— Тогда я должна идти как привесок к самой себе! Флакон духов с ногами. А на голове — пробка?
Фредерик поставил флакон "ШАНЕЛЬ № 3" ей на голову. Флинг усмехнулась.
— Согласна, согласна. Я женщина, я обольстительна. Я потрясаю воображение и благоухаю. — Флинг, глядя в зеркало, с идеальной точностью воспроизвела фотомодель с рекламного плаката "ШАНЕЛЬ № 5". — Смотри, я лед. Вдыхайте мой запах, но трогать не смейте. — Я — Катрин Денев.
— Чем-то похожая на меня, — поднял палец Фредерик. — Я предлагаю на ночь сменить аромат. В Нью-Йорке все до единого пахнут, как "ФЛИНГ!". Заходишь в переполненный лифт — так и шибает в нос этим запахом. Неужели ты думаешь, эти духи еще способны возбудить его? Они ему осточертели!
— Очень интересно! — Флинг захлопала ресницами. — А что ты можешь предложить?
— АЙН АУГЕНБЛИК[16], — как истинный ариец произнес Фредерик. Он явно делал успехи в своем немецком. — Кое-что из загашника баронессы.
И он вытащил из-под столика прямоугольную корзину с дюжиной пронумерованных пузырьков с наклейками фирмы "АНУК ФУРЕЛЬ", парижской парфюмерной компании.
Флинг протянула длинную руку и взяла один из флаконов.
— Ага!.. Мадам выбрала номер девятнадцать. Любимый номер баронессы.
— Р-РАЗ! — Флинг выпустила пузырек из рук и хихикнула.
— Может быть, мадам предпочитает нечто более духовное?
— Да, духовное, но главное — женское. Буду очень благодарна. — И она легким движением откинула назад волосы.
— Отлично, и как же именно желает пахнуть мадам?
— Как теплый мед в улье, как золотой рассвет на Багамах, как необузданная любовная страсть и как мать, родившая ребенка девять месяцев спустя, — по-кошачьи промурлыкала она.
— Черт, до смешного скромные запросы! Ладно, вот в вашем распоряжении целая корзина.
— Как насчет номера тринадцать? Это мой счастливый номер.
Они вместе раскупорили номер тринадцать, и их овеял аромат пачули с острова Суматра, сандалового дерева из Индии и мускатного шалфея из Северной Каролины, оттененный слабым запахом фиалки.
— М-м-м! Я уже вся дрожу от вожделения. — Флинг спрыснула на руку и провела по волосам.
— Осторожнее, сладкая моя. Это ведь подлинная парфюмерия, а не какая-то вонючая водичка, которую "Кармен" выдает за духи. Легкий мазок — и достаточно.
— Извини, — Флинг даже смутилась.
— Ладно! Ну, а теперь музыка. Для этой ночи обольщения я бы выбрал "Композицию для гитары" Мануэля де Фалья, пронизанную романтикой бесконечной испанской ночи. — Фредерик вставил компакт-диск в проигрыватель, работающий от батареек: в этом необъятном замке электропроводка и особенно розетки по-прежнему оставались проблемой из проблем. Тут же мягкие звуки классической гитары — знойные любовники, смуглые, позвякивающие кастаньетами танцорши — наполнили всю позолоченную в стиле барокко спальню, которой предстояло превратиться в арену обольщения вечно занятого бизнесом мужа Флинг.
Флинг и Фредерик, ни слова не говоря, будто сговорившись, бросились танцевать импровизированный танец-фламенко: покачивающий бедрами головорез-тореадор и его притопывающая каблуками и шуршащая платьем партнерша. Вечный сюжет из "Кармен".
Наконец, упав на огромную кровать, они зашлись хохотом. А эфирные переборы гитары плыли через открытое окно в парк, побуждая цветы раскрываться еще больше и цвести еще ярче.
— Хватит, хватит! Я уже чувствую себя обольщенной, так что дальше некуда. — И подражая Фредерику, Флинг бессильно уронила запястье на лоб.
— Но, сладкая моя, мы еще даже не приступили к уроку!
— О, для того, чтобы забеременеть, я готова на все, Фредди! Но, по правде, я уверена, что у меня все равно ничего не получится. Я совершенно не умею притворяться.
— Ты, может быть, и нет, но меня обучали лучшие мастера. Слушай меня внимательно, и дело будет в шляпе. — Он взял из вазы с фруктами два банана. На! — Он кинул ей один банан. — Садись ж гляди в оба.
— Ты берешь банан вот так. — Фредди обхватил банан за один конец. — Другой рукой берешь здесь и совершаешь непрерывные движения вверх-вниз. — Фредди снял кожуру с банана. — Для начала вставляешь банан в рот, проводишь губами для смазки, затем постепенно начинаешь втягивать и отпускать, потом мягким рывком медленно перемещаешь его дальше и дальше, пока он не коснется твоих миндалин и, наконец, даешь ему проскользнуть в горло.
Фредерик так увлекся, что не заметил, как Флинг, облизав банан, не выдержала и съела его.
— Черт возьми, Флинг, ты слопала банан! Ты ведь просто-напросто кастрировала Кингмена! Я отказываюсь давать советы при таком отношении к делу.
— Извини, Фредди, это вышло как-то само собой. — Она небрежно швырнула банановую кожуру на бесценный антикварный комод. — Давай еще раз станцуем фламенко. О-ЛЕ!
Калгари
Буффало, как ищейка, шел по следу. В лесной канадской глуши он должен был встретиться с парнем, у которого не было телефона и о котором не слышали иногда по нескольку лет, пока разъезжий лудильщик не заглядывал к нему, чтобы продать по случаю кастрюлю или котелок. И тем не менее Буффало несло туда.
Хижина оказалась убогим с виду, но весьма приспособленным для здешней жизни бревенчатым четырехугольным сараем, расположенным глубоко в лесу, милях в двенадцати от беддловского лесозавода. Буффало отмахал весь путь, держа цейссовский компас в руках, дабы невзначай не заблудиться. Он рассчитывал дойти до цели засветло, избежав ночной встречи с медведем или волками. Грабителей и крутых парней он не боялся, но хищники, да еще ночью, в лесу были слишком серьезным оппонентом для нью-йоркского фараона, вооруженного пистолетом "беретта" и значком полицейского. За спиной, в рюкзаке, лежали сигареты "ЛАККИ СТРАЙК", пиво и подростковые журнальчики.
— Время, парень, помни, что у тебя мало времени, — всю дорогу повторял Буффало, сам себе собеседник.
Штабеля бревен, забрызганные грязью, дымок, струящийся из жестяной трубы, значит, тот, кого он искал, дома. Остаток спуска с холма Буффало прошагал, крича "Привет!" и размахивая руками. Отшельники, как правило, не любят подозрительных чужаков и незваных гостей.
Буффало на всякий случай постоял в отдалении от хижины. Дым, струясь, проносился над его головой и уплывал в сторону заснеженных гор. Наконец дверь дома открылась, и на пороге показался глыбистый старик с обветренным, как скала, лицом. Он кивнул головой, приветствуя гостя.
Сержант Буффало Марчетти теперь уже уверенно зашагал к хибаре. Остановившись в двух шагах от старика, он положил пачку сигарет на пень и поднял воротник, защищаясь от вечерней свежести.