Линии лица и тела так чисты, так безукоризненны, так прекрасны!
— Кто ты, прекрасная из прекрасных? Будь ты небожительница или исчадие ада — мы твои верные рабы. — И под влиянием опьянения становимся на колени.
Чудное видение улыбнулось и, тихо скользя, приблизилось к нам. Белая ручка поднялась, и голубой лотос прикоснулся к левому плечу каждого из нас. В ту же минуту мы потеряли сознание.
Нас привел в себя адский шум, визг, стоны, завывания. Мы лежим связанными посреди зала с черными колоннами, и кругом нас беснуются желтые дьяволы. В них мы без труда узнали индийских фанатиков, факиров: нечесаные, всклокоченные волосы, испитые лица, тела факиров в клубах черного дыма, они были истинными представителями ада.
— Богиня оскорблена! Жертву, жертву, да льется кровь нечестивцев! — можно было разобрать среди визга и стона.
Нас повлекли куда-то. Наступила полная тьма.
Опять замелькали факелы, и скоро свет их позволил разглядеть другую картину.
Ужас сковал нас! Перед нами страшная богиня Бовами… Сомневаться мы не могли.
Грубо высеченный из темного мрамора истукан-женщина. На черной шее у ней ожерелье из белых человеческих черепов; пояс состоит из бахромы ног и рук — тут есть черные, желтые и белые, большие и маленькие, видимо, руки детей и женщин. И все они свежие, не успевшие еще разложиться!
Огромная ступня богини попирает человеческую голову, и в этой голове мы узнаем голову нашего солдатика, якобы унесенного тигром, из израненного тела бегут струйки крови, омывая подножие кровожадного идола. Тело еще содрогается последними судорогами.
— Жертву, жертву, — кричат кругом, и через мгновение мы совершенно обнажены.
Смерть неизбежна.
Но какая смерть! Бесславная, постыдная, у ног омерзительного истукана, от ножа фанатика!
Судьба.
Мы лежим рядом: я грызу потухшую сигару. Джемс молчит.
К нам подходит высокий худой брамин. На голове золотой обруч, белая одежда в виде хитона подпоясана шнурком, в руках широкий жертвенный нож.
Закрываю глаза.
Вдруг наступает мертвая тишина. Жрец, с высоко поднятой рукой, в которой зажат страшный нож, откинулся назад, на лице изумление и страх. Еще минута, и нож со звоном падает на пол-.
Жрец, а за ним и все остальные встают на колени с криком: «Избранники, избранники!»
Нас осторожно поднимают развязывают, завертывают в мягкие шелковые одежды и несут прочь.
Вот мы на ложе из душистых лепестков роз, вокруг носятся волны курений. Музыка сладостно звучит.
Перед нами прежняя красавица, но при блеске огней мы видим, что это не живая женщина, а статуя.
Кругом нее целый хоровод прекрасных молодых женщин: это баядерки храма. Ноги и руки украшены браслетами, звон которых мелодично звучит в ушах. Одежда их только из одних тонких цветных покрывал еще больше усиливает впечатление наготы.
Они пляшут, они подходят к нам и подают янтарные кубки с питьем. Как вкусно, как освежительно оно! Это напиток богов.
Нас окружают, ласкают, увлекают в танцы. Нам вновь подают вино, дарят поцелуями…
— Господин капитан, господин капитан!
Открываю глаза. Передо мной вестовой.
— Господин капитан, приказ от командира, — и он подает мне пакет.
Не могу опомниться, сажусь.
День. Моя спальня. Вот и гамак Джемса: он спит спокойно. Открываю пакет: приказ о выступлении через несколько часов.
Наконец соображаю: сон.
— Джемс, Джемс, выступление, вставайте, пора! — бужу я товарища.
Джемс вскакивает и изумленно смотрит на меня.
— Фу ты, черт, ведь это сон! — наконец произносит он. — Наверное, сигары вчера были с опиумом, ну и сыграли они со мной шутку!
Я начинаю расспрашивать.
Джемс рассказывает мой сон.
И когда в середине я его перебиваю и продолжаю рассказ, он стоит с открытым ртом от удивления и спрашивает, откуда я знаю его сон. Дело мало-помалу выясняется; мы видели один и тот же сон до мельчайших подробностей.
Вопрос: возможно ли это?
Наскоро отдав приказание готовиться к походу, мы бросились осматривать стену храма, ища боковой ход. Но стена была совершенно гладкая, не только хода, даже трещины не было.
Осмотрели храм изнутри за колоннами.
— Ну а ваш кошелек? — вспомнил Джемс.
Ищу в карманах, на столе, всюду — нет. Спросили денщика, и он подал пустой кошелек, поднятый в зале пиршества одним из слуг.
Вскоре забил барабан, и пришлось оставить храм, сделавшийся для нас очень интересным.
Капитан Райт замолчал.
— И это все? — спросил кто-то из гостей разочарованно.
— Все или почти все, — ответил Райт. — Только через месяц, купаясь в море, мы увидели с Джемсом друг у друга вот это, — и он, сбросив тужурку, отворотил рукав рубашки.
Все присутствующие увидели на белом плече татуированный рисунок лотоса.
Рисунок безукоризненно изящен и прекрасного голубого цвета.
— Вы нас мистифицируете, капитан? — спросил старый гость.
— Помните условие: не просить объяснений, — отрезал сухо Райт и этим прекратил всякие расспросы.
II
Наступил день маскарада.
С утра все, и гости и слуги, в хлопотах и волнении.
Хотя ночь предвидится светлая, так как наступило полнолуние, но все же в саду развешаны фонари и расставлены плошки.
Залы, и без того блестящие и нарядные, украшены зелеными гирляндами. Темная зелень дубов и елей еще ярче оттеняет белое электрическое освещение.
Во многих комнатах под тенью тропических муз, пальм и магнолий устроены укромные поэтические уголки.
Буфеты ломятся под тяжестью изысканных закусок и вин.
Маленькие киоски в виде индийских пагод, с шампанским, фруктами и прохладительными, разбросаны всюду.
Над главным дамским буфетом красиво спускается флаг Америки. Голубое шелковое поле заткано настоящими золотыми звездами.
Зимний сад по приказу Гарри только полуосвещен, и для прохлады в нем открыты окна.
Смит и Миллер летают вверх и вниз, устраивая и отдавая последние приказания прислуге и музыкантам.
Кухни полны поваров и их помощников.
Гости тоже в волнении; каждый занят своим нарядом. Оказывается, у одного все еще не доставлен костюм из города; у другого оказались узкими сапоги; доктор ворчит, что золотой шнурок «дважды рожденного» недостаточно толст. Парикмахеры и портной завалены просьбами, их рвут на части…
Гарри тоже озабочен: он примеряет костюм набоба. Райт сидит перед ним в кресле с сигарой, а Джемс с усердием хлопочет возле Гарри.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});