сладкий аромат. Я хорошо знал этот запах, и волоски у меня на шее встали дыбом.
Это был запах богини Инаны – аромат Иштар, богини цветов, чьим символом была лилия.
– Это не сон, – прошептал я. – Она была здесь.
Я поднес лилию к губам и поцеловал. И почувствовал, как она вянет у меня в руках. Лепестки свернулись и увяли. Великолепные краски потускнели, и цветок стал бурым, как пятна на руках древнего старика. Потом лепестки превратились в тонкий порошок, который просыпался у меня по руке на плиты террасы. Легкий утренний ветерок унес его.
Сущность богини словно перешла из цветка в мое тело, усилив его и укрепив неведомо перед чем.
Я умылся горячей водой из кожаного ведра, которое принесли на террасу рабы. Потом надел длинный синий хитон и прошел в библиотеку.
Дверь была закрыта, хотя, уходя вчера вечером к себе, я оставил ее открытой.
Я неслышно отворил ее и застыл в священном ужасе, когда увидел женскую фигуру в плаще с капюшоном, стоящую у окна спиной ко мне.
– Инана! – шепотом произнес я. Женщина быстро обернулась, опустилась на колени и поцеловала мне руку, прежде чем я обрел голос.
– Вельможа Таита! Рада снова тебя видеть. Я скучала по тебе. Все мы скучали.
И она сбросила капюшон на плечи.
– Локсис! – воскликнул я. – Я думал, это кто-то другой. Как ты меня нашла?
– Спросила своего доброго друга Торана. Он объяснил, как тебя найти.
Я поднял ее на ноги и отвел к дивану. Когда она села, я позвонил в медный колокольчик, стоявший на столике для письма, и из кухни прибежали три моих раба.
– Принесите еду и питье, – приказал я.
Мы сидели, глядя друг на друга, и ели вареные яйца, сушеную рыбу, свиные колбаски и черствый хлеб – все, что принесли на большой тарелке рабы.
– Тебе не опасно быть здесь со мной? Я думал, ты заперта в царском серале вместе с Техути и Бекатой.
– О нет! – мотнула она кудрями. – Воительницы видят во мне только рожденную чернью рабыню. Мне разрешаю уходить и приходить, когда хочу.
– Жизнь рабыни, очевидно, устраивает тебя, Локсис. И ты стала красивее, чем когда я видел тебя в последний раз.
– Ты ужасный старый лжец, Таита.
Она стала скромно прихорашиваться.
– Расскажи о девочках. Они так же довольны, как ты?
– Они признаются, что умирают от скуки. Хотят послушать твои рассказы.
– Разве новый супруг их не развлекает? – тактично спросил я.
– Ты имеешь в виду Оловянную Башку, Верховного Миноса? – Она рассмеялась. – Так мы его зовем между собой, хотя он мог бы отрубить нам головы, если бы услышал. Ни Техути, ни Беката не видели его с брачной церемонии. И никто из наших новых подруг в гареме не видел его после свадьбы, а ведь некоторые из них живут здесь по двадцать лет и дольше. И никто никогда не видел его без оловянной головы.
– Не понимаю, – возразил я. – Никто из его жен не познал царя плотски? Ты это говоришь?
Локсис достаточно долго была подругой посла Торана, чтобы понять смысл вопроса; она скромно покраснела и опустила глаза.
– Время от Времени Минос присылает воительниц за некоторыми своими женами. Однако, уйдя из сераля, они никогда не возвращаются.
– Что с ними происходит? – удивился я.
– Воительницы говорят, что они возвысились до любимиц богов и вознеслись в Высокий Храм в горах.
Я принялся расспрашивать Локсис, но вскоре стало очевидно, что она ничего не знает сверх того, что рассказала мне, и что ее не особенно интересует расположение этого Высокого Храма. Она попыталась сменить тему и начала расспрашивать о Зарасе и Гуи: где они сейчас и как живут. Я знал, что это она выясняет по приказу своих царственных хозяек.
Мне пришлось вернуть ее к многочисленным женам Верховного Миноса.
– Сколько жен стали любимицами богов с тех пор, как царевны поселились в серале? – не отступал я.
– Сорок, – ответила она сразу же. Меня поразили это число и уверенность Локсис в его точности.
– То есть примерно по одной жене в день с тех пор, как вы поселились в серале?
– Нет, нет, мой господин. Все сорок ушли из сераля разом. Ушли с танцами, песнями и цветами в волосах.
– Должно быть, у Верховного Миноса была трудная ночь, – не смог я удержаться от шутки. Локсис старалась сохранить скромное выражение, но в ее глазах сверкали искры смеха. – И никто из этих сорока женщин не вернулся в сераль, ты уверена?
– Полностью. Мы знаем обо всем, что происходит в нашей части дворца.
Я обдумал ее ответ. У меня возникло тревожное ощущение, что я не замечаю нечто очень важное.
– Сорок жен одновременно покинули дворец, и ни одна из них не вернулась, – вслух размышлял я.
– Я же сказала, Таита. – На ее лице появилось страдальческое выражение. – Техути хочет знать, где сейчас Зарас. Он в Кримаде или плавает на кораблях? Она хотела бы послать ему подарок. Отнесешь?
Я не ответил. Решил не ввязываться в интриги.
– Когда жены покинули сераль? – гнул я свое.
– В полдень в день землетрясения, – нетерпеливо ответила Локсис. – Разве я уже не сказала?
Я смотрел на нее, а мой ум пытался распутать все изгибы и повороты нашего разговора.
– Ты хочешь сказать, что Оловянная Башка развлекался с сорока девственницами в разгар землетрясения?
– Наверно. – Она хихикнула. – Если так, я бы хотела на это посмотреть. – Она встала. – Мне пора, иначе воительницы не впустят меня во дворец. Пошлешь девочкам сообщение?
– Передай им, что я люблю их больше всего на свете.
– А как же я?
Она подчеркнуто надула губы.
– Не жадничай. Уже есть один старик, который тебя любит, Локсис.
– Он вовсе не старик, – возразила она. – Он молодой и очень богатый. И женится на мне, вот увидишь.
После ее ухода я долго сидел на террасе и обдумывал то, что узнал от нее. Я не мог уловить смысла, но меня не оставляло ощущение тревоги, неминуемой опасности.
Мне хотелось поскорее вернуться в Кримад и погрузиться вместе с Зарасом и Гуи в приготовления к походу; я знал, это меня отвлечет. Но мне следовало быть в голубятне посла Торана, когда вернется голубь, отправленный Атоном из Фив.