Точно так же и гитлеровская Германия и сталинский СССР воевали друг с другом, а не объединились против англосаксов, несмотря на все идеологическое родство «континентальных» систем и государств, на общее их глубинное, нутряное отвращение к модели «морской», торговой, либеральной.
Франция принадлежала к смешанному типу. Нередко побеждало «континентальное» начало. И тем не менее при всей колоссальной, вековой враждебности, недоверии и даже презрении к Англии эта страна удивительным образом в обеих мировых войнах оказывалась на британской стороне. Правда, во втором случае наблюдались серьезные колебания: начав как британский союзник, затем, после военных поражений и при одобрении подавляющего большинства населения, Франция перешла на сторону Германии. В конце же войны французское общество отреклось от режима Виши и от своего любимого Петэна и снова переметнулось на сторону де Голля и англосаксонских победителей.
То есть сиюминутные соображения и союзы, территориальные споры оказывались зачастую сильнее идеологического родства. К счастью, скажут одни. Как жаль, вздохнут другие.
Интересно, что первыми такую классификацию цивилизационных типов предложили сторонники именно «сухопутного» пути развития. С их точки зрения, «морской» тип потакает людским слабостям и не выдвигает более высоких моральных целей, чем благополучие и свобода личности — единицы, не имеющей большого значения по сравнению со сверхценностями и сверхзадачами великих государств и великих идеологических систем. Почти по Гоголю: нет нужды в счастии маленького человечка, если «нет Отечеству никакой пользы». И под Отечеством здесь можно понимать не только государство, но и нацию, и расу, и религиозное сообщество.
Море против суши
Наиболее основательно теория деления цивилизаций на «морские» и «сухопутные» была изложена немцем Карлом Хаусхофером в 20-х годах XX века. Считается, что она оказала некоторое идеологическое влияние на нацизм (особенно в том, что касается концепции «жизненного пространства»). Однако сам ученый практику нацизма не одобрял.
Даже если мы согласимся с классификацией Хаусхофера и его последователей, то некоторые его выводы принять будет куда сложнее. Первый: о том, что русскому и немцу органически ближе «сухопутный» тип. Мне же кажется, что это не органика, а «условный рефлекс», порождение конкретных и преходящих условий существования. Второй вывод — прогноз. Геополитики этой школы считают, что извечный конфликт двух начал не только будет продолжаться в будущем, но станет все обостряться и обостряться, пока не достигнет трагического апогея — смертельной схватки, в ходе которой одно из двух должно непременно сгинуть. В сегодняшней интерпретации — что дело непременно дойдет до войны на истребление между англосаксами (США) и Россией.
Мне же кажется, что, по мере повышения производительности труда, государства «континентального» типа уже больше не должны быть так жестко привязаны к этатизму — государственному регулированию экономики. Можно уже и слегка отпустить удила, дать обществу развиваться свободнее. Позволить дышать. Они уже достаточно богаты и могут тоже опереться на торговлю (а следовательно, и на международное разделение труда), а не на государственный дирижизм. И хотя вековые привычки отмирают медленно и мучительно, с конвульсиями и опасными судорогами, все-таки это происходит. В эпоху глобализации «морской», торговый тип цивилизации неизбежно побеждает. Правда, победа эта не абсолютна: в новом типе современных государств достигается и определенный компромисс: так, Англия и США берут на вооружение и некоторые методы государственного вмешательства и мобилизации там, где без этого не обойтись — например, перед лицом климатических проблем, глобальных эпидемий или мировых кризисов. Но главное: такие заимствования, пока по крайней мере, не означают отказа от высокого уровня свободы и защищенности прав личности, без которых «морской» тип цивилизации утрачивает свою суть.
Недаром производные «морской цивилизации» (например, разделение властей, всеобщие парламентские выборы, независимый суд и так далее) приобрели столь универсальный характер, стали настолько привлекательны, что в мире почти не осталось государств, которые бы отказывались от них открыто. Другое дело, что в некоторых сугубо «континентальных» странах это часто оборачивается грубой имитацией: есть форма без содержания. Выборы либо происходят фактически на безальтернативной основе, либо результаты их вообще фальсифицируются, разделение властей носит фиктивный характер, так же как и провозглашаемая независимость суда. Все это позволяет временно отложить переход к подлинно «морскому» типу, ссылаясь на национальную самобытность, сохранить по сути «континентальную» систему централизованного управления как обществом, так и экономикой. Однако опыт показывает, что даже эти не наполненные содержанием, пустые формы входят постепенно во все большее противоречие с общественным строем и рано или поздно приводят к кризису. А кризис ведет к обновлению.
Единственная реальная альтернатива «морскому» типу государства в наши дни — это воинствующий исламизм, который не предполагает равенства граждан перед законом (дискриминация женщин, а также иноверцев и некоторых других категорий населения), причем источником права является толкуемый правящими улемами свод средневековых юридических норм. Таким образом, исламизм, особенно в своих крайних проявлениях, является по своей сути «суперконтинентальной» системой и единственной надеждой реванша, контрнаступления против побеждающего «морского» типа. Впрочем, по-настоящему честны в своих позициях только сторонники самых радикальных течений, ассоциирующихся с «Аль-Каидой», которые категорически отрицают всеобщие выборы как инструмент формирования власти и ее легитимизации. Взамен предлагается откровенно феодальная форма правления — эмират.
Разумеется, такая форма государственной организации несовместима с современными западными представлениями о научно-техническом и социально-экономическом прогрессе, но надо отдать должное исламистам: они вполне последовательны в своих взглядах, утверждая, что не в материальном благосостоянии счастье и предназначение человека.
Впрочем, в глубинах «морского» общества всегда находились свои чемберлены, мечтающие о противоположном типе цивилизации.
В Норвегии Андерс Брейвик сражался за те же «сухопутные» цели. Его кредо — полное зеркальное отражение идеологической платформы Усамы бен Ладена. Те самые крайности, которые сходятся. Недаром Брейвик взрывал не мечети и убивал не исламистов, хотя и прикрывался антиисламскими лозунгами. На подсознательном уровне он понимал, что враг и у него, и у «Аль-Каиды» один и тот же: «гнилой либерализм», «морская» цивилизация, отвергающая сверхценные идеологические системы и их диктатуру.