Те из посвященных, кто успел собраться, спустились вниз, в подземелье дворца. К Месту власти. Личный духовник императора, недовольно оглядев толпу из почти сотни молодых и не очень, но пока крепких мужчин, твердым шагом подошел к большому бронзовому шкафу, в котором хранились магические предметы, и достал два кожаных кошеля. Некоторое время он с сомнением рассматривал содержимое, думая над тем, а не слишком ли он торопится. В конце концов дворец атаковала жалкая кучка безумцев. Но затем решил, что в это смутное время, когда смерть настигала даже Хранителей, его порыв сочтут естественным, и неторопливо двинулся к центру Круга. Ловя себя на том, что все еще старается оттянуть время, опасаясь презрительной насмешки на лице Хранителя Памяти, в чью властную вертикаль он входил.
Он уже почти установил магические предметы, оставалось только вставить серебряный стержень в центр магической чаши и повернуть выступ, как на лестнице, ведущей к Месту власти, послышался какой-то шум. Духовник недовольно дернул плечом и, не поворачивая головы, вставил стержень и повернул выступ, но тут за его спиной раздался отчаянный вопль, и воздух подземелья наполнился громкими хлопками арбалетных тетив. Он хотел было оглянуться, но в этот момент что-то с легким свистом ударило его под левую лопатку. Последнее, что духовник успел увидеть, было лицо воина в шлеме с изображением барса на кокарде. Воин дернул его за правую руку и, что-то проорав в лицо, взмахнул мечом.
Когда Хранитель Памяти, вызванный служкой у Места власти в его секторе Острова, ступил в Круг, он невольно содрогнулся. Место власти показывало подземелье дворца императора Горгоса, он узнал его сразу. Все подземелье было заполнено десятками Мертвых тел, у каждого из которых была отсечена правая кисть.
Дворец пылал. Император, недовольно взиравший на все происходящее из окна своей спальни, так как он был застигнут нападением в собственной постели, которую согревали тела трех Роскошных наложниц, был зарублен у этого самого окна. Остатки золотоплечих были загнаны в сокровищницу, а выход завален Мебелью и подожжен. В городе тоже творился ад. Гарнизоны трех столичных фортов, насчитывающие каждый по восемь тысяч воинов, которые уже построились в боевой порядок в готовности к выдвижению на помощь Императорскому острову, были атакованы несколькими сотнями охваченных безумной яростью бойцов, которые с кличем «Рука Югора!» молниеносно проломили строй и, разрушив боевой порядок, устроили настоящую резню. Эти безумные дрались с полным презрением к собственной жизни и, даже когда их утыкивали стрелами, будто ежей успевали на последнем издыхании дотянуться мечом до чьего-нибудь горла. После короткой схватки на плацах фортов горгосцы сначала были оттеснены к казармам, а потом обратились в паническое бегство и попытались забаррикадироваться во внутренних зданиях. Но атаковавшие забросали их горшками с какой-то дьявольской горючей смесью, затушить которую невозможно было даже водой. И вскоре форты запылали, оглушая округу дикими воплями заживо сжигаемых людей и распространяя по городу тошнотворный запах горелого мяса. В это время по улицам обезумевшего города стремительно перемещались группы бойцов, вооруженные еще и факелами, и один за другим поджигали дома. Толпы обезумевших жителей, пытавшиеся тушить пожары, безжалостно расстреливались из арбалетов, а когда некоторые пытались сбиться в отряд и оказать сопротивление, воздух оглашался свистом боцманских дудок, и из клубов черного дыма, будто из Мира мертвых, вырастали сотни бойцов и под клич «За руку Югора!» яростно налетали на обороняющихся. Как правило, все заканчивалось максимум через четверть часа.
К полудню к городу подошли войска из ближайших гарнизонов. Но рассказы с трудом выбравшихся из города жителей и солдат были столь ужасны, а число нападавших по этим рассказам столь велико, что войска не решились войти в пылающий город. А когда несколько золотоплечих, чудом спасшихся с Императорского острова, рассказали, что император мертв, гарнизон уничтожен и город пылает как солнце, старший среди командиров принял решение отходить на юг, разрушая за собой мосты. И хотя для того, чтобы перевезти количество вражеских войск, указанное им в донесении, понадобилось бы столько кораблей, что они просто не уместились бы в гавани, как он мог не верить очевидцам, среди которых был даже один из помощников командира личной гвардии императора.
За два часа до заката Гамгор, командовавший флотом в этой операции, дал команду запалить корабли и выступать на северо-запад, собираясь повторить то, что было в городе, в главном храме Магр, а потом двинуться на север для соединения с остальной частью Корпуса.
Город пылал. Бойцы подожгли, наверное, каждый третий дом, а потому пожар набрал чудовищную силу. И только дома, расположенные вокруг дороги Магр, ведущей к главному храму, по которой войска вышли из города, только начинали разгораться. Всю ночь, пока войска двигались по дороге Магр, восток был окрашен ярким заревом, освещавшим ночь не хуже страдающей в тени новолуния луны. А за полчаса до рассвета взору бойцов передовых застав с крутого холма открылись величественные стены комплекса зданий главного храма Магр. Гамгор, который шел во главе колонны, остановился и несколько мгновений разглядывал мощные и давяще-громоздкие здания. На стенах, будто вытекающая кровь, мерцали отблески далекого пожара. Гамгор зло оскалился и раскинул руки в стороны, указывая экипажам линию развертывания для атаки. Когда бойцы выстроились по широкой дуге, фланги которой заходили далеко в стороны и вперед, чтобы при подходе к стенам храма перехватывать бегущих, он повернулся к бойцам и, воздев к небу выхваченный меч, хриплым голосом, надсаженным в утренней бойне, заорал:
— За руку Югора!
Верховный жрец этой ночью не ложился. Он до сих пор не мог прийти в себя от своего столь стремительного взлета. Он никогда не собирался становиться даже просто высшим посвященным, довольствуясь скромным статусом Старшего распорядителя церемоний, что было почти ничем в иерархии Ордена, но достаточно высоким саном в иерархии храма Магр. Когда Хранитель вызвал его на беседу, он думал, что дело в том, что он, как и прошлый раз, первым обнаружил трупы стражников и жрецов и поднял тревогу. Но беседа сразу свернула в иное русло. Хранитель Закона начал с расспросов о жизни, откуда он родом, где прошел обучение и посвящение, как оказался в главном храме. Старший распорядитель, запинаясь и холодея от страха, ответил на все вопросы. Хранитель Закона ласково улыбнулся и произнес следующее:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});