Читать интересную книгу Екатерина Медичи - Иван Клула

Завещание королевы было составлено и скреплено королевской печатью у постели умирающей. В нем она щедро одаривала своих верных слуг: около 400000 экю завещанных. Королева вознаградила рвение членов своего многочисленного дома: 112 статс-дам и фрейлин, 76 придворных кавалеров, полдюжины карликов, 58 советников, 108 секретарей, 51 певчий из ее церкви, 23 врача, 50 горничных. Всего – около 500 человек, не считая самых мелких лакеев и кухонных рабочих. Правда, что 50000 экю, заложенных в прошлом году, еще не были выплачены, и к тому же некоторые слуги получили свои деньги только через несколько лет.

Главными наследниками были Христина Лотарингская, «в знак доброй дружбы, которую она [королева] испытывает к своей внучке, вырастив ее как свою родную дочь». Будущая великая герцогиня Тосканская получала все, что принадлежало королеве в Италии, включая ее права на герцогство Урбиргское и 200000 экю-пистолей, которые предыдущий великий герцог пообещал ей в качестве возмещения ущерба за уступку ее собственности. Христина наследовала особняк королевы в Париже и половину всей мебели, колец и драгоценностей.

Королева Луиза де Водемон получала Шенонсо с его мебелью. Шарль Ангулемский, великий приор Франции, получил графства Клермон и Овернь, баронетства де Ла Тур и Ла Шез, все поместья Оверни, которые достались Екатерине от ее матери, а также графство Лораге и доходы от общинных мельниц на юге, в Каркассоне и Безье. [417]

Нельзя не заметить, что отсутствует малейшее упоминание о королеве Маргарите Наваррской, которую, собственно говоря, мать лишила наследства. Оставшееся имущество королевы будет передано королю после того, как он сделает пожертвования в пользу капитула с 2000 экю ренты, который она основала в церкви Аннунциады при своем парижском дворце. Король должен был продолжать раздавать милостыню бедным незамужним девушкам и раздать 6666 экю 2/ 3беднякам [28], чтобы те молились за упокой ее души. А главное, Генрих III должен был раздать долги кредиторам королевы.

Долги Екатерины были огромными: Брантом и Л'Этуаль говорят о 800000 экю. Невыплаты по залогам ее дома вместе с завещанными суммами составили, по крайней мере, 450000 экю. Кредиторов было несметное количество: мы знаем имена около сорока из них, стоящих на разных ступенях социальной лестницы – начиная с пастухов королевы и заканчивая банкиром Себастьяно Дзаметто и вдовой скульптора Жермена Пилона. Для того чтобы выплатить им деньги, пришлось продать собственное имущество Екатерины. Земли и поместья во Франции, которые Екатерина получила от матери, продать было нельзя. Оцененные более чем в 500000 экю, волей Екатерины они стали собственностью внебрачного сына Карла IX. Поэтому был опечатан парижский особняк и летом 1589 года составлена опись всей обстановки, как мы уже это видели. Возможно, что денег, вырученных от продажи всех этих сокровищ, хватило бы для возврата денег кредиторам. Но в особняке водворились герцог де Майенн и герцогиня де Монпансье, и те, кто решил вернуть себе деньги с помощью продажи содержимого этого особняка, смогли туда войти только в 1594 году.

Постановлением Парижского парламента было объявлено, что у этого особняка Екатерины нет наследников. После того как Жак Клеман убил Генриха III 2 августа 1589 года, об этом забыли. Генрих IV и его супруга Маргарита от него отказались, не располагая огромной суммой для уплаты всех [418] долгов. 16 декабря 1593 года старшина кредиторов Екатерины заявил, что в связи с разграблением особняка королевы, ее заимодавцы должны через суд продать поместья Шенонсо, Монсо и Сен-Мор-де-Фоссе. Собственность королевы растащили так, как если бы это были кости какого-нибудь безвестного банкрота, и личная выгода рассеяла воспоминания о той, которая так долго была воплощением величия Французской короны. [419]

Заключение

В XVI веке мировая сцена была занята исполнителями главных ролей.

Папа, император, короли Франции, Испании и Англии не были абстрактными понятиями. У них были имена – Лев X, Пий V или Сикст V, Карл V, Франциск I, Филипп II, Генрих VIII или Елизавета.

Екатерина Медичи стоит на одном уровне с этими ярчайшими личностями. Так же как и эти люди, она подчинила себе тех, кем она управляла, и стала воплощением их достоинств и недостатков. Ее история – это история Франции. Она обладала тем редким качеством, самым главным, по мнению Монтеня, которым должен обладать государственный деятель:

«Добродетель в политике – это добродетель с многочисленными изгибами, углами и поворотами, созданная для того, чтобы применяться и соединяться с человеческой слабостью. Она разношерстная и искусственная, не прямая и не четкая, не постоянная, не совсем невинная. Тот, кто идет в толпе, должен уметь отклоняться в сторону, прижимать локти, отступать или идти вперед, даже уметь свернуть с пути праведного, в зависимости от того, с чем он сталкивается: он должен руководствоваться не своими желаниями, а желаниями ближнего, не своими предложениями, а тем, что ему предлагают, в зависимости от эпохи, от людей, от дел».

Еще до бордоского философа флорентиец Макиавелли возвел на уровень правила полезного действия то, что было общепризнанным способом привычного поведения государей. Вполне возможно, что Екатерина Медичи одобряла следующие положения: «Я считаю непреложным фактом, что государь не может быть безнаказанно добродетельным, потому что стремление к самосохранению вынуждает его часто нарушать законы человечности, милосердия и религии. [420] Он должен уметь легко приспосабливаться к различным обстоятельствам, в которых он может оказаться. Иначе говоря, для него одинаково полезно быть настойчивым в благих начинаниях, когда для этого нет никаких препятствий, так и уметь их обойти, когда того требуют обстоятельства… Когда речь идет о характере людей, а особенно о характере государей, нужно принимать во внимание только результаты».

Поэтому современников королевы-матери не особенно смущает ее уклончивость и оппортунизм, которые они чаще всего понимали как нечто вроде удобоуправляемого превосходства. В том, что касается успехов ее начинаний, они демонстрируют, если им удается подняться над страстями, некоторое снисхождение. Боден в своем трактате О республике считает, что власть предержащий достоин уважения даже в случае неудач, если для достижения общественного и национального блага он сделал все, к чему его обязывал долг.

Цель, которую Екатерина себе поставила, была нелегкой. Сохранять более, чем в течение четверти столетия единство нации, расколовшейся на две, или даже на три, группировки, – это никак нельзя считать обычной ловкостью. Такая цель требовала многоплановых действий одновременно по всем направлениям и заставляла переступать через любые препятствия – людей, природу, общество.

Великий кризис, переживаемый Францией с 1559 по 1589 гг., чаще всего называют «религиозными войнами»: это значит несправедливо преувеличивать духовную мотивацию гражданских волнений. В действительности беспорядки происходили в течение всего этого периода в самых разных областях человеческой деятельности, затрагивая внутри страны политику, экономику, общество, а за ее пределами – международные отношения. И в каждой из этих областей правительство Екатерины – как мы это видели – сумело изучить все возможные способы решения и попыталось их применить даже в самых неблагоприятных условиях.

В политическом плане великим новшеством стало участие всех французов в делах королевства. После ослабления [421] абсолютизма, которое происходило в течение полувека, Генеральные штаты собираются в Орлеане в 1560 году, в Понтуазе в 1561 году, в Блуа в 1576-1577 гг., а потом там же еще раз в 1588-1589 гг. Поражает количество созываемых сессий. То же самое было в середине XIV в., когда штаты собирались в мрачные годы Столетней войны. Как и тогда, дебаты велись не только в связи с финансовыми проблемами государства: они рассматривают вопросы самые разнообразные – деятельность королевских интендантов, регламентация системы правосудия, полиции, всей общественной жизни в целом. Но не только на этих собраниях слово предоставляется подданным: дискуссии продолжаются на многочисленных ассамблеях и коллоквиумах. Это провинциальные штаты, ассамблеи нотаблей, духовенства. Вне этих собраний каждый может свободно высказать свое мнение, распространить в печатном варианте: в эту эпоху было издано около шестисот памфлетов, манифестов, мемуаров и трактатов, адресованных королю или общественному мнению. В них содержатся то нападки друг на друга, то ответы, как в виде панегириков, так и в виде разоблачений. Цензура не существует. Даже если полиция начинает преследования, то ей чаще всего не удается найти ни мест хранения печатной продукции, ни перехватить экземпляры, распространяемые разносчиками по всей стране. В этом изобилии четко направленной и страстной информации Екатерина занимает самую разумную позицию: не мешать и, смеясь, издеваться над оскорблениями.