— Мы не игрушечные солдатики, Конрад! Мы элитная часть армии Императора, его личная охрана!
Конрад удивленно посмотрел на сержанта.
— Прошлой зимой я был в Прааге, — последовал незамедлительный ответ. — Помнишь? Меня зовут Таунгар.
Конрад кивнул. Он помнил Прааг.
Как можно забыть ту осаду? Но почему он должен помнить сержанта из Альтдорфа, хотя тот и знает его имя?
— Не знаю, зачем ты сюда пришел, — сказал Таунгар, — но тебе лучше записаться к нам в гвардию. Для воина лучшего места не придумаешь. Учти, я говорю для «воина», потому что мы здесь не маршируем и не красуемся на парадах. Я знаю, ты из тех, кто нам нужен.
— Иначе… что?
Таунгар только пожал плечами и взглянул на меч с головой волка.
— Мне дадут другой меч?
— Знаешь, мы тут выяснили, что воин лучше всего сражается, когда он вооружен. — Таунгар протянул руку и снял со стены пояс с ножнами, из которых торчала рукоять меча, и положил это на стол рядом с мечом из Миденхейма и золотой монетой.
Конрад вытащил меч из хорошо смазанных ножен. Его рукоять была сделана из белой кости, гарду украшала императорская корона. Конрад взглянул на украшение, затем на золотую монету — и взял ее со стола.
— Ты взял в руки императорскую монету, Конрад. Теперь ты обязан принести присягу. Встань.
Конрад встал и произнес клятву верности, поклявшись именем Зигмара, что будет честно и верно служить Императору и, если понадобится, отдаст за него жизнь.
— Добро пожаловать, — сказал Таунгар и протянул ему руку, которую Конрад крепко пожал.
Ему хотелось задать сержанту массу вопросов, но он промолчал. Скоро он все узнает сам.
Конраду подрезали волосы, чтобы они не торчали из-под шлема. Пришлось ему и побриться, чего он не делал со времен службы в Кислеве, поскольку носить бороду позволялось только офицерам. Затем ему выдали форму — одинаковую для всех, от новобранца до старшего офицера. Единственным знаком отличия был цвет пышного плюмажа на шлеме: чем выше чин, тем темнее цвет — от светло-голубого до ультрамаринового.
Конраду не придется часами выстаивать в дежурной будке, для этого у Таунгара имелись другие солдаты. Конрада зачислили в военные инструкторы. Впрочем, это не означало, что он был избавлен от обязанности следить за своей одеждой и начищать доспехи до такого состояния, чтобы в них можно было смотреться как в зеркало. Что он иногда и делал, вглядываясь в свое покрытое шрамами лицо и вспоминая тот день, когда впервые увидел себя в зеркале Элиссы.
Скоро он привык носить безупречно чистую одежду и слышать стук своих каблуков по гладким мраморным полам дворца. Став одним из многих, выполняя общую для всех задачу, живя по строгому распорядку, когда в одни и те же часы все ели, развлекались и спали, Конрад чувствовал, как в его душе воцаряются мир и покой. Не нужно было ни о чем думать, не нужно было принимать решения — все это делали за него.
Даже те часы, которые он проводил на занятиях с солдатами, превратились в рутину, хотя Конрад старался внести в них что-то новое. Это было единственное время, когда ему не нужно было носить форму, поскольку полевые занятия — это грязь и пот, и в парадной форме там было нечего делать.
Конрад не только учил других. Он владел многими видами боевого оружия, но в гвардейских арсеналах было и такое, каким он сам не умел пользоваться.
Несколько раз Конрад стоял в почетном карауле во время поднятия и спуска императорских знамен — утром и вечером. С высоты крепостного вала — а это было не менее двухсот футов — был хорошо виден весь город с его дорогами, портом, реками, каналом Вайсбрук, окрестными лесами, деревнями и далекими горами. Еще выше над валом, на одной из башен, находилась сторожевая вышка, с которой окрестности просматривались еще лучше, поэтому там всегда стоял часовой.
Внутри дворца все было таким же колоссальным, как и снаружи. Огромные залы, массивные двери, коридоры и лестницы, широкие, словно улицы, потолки высокие, как дома. Словно Императорский дворец был построен для великанов.
Вдоль стен первого зала, занимая все пространство от входа до лестницы, стояли статуи бывших Императоров, каждая в три человеческих роста. Далее располагались их личные покои. История правления каждого Императора отображалась в виде росписей — по одной на каждое событие, — которые покрывали верхнюю часть стен, образуя что-то вроде бордюра. Помимо росписей стены украшали богато вышитые гобелены, изображающие триумф Императора. Здесь правитель был представлен в виде великого воина, сражающегося с самыми свирепыми тварями. Впрочем, как вычитал Конрад в книгах Литценрайха, большая часть этих событий была скорее плодом воображения художников, нежели историческими фактами.
В залах дворца можно было увидеть целые скульптурные группы, рассказывающие о жизни и подвигах Императоров: вот один из них сражается с оравой мерзких зверолюдей, другой вступил в смертельный поединок со своим врагом. Повсюду были представлены трофеи, собранные и привезенные Императорами со всех концов Империи, как из мира людей, так и нелюди: золотые украшения и изделия из драгоценных камней, чучела фантастических животных, невиданное оружие — память о былых войнах и славных победах. Многие из этих предметов со временем так обветшали, что стали едва узнаваемы, но, тем не менее, занимали почетное место в силу своей древности.
В центре каждого зала, на простом каменном постаменте, куда струился дневной свет из круглых окон, расположенных под самым потолком, покоились останки очередного Императора. Это были гробы, сделанные из золота, гранита и мрамора. Были там и стеклянные саркофаги, в которых лежали позолоченные скелеты. Многие постаменты были пусты, поскольку в то время столица Империи находилась не в Альтдорфе, и Императоры были похоронены в другом месте. Первый постамент был также пуст, ибо никто не знал, где нашел место своего упокоения Зигмар. Согласно легенде, чувствуя приближение смерти, основатель Империи отправился в царство дварфов, чтобы вернуть им их оружие — Гхал-мараз. Больше Императора никто не видел.
Единственная память о правлении Зигмара занимала самое почетное место и лежала на черной бархатной подушке: рукоять из слоновой кости от кинжала, который был при Зигмаре в знаменитом сражении в ущелье Черного Огня. Клинок кинжала со временем превратился в прах.
Возле каждой колонны в каждом зале дворца стояли гвардейцы. Они не были личной охраной Императора, это был почетный караул, охраняющий останки умерших Императоров. Впрочем, дворец был так велик, что мог вместить целую армию. Иногда Конрад замечал одетого в ливрею слугу, который куда-то спешил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});