«Лера, это забавно только когда поют не на твоей голове», — но Арену тоже весело, я же чувствую.
И собираюсь, спускаюсь вниз в таком же отличном настроении. Арен встречает меня на крыльце, украшенный «шапкой» из Пушиночки.
— Иди ко мне, — стаскиваю эту «оюшку» и укладываю себе на плечи, как меховой воротник.
— Теперь я ревную, — Арен берет меня за руку, мы переплетаем пальцы и так шагаем до дворца, дальше — по золотым, озаренным солнцем коридорам.
Здесь так тихо и спокойно, встретившиеся по пути фрейлины делают реверансы и желают доброго дня. Кажется, им хочется выведать подробности вчерашних событий, но при Арене они не решаются.
На обед император, Ланабет и Элоранарр собрались в золотой столовой, тарелки для нас с Ареном уже выставлены, возле моего места — столпотворение всевозможных блюд: горы фруктов, мяса, рыбы, пирожных, блинчиков, салатов.
— Хочу напомнить, что сейчас не могу превращаться в драконицу, — произношу я, — а то, судя по объему еды, вы об этом забываете.
— Ты всегда нас чем-нибудь удивляешь, — разводит руками император, — так что мы решили подстраховаться на всякий случай, вдруг и в этом отношении ты готовишь какой-нибудь сюрприз.
— Вроде нет.
Пушиночка удирает на софу под окном, а мы принимаемся за обед. Аппетит у меня действительно зверский, так что за стеной из еды наслаждаюсь вкусностями, не беспокоясь о том, как выглядит мое обжорство со стороны.
Разговор за столом начинается с обсуждения таможенных пошлин, затем Ланабет хвалит Элоранарра за блестяще представленное на суде обвинение и хорошую подготовку доказательной базы, он отмахивается:
— Когда знаешь, кого спрашивать, получить ответы на свои вопросы намного проще. Нам, конечно, повезло, что Жэнаран быстро и охотно пошел на сотрудничество, да и этот демонический кот неожиданно хорошо помог. Правда, приятнее было с ним общаться, когда он в ящике сидел, а тут пришлось как с послом разговаривать и в итоге Жэнарану его показания приписать, но результат радует. Дегон будет хорошим главой рода, научит там всех уму разуму. А даже если нет, Фламиры уже не так опасны: земель и привилегий у них меньше, особо не покусаешься.
— Но что будет с отцом Вильгетты Жэнараном? — спрашиваю я, перекладывая на блюдо кусочек фаршированной рыбы. — Он ведь помог.
— Мы помним, что он отец одного из твоих гвардейцев, — император подливает сок себе и Ланабет. — Но три года ему придется заниматься исключительно делами своего имения. Потом, если у него будет желание, если его не заметят в подозрительных связях, а в империи окажется подходящий для него пост, он сможет вернуться на службу. Поверь, Валерия, благодаря тому, что мы не хотим тебя огорчать, он невероятно легко отделался.
— Спасибо, — киваю я.
— Я только подумал, — император переводит взгляд с меня на Арена и обратно. — Может, на волне всего этого ажиотажа и восхищения расправой над Фламирами, мы вас коронуем, а?
— Папа! — Арен звонко опускает вилку на тарелку. — Я же говорил: не сейчас. Ты достаточно молод, в здравом уме и в силе, а я не хочу пропускать первые годы жизни нашего ребенка из-за государственных дел. И Лера не захочет. И вряд ли согласится остаться в стороне от управления.
Со мной Арен это не обсуждал, но... он ведь прав, зачем нам торопиться? Зачем в пене и мыле учить прорву нужной для управления государством информации, когда можно сделать это не спеша. И да, у меня нет ни малейшего желания спихивать малыша на нянек.
«Лера, ты ведь не против?» — спрашивает он запоздало, и я подтверждаю: «Только за, не хочу торопиться с этим делом».
Император обиженно поджимает губы, а Ланабет, наоборот, едва сдерживает улыбку, гладит его по спине:
— Кар, дай молодым насладиться молодостью, родительством, попутешествовать. Мы не переломимся, если еще несколько лет будем управлять империей.
— Да, я понимаю, — расстроено соглашается император и берется за бокал с соком. — Я почти завидую отцу: он так элегантно передал мне управление страной, что невозможно было отказаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не думаю, что тебе понравилось бы притворяться мертвым и жить в какой-нибудь дыре, — замечает Элоранарр. — Да и характер не спрячешь, не прошло бы и года, как весь Эеран узнал бы о чудесном воскрешении императора Карита Третьего.
— Весь Эеран, — едко отзывается император, — ожидает, когда король Нового Дрэнта Элоранарр Первый изволит переехать во дворец и полностью принять на себя обязанности по управлению страной.
— Пусть Эеран и дальше ждет, — отмахивается Элоранарр.
Прежде, чем император успевает ответить что-то явно нелестное, Ланабет касается его руки и напоминает:
— Элор, теперь, когда с Фламирами закончили, пора бы вернуться к делам Киндеона.
— Киндеон тоже может подождать.
Ланабет удивленно приподнимает брови:
— Хорошо, мы опустим тот момент, что каждая минута промедления может стоить чьей-то жизни, и то, что этот непризнанный мир остро нуждается в нашей помощи. Но в Киндеоне, вероятнее всего, база Неспящих, мне казалось, ты заинтересован в их уничтожении.
— Нет, в этом заинтересован Халэнн, не я. И я не вижу причин для спешки. Отправлять десант в непризнанный мир, квалифицированный как крайне опасный, — глупость. Для питающихся жизнями вампиров там раздолье, а мы без притока магии будем уязвимы. Это неоправданный риск. Лучше туда не лезть. Предлагаю свернуть операцию и подтвердить запрет на путешествия в Киндеон. Неспящие рано или поздно сами сюда выползут.
Мы все ошеломленно переглядываемся. У меня это заявление в голове не укладывается. То есть, возможно, Элоранарр прав, он лучше разбирается в оперативном планировании и прочих нюансах, но удивляет такая резкость в высказывании о Халэнне-риэль. Они что, поссорились?
Император отставляет бокал:
— Мне казалось, твой любимый, бесценный и незаменимый секретарь хочет отомстить Неспящим, разве после стольких лет службы он не заработал право на твою помощь в кровной мести?
Несколько мгновений Элоранарр колеблется, не решаясь говорить. Опустив взгляд в тарелку, признается:
— Халэнн нанялся ко мне, все эти годы терпел мой скверный характер в обмен на обещание помочь отомстить Неспящим. Если их уничтожат, у него не останется причин быть моим секретарем: Халэнн аристократ, богат, со связями. Он уедет в свое имение, заведет семью, а я... останусь один.
Элоранарр такой грустный сейчас, что даже мне хочется подойти, обнять и погладить его по рыжей макушке.
Император качает головой:
— Великий дракон, как это эгоистично, теперь я понимаю, почему... — Он сжимает губы, только ноздри гневно трепещут. Похоже, император сдерживается, чтобы не сказать «почему Риэль не хочет быть твоей избранной». — Нет, Элоранарр, так не пойдет. Во-первых, ты должен исполнить обещание. Хочешь, чтобы секретарь остался при тебе — поворачивайся не скверной стороной характера, завоюй уважение, симпатию, любовь. Да и мы не можем оставить целый мир на растерзание вампирам из-за твоих капризов.
— Это не каприз! — Элоранарр ударяет ладонью по столу, и Арен согласен с его злостью, тоже сердится.
Император грозно напоминает:
— Ты обещал Халэнну разобраться с Неспящими, ты обещал Лане помочь с Киндеоном — выполняй. И пора заняться Новым Дрэнтом! — Он поднимается. — Это твое королевство! Ты за него отвечаешь, тебе оно дадено строить там дом и семью...
— Я его не просил! — Элоранарр вскакивает, опрокидывая стул. — Мне не нужен этот ваш Новый Дрэнт!
Развернувшись, он пинает стул, и тот влетает в стену, разлетается в щепки. Рыкнув, Элоранарр пулей выскакивает из столовой. В наступившей тишине особенно громко звучит Пушиночкино:
— Охни-нахни.
— Не надо было так резко, — замечает Ланабет.
— Да знаю я! — император отворачивается и проходит к окну. — Но мягко на него не действует.
Арен тоже выскакивает из столовой, я спешу за ним. Он очень быстрый, мгновенно скрывается за поворотом, но я чувствую, где он, расправляю крылья и лечу следом.