Читать интересную книгу ЧЕРНАЯ КНИГА - Илья Эренбург

Мы выбили немцев с господствующей высоты и на плечах противника ворвались в населенный пункт. Немцы в панике бежали.

Радостно встретили нас жители, наперебой рассказывали о зверствах фашистов. К нам подошла гражданка Красова Вера Иосифовна и пригласила к себе. Мы увидели ужасную картину — в комнате сидело шесть человек. Нет, нельзя было в них узнать живых людей. Это были тени.

Вера Иосифовна со слезами стала рассказывать:

— Этих людей я сохраняла от немцев полтора года. Когда пришли немцы, стали делать облавы на евреев, каждый еврей должен был носить на рукаве повязку. Затем сменился комендант и приказал носить повязку больше размером, чтобы можно было различать издали. Следующий комендант сменил нарукавную повязку на широкую ленту на груди.

Вскоре началось массовое уничтожение евреев в городе Дубно. Их согнали на площадь, где творили чудовищные зверства — прогоняли сквозь строй, у стариков вырывали бороду, а затем заставляли танцевать, петь, молиться.

После этого евреев заставляли копать могилы и ложиться в них в несколько рядов и расстреливали, а многих закапывали живыми. Сперва было расстреляно 90 человек. Детей брали за ноги и разбивали головы, топили в ваннах, душили — все это делали немки, которые, как и их мужья-звери, тоже зверели. Затем уничтожение евреев приняло еще более массовый характер...

В местечке Демидувка сделали специальный лагерь, обнесли колючей проволокой и согнали туда до 3700 евреев, где они ежедневно уничтожались. Мне приходилось много раз наблюдать за всем этим. Однажды я встретила знакомого доктора Гринцвейга Абрама Эммануиловича, у которого я когда-то лечилась. Я предложила оказать ему помощь в спасении его жизни. Но он сказал мне, что он не один. И я ночью в повозке перевезла их к себе на хутор, где стала скрывать. Но укрывать было трудно, и я решила сделать подземелье. Целые ночи, тайно от всех, я рыла подземелье, там скрывала всех, вывезенных из лагеря смерти. Об этом никто не знал, кроме моей дочки Ирины. Несколько раз немцы делали облавы и даже обыски, но моей тайны не раскрыли. Мне было очень трудно. Ночами я носила им пищу, пускала свежий воздух в подземелье. Все это было сопряжено с большой опасностью. Но мы с дочкой Ириной тайну хранили. Мы надеялись, что скоро придут наши и что немцу не жить на нашей земле. А жизнь наших советских людей была нам очень дорога. И вот вы пришли. Эти люди впервые за полтора года увидели ”свет божий”.

В комнате сидят шесть человек, — две сестры Горингот, Мария 21 года, Анна 18 лет. Они не похожи на цветущих девушек, худые, черные, едва могут говорить, на их глазах слезы радости. Они все еще не верят в свое спасение. У сестер Горингот нет родителей, их расстреляли немцы.

Сець Михель 20 лет и его сестры, Ита 14 лет, Этл 15 лет и брат Яков 10 лет. Родители их расстреляны немцами. Двадцатилетний Михель похож на старика. Он с трудом произносит слова. Маленький Яков не может ходить, он растерянно смотрит на нас.

Наши сердца после всего этого еще больше переполнились ненавистью к трижды проклятому немцу.

Вера Иосифовна говорит:

— Товарищи! Ведь это не все, кому я сохранила жизнь. Еще четыре человека находятся в подземелье, только в другом.

И хозяйка повела нас. В сенцах мы опустились в узкий колодец, прошли по темному извилистому коридору и при тусклом свете увидели еще четырех человек. Это были: доктор дубенской больницы Гринцвейг Абрам Эммануилович, его отец Эммануил 70 лет и мать Анна Яковлевна и жена дубенского аптекаря Олейник Анна Львовна.

Мы им помогли вылезть из подземелья. Радости ихней не было предела, они наперебой благодарили нас и свою спасительницу.

Тов. Эренбург! Мы решили написать Вам об этом, чтобы Вы о героическом поступке Красовой Веры Иосифовны, жительницы деревни Лопавши, Демидувского района, Ровенской области, и ее 16-летней дочки Иринки написали и чтобы узнала об этом вся наша страна.

С фронтовым приветом: гвардии капитан Левченко, гвардии капитан Борисов, гвардии лейтенант Чесноков...

П/п 39864. 20.3.44.

КРЕСТЬЯНКА ЗИНАИДА БАШТИНИНА (Домбровицы, Ровенская область).

Подготовил к печати Илья Эренбург.

Недавно я был послан на выполнение специального задания. В одном из населенных пунктов прифронтовой полосы, где я остановился, хозяйка очень хорошо меня приняла. Она рассказала про все, что пришлось пережить мирным людям за годы немецкой оккупации. Во время нашего разговора в хату вошла девочка. Увидев меня, она убежала. Я удивился, спросил, кто эта девочка? Хозяйка сначала сказала, что это дочь, а потом рассказала ужасную историю, которую я буду помнить до конца моих дней. Это девочка по национальности еврейка. Ее родителей, сестер и братьев немцы расстреляли. Она спаслась чудом. И вот честная русская женщина ее спрятала, хотя немцы за это могли убить ее и всю ее семью. Скромная русская крестьянка спасла девочку, кормила ее, одевала наравне с пятью своими детьми. Эта старушка сделала большое дело. Когда я вернулся в часть, я рассказал командиру и всем боевым товарищам эту историю. Они взволнованно слушали мой рассказ.

Старушку зовут Зинаида Баштинина. Девочку мы забрали к себе в часть, она будет жить у нас. Конечно, хорошо бы ее отправить в тыл, чтобы она училась — ведь ей всего 14 лет. Зовут ее Фейга Фишман. Она жила до войны в селе Домбровицы, Ровенской области. Прошу Вас, опишите подвиг Зинаиды Баштининой. Пусть мир знает, что русский народ никогда не относился враждебно к евреям и что в тяжелые дни русские люди протягивали евреям братскую руку помощи.

9 июня 1944 г. С фронтовым приветом Р.Сельцавский.

КОЛХОЗНИЦА ЮЛИЯ КУХТА СПАСЛА ЕВРЕЙСКИХ ДЕТЕЙ.

Сообщение лейтенанта юстиции Майкова. Подготовил к печати Василий Гроссман.

В начале войны хирург Первой Советской больницы в Минске, Сарра Борисовна Трускина, посадив на подводу своих двух сыновей — Марка 7 лет и Алека 11 месяцев вместе с их няней Юлией Кухта, пошла за ними пешком по шоссе Москва-Минск. Во время бомбежки она потеряла подводу из виду. Поток беженцев увлек ее за собой. Она добралась до Чкалова, где и проработала всю войну, оплакивая детей.

Через неделю после освобождения Минска брат ее переслал от Юлии открытку с сообщением, что дети живы. Сейчас мать живет вместе с ними в Минске.

Вот что рассказала об этом старшему лейтенанту юстиции Маякову Юлия Кухта, тридцатилетняя колхозница из деревни Кривое Село, Вешенковического района, Витебской области.

”С 1934 года я жила сперва домработницей, а потом няней в семье Сарры Борисовны Трускиной. При мне родились оба ее мальчика — Марк и Алек. 24 июня 1941 года, когда мы уходили из Минска, я держала детей около себя на подводе и все время старалась не потерять из виду Сарру Борисовну. Но началась бомбежка, мы потеряли друг друга. С нами на подводе ехала еще сестра Сарры Борисовны — Анна Борисовна с мужем и дедушка мальчиков Борис Львович. Отъехав километров 20 от Минска, Фелициан Владиславович, муж Анны Борисовны, сказал, что дальше ехать бессмысленно, и к вечеру мы вернулись в Минск.

Первое время мы жили все вместе у родителей Фелициана Владиславовича. Но когда дедушку и Анну Борисовну немцы загнали в гетто, мать Фелициана Владиславовича, Полина Осиповна, стала настаивать, чтобы я отвезла в гетто и Марка, потому что у него в лице есть еврейские черты.

”Из-за него может погибнуть вся наша семья, отведи его в гетто”, — твердила она мне и однажды сама пошла со мной и Марком и оставила его у дедушки.

Но сдав мальчика, я никак не могла успокоиться. ”Ведь он погибнет”, — думала я. Каждый день я ходила в гетто и украдкой от полицейских, передавала через проволоку продукты. Алека в это время я успела записать на свое имя как своего ребенка и никогда с ним не расставалась. Однажды меня потащили в полицию и стали допытываться, откуда у меня мальчик.

”Ты, наверное, за большие деньги решила спрятать еврейского ребенка”.

Я все отрицала, даже когда меня начали стегать плеткой. ”Мой ребенок — и все”. К счастью, Алек испугался, когда меня начали бить, схватил меня за платье и стал кричать: ”Мама, мама”. Меня отпустили.

Но тогда Полина Осиповна потребовала, чтобы я с мальчиком уехала от них. Я наняла себе комнатку на дальней улице, где меня не знали.

Между тем в гетто стали евреев расстреливать. Меня ужасно мучила мысль о Марике. Я решила: будь что будет, но мальчика надо забрать. И однажды во время свидания с Анной Борисовной, она украдкой от полицейских вывела мне Марка за проволоку.

Полина Осиповна несколько раз через соседей запугивала меня, что я погублю и их и себя. Но я твердо решила лучше погибнуть вместе с детьми, но никуда их не отдавать. Ведь у них, кроме меня, никого больше не было на всем свете. В это время уже ни дедушки, ни Анны Борисовны в гетто не стало, наверное, их расстреляли, как и других.