Читать интересную книгу Взрослый мир императорских резиденций. Вторая четверть XIX – начало XX в. - Игорь Зимин

Следует упомянуть еще об одной важной составляющей филологического блока образования царских детей. Цесаревич и великие князья должны были правильно, без акцента, говорить по-русски. В многоязычном Императорском дворе, когда дети начинали говорить на английском или французском языках и только потом на русском, это представлялось необычайно важным. Все это достаточно очевидно, но мало известно, как, собственно, строился образовательный процесс.

В XVIII в. в основу филологического образования было положено прямое общение детей с носителями языка, которых зачисляли в обслуживавший штат царственных младенцев. Английские бонны не только растили младенцев, но и общались с ним. Детей окружали вниманием придворные, для них французский язык был более органичен, чем их родной язык. Ну а бабушка Екатерина II и все последующие немки на троне всегда хорошо помнили свои корни. В результате этого «вавилонского» смешения языков дети усваивали начала иностранных наречий, органично врастая в пеструю языковую среду.

Примечательно, что эти традиции сохранялись вплоть до начала XX в. Дети начинали одновременно говорить и по-русски, и по-английски, уже в раннем возрасте они усваивали основы французского языка. Так, о великом князе Сергее Александровиче, которому в 1865 г. шел девятый год, его воспитатель писал: «Из новых языков Сергей Александрович довольно свободно владел английским языком, которому научился, конечно, исключительно практически, почти одновременно с тем, как начал говорить и по-русски, благодаря тому, что был на руках у англичанки-няни Е.И. Струтон. Довольно бегло великий князь говорил и по-французски, научившись этому языку практическим путем частью под руководством г. Реми, частью слыша постоянно французскую речь и у родителей, и в обществе сестры, когда он был на попечении А.Ф. Тютчевой… наконец, и по-немецки еще до отъезда за границу летом 1864 г. Сергей Александрович начал брать уроки, но говорить еще не умел»849. Таким образом, для российских монархов и великих князей со второй половины XVIII в. и до начала XX в. являлось нормой знание трех-четырех иностранных языков.

Начало этой практике положено при дворе Екатерины II. О четырехлетнем внуке, будущем Александре I, Екатерина II писала в июле 1781 г., что «он очень хорошо понимает по-немецки, и еще более по-французски и по-английски…»850. Для того чтобы закрепить и систематизировать языковую подготовку внука, к нему в 1784 г. пригласили преподавателя французского языка швейцарского гражданина Цезаря Лагарпа.

Когда подросли младшие сыновья Павла I, их также начали учить языкам. Будущего Николая I начали регулярно учить французскому языку в 1802 г., в возрасте 7 лет. Его учительницей сначала была мать – вдовствующая императрица Мария Федоровна. Затем процесс перешел в руки профессионального педагога дю-Пюже. Впоследствии Николай I вспоминал, что эти уроки ему не особенно нравились.

Одновременно с французским языком в 1802 г. начались уроки русского языка, но уроки русского, в отличие от иностранных языков, вели дилетанты. Так, первой учительницей русского языка будущего императора стала его воспитательница шотландка мисс Лайон. С ней он учил «русскую азбуку». Затем занятия русским языком перешли под контроль безымянных «дежурных кавалеров». Вряд ли эти «дежурные» уделяли серьезное внимание правилам русского языка. Но, так или иначе, в 1806 г. Николай Павлович уже писал сочинения на русском языке.

В январе 1804 г. 9-летний великий князь Николай Павлович начал изучать немецкий язык, который ему преподавал профессиональный учитель Аделунг. Этот же педагог преподавал великому князю латинский и греческий языки851. Древние языки в то время были обязательной частью добротного образования. Но в аристократической среде изучение латыни и греческого языков широко не распространилось. Эти языки введены в образовательную программу Николая Павловича по настоянию их матери – императрицы Марии Федоровны. С изучением латыни и греческого у Николая I связаны самые мрачные воспоминания852.

Когда в 1817 г. великий князь Николай Павлович женился на прусской принцессе Луизе, принявшей в православии имя Александры Федоровны, новой великой княжне пришлось срочно приступить к изучению русского языка. Летом 1817 г. в учителя к Александре Федоровне определили Василия Андреевича Жуковского, в то время уже известного поэта.

В.А. Жуковский был поэтом, а не преподавателем-мето-дистом. Поэтому его уроки преследовали цели весьма высокие, но далекие от утилитарной задачи – в кратчайшие сроки научить прусскую принцессу правильно говорить по-русски. В дневнике В.А. Жуковский свои педагогические задачи формулировал следующим образом: «Я надеюсь со временем сделать уроки свои весьма интересными. Они будут не только со стороны языка ей полезны, но дадут пищу к размышлению и подействуют благодетельным образом на сердце»853.

От своей воспитанницы он, конечно, слышал только слова благодарности (6 ноября 1817 г.): «Урок мой был очень приятен… Я имел удовольствие слышать от нее, что мои уроки ей нравятся»854. Однако впоследствии Александра Федоровна хотя и вспоминала его уроки с благодарностью, но это не мешало ей видеть методические «огрехи» своего учителя. С уважением относясь к Жуковскому, она считала его слишком «поэтичным», чтобы быть хорошим учителем855. По ее словам, «вместо того чтобы корпеть над изучением грамматики, какое-нибудь отдельное слово рождало идею, идея заставляла искать поэму, а поэма служила предметом для беседы; таким образом проходили уроки. Поэтому русский язык я постигала плохо, и, несмотря на мое страстное желание изучить его, он оказывался настолько трудным, что я в продолжение многих лет не имела духу произносить на нем цельных фраз»856.

Судя по всему, относительно регулярные уроки русского языка продолжались около полутора лет. По крайней мере, зимой 1819 г. Александра Федоровна еще продолжала «брать уроки у Жуковского»857. Впрочем, салонным языком российского Императорского двора в это время был французский язык, и по-русски при Дворе говорили мало. Надо сказать, что у молодой великой княжны в начале ее жизни России возникли большие филологические сложности, поскольку кроме русского языка, ей пришлось срочно закрывать пробелы и во французском языке, на котором она также сначала «затруднялась говорить»858.

Конечно, со временем все проблемы разрешились, хотя трудности с русским языком у императрицы Александры Федоровны оставались на протяжении всей ее 43-летней жизни в России. К своему первому учителю русского языка, поэту В.А. Жуковскому, она сохранила теплое отношение на всю жизнь и хорошо помнила его уроки. У них отмечались даже «свои» юбилеи. Так, 12 марта 1842 г. она сочла своим долгом написать поэту: «И вот мы с вами отпразднуем наши серебряные уроки, кажется, в сентябре месяце. 25 лет!!! Боже мой, это целая жизнь»859.

Об уровне владения иностранными языками российских монархов сохранились свидетельства самих иностранцев. Так, американский посланник Д. Даллас при Российском императорском дворе в 1837–1838 гг. упоминал, что императрица Александра Федоровна «довольно хорошо знала английский язык» и много беседовала с послом об американской литературе и особенно о Фениморе Купере, романами которого в то время зачитывалась вся Европа860. И если с императрицей американский посол говорил по-английски, то с Николаем I – сначала по-французски. Однако после того как знакомство состоялось, император также перешел на английский язык. Следует иметь в виду, что правила придворного этикета предписывали говорить на том языке, на котором заговорят высочайшие особы. Видимо, сначала Николай Павлович был не уверен в своем английском. Впоследствии император говорил послу: «Вы первый человек, который заставил меня при публике заговорить по-английски. Надеюсь, что вы не откажете почаще беседовать со мной и учить меня этому языку»861.

Видимо, неуверенность в английском так и осталась у Николая I, что вполне понятно, поскольку повседневный при Российском императорском дворе – французский язык, а им император владел великолепно. На английском языке ему говорить было фактически не с кем. Поэтому во время официального визита в Англию в 1844 г. Николай I общался с хозяевами на французском языке и, эпизодически, на немецком. Только перед отъездом из Англии он обратился на английском языке к одному из сановников862.

Оценивали уровень языковой подготовки Николая I и соотечественники. Барон Корф, описывая манеру Николая Павловича вести себя на дворцовых приемах, упоминает, что император беседовал со своими гостями то «по-русски, то по-французски, то по-немецки, то по-английски. И все одинаково свободно»863. За столом Николай Павлович обыкновенно говорил по-русски, и только обращаясь к императрице, или когда у других шел разговор с нею, переходил на французский язык.