Великий князь наблюдал за нею, сидя в седле. Он очень гордился своими псами и утверждал, что любой из них легко может справиться с любым волком. И вот теперь попутчики Святослава, также сидевшие на конях, убедились в том, что князь переоценил своих волкодавов. Сперва грызня шла на равных, а затем волки стали одолевать. Когда погиб третий пёс, Святослав не вытерпел – рванув саблю из ножен, погнал коня к сражающимся зверям. Роксана с испугом вскрикнула. Семь дружинников во главе с Куденеем бросились вслед за князем на помощь своре. В одну минуту все волки были изрублены. Уцелевшие псы уселись на снег зализывать раны.
– Здесь и устроим привал, – сказал Святослав, вложив саблю в ножны и оглядев опушку, – костры палите!
Роксана очень обрадовалась. Двухдневный путь по глухим лесам её утомил изрядно. Полсотни отроков, спешившись, побежали в лес за дровами. Все остальные стали сгружать с коней ковры и провизию. Вскоре по всему полю заполыхали костры. Охотники разместились около них на мягких коврах, коней привязав к деревьям. Роксана, Икмор, Лидул, Рагдай, Калокир и несколько самых близких приятелей египтянки из числа тысяцких сели к княжескому костру, а Свенельд, Сигурд и прочие воеводы старшей дружины расположились возле соседнего. К ним примкнули болгарский царевич Дмитр и Лев Диакон, очень надоевшие Калокиру, первый – нытьём, а второй – расспросами. Сотники с отроками прекрасно расположились возле десятка других костров и сразу хлебнули по ковшу браги, не дожидаясь старших товарищей. У Рагдая хватило ума пристроиться между патрикием и Роксаной. Та, увидав его близ себя, брезгливо вскочила, хотя с другой стороны от неё был князь, обошла костёр и села рядом с Лидулом, который жарил на вертеле поросёнка.
– А ну, вернись, – строго приказал Святослав.
– Нет, я не хочу, – скорчила гримасу Роксана, – там дым глаза разъедает!
Но Святослав сделал такой взгляд, что его подруга тут же вернулась со злым лицом. Рагдай отодвинулся от неё подальше.
– Ты смог меня превзойти, – шепнул ему на ухо Иоанн, – я внушаю ужас царице, а ты – царице цариц!
Рагдай промолчал. Он не был обрадован столь блестящим своим успехом.
– Пьём за охоту! – крикнул Сфенкал, высоко подняв серебряный ковш с пенной медовухой. Эхо его могучего голоса прокатилось по голым, чёрным лесам. Все с большой охотой выпили за охоту, после чего Свенельд чуть менее громко провозгласил тост за князя.
– Ура! Ура! – разом прогремело от всех костров, – за нашего князя! За Святослава!
– И за Роксану! – не очень вовремя гаркнул Икмор – да так, что с ближних дубов взлетели вороны, чего не произошло от крика Сфенкала. Ещё бы, Икмор был в два раза шире! Его призыв неожиданно подхватил всё тот же Свенельд, при этом назвав Роксану княгиней. Опять раздалось «Ура!» До дна осушив ковши, взялись за еду. Третьего тоста никто уже ждать не стал – слегка подкрепившись, каждый хлебнул ещё, и пошло веселье. Одна Роксана сидела мрачнее тучи.
– О чём грустишь? – спросил её Святослав, стараясь перекричать звучавший справа и слева гул голосов, в котором отчётливо выделялись вопли Лидула и Калокира. Они о чём-то заспорили – то ли о вороных кобылах, то ли об эфиопках.
– Мой лютый враг любезно и весело поднял тост за меня, – ответила египтянка, глядя в огонь, – а сам уже приготовил нож, чтоб по рукоятку всадить его в мою спину!
– Твой лютый враг? Кто? Икмор?
– Нет, Свенельд. Позавчера утром мои служанки мне предложили любовника. Я Маришку велела выпороть, и тогда они все сознались при твоих отроках, что Свенельд посулил им денег.
– За что?
– За то, чтобы я с их помощью полюбила какого-нибудь красавца и ты меня с ним застал.
– И отроки слышали их признание?
– Да, два отрока и Лешко. Скажи, Святослав, как теперь поступишь ты со Свенельдом?
– Пока не знаю, – мрачно ответил князь, – он мне нужен.
– А я тебе не нужна?
– Ты лжёшь, подлец, лжёшь! – прокричал патрикий, вскочив и схватив Лидула, также вскочившего, за грудки, – я тебе не верю!
Лидула с невероятной силой задело то, что ему не верят. Он стал душить Калокира, а тот – его. Икмор растащил двух спорщиков. В тот же миг из лесных чащоб донёсся звук рога. То был сигнал, что вторая свора гонит добычу. Все пировавшие повскакали. Псы, сделав то же, зашлись сумасшедшим лаем. Трубач великого князя подал ответный сигнал. Лучники вложили в тетивы стрелы. Спустя почти четверть часа нетерпеливого ожидания на опушку выбежали из леса, перепугав лошадей, шесть вепрей – крупных, клыкастых. Их гнали сорок борзых. За ними скакали на маленьких лошадях загонщики-доезжачие. Вепри неслись к кострам, отупев от ужаса. Лучники не решились выпустить стрелы, боясь задеть княжеских собак. Псы, дравшиеся с волками, встретили новых грозных врагов. Те остановились, и в них сейчас же вцепилась вторая свора. Напрасно князь кричал доезжачим, чтоб те отогнали собак, дав ему возможность сразиться с вепрями. Псы взбесились. На окрики доезжачих, которые не решались подойти близко, было им наплевать. Кабаны дрались с той же злобой. Внезапно один из них, отшвырнув трёх псов и распоров бок четвёртому, устремился прямо к Роксане. Она стояла чуть в стороне от всех остальных. Страх перед опасностью парализовал ей руки и ноги. Рагдай, кинувшись к египтянке, схватил её, одним махом взвалил себе на плечо и выхватил саблю. Роксана стала визжать, стараясь освободиться и встать на землю. Несколько лучников выпустили в кабана стрелы. Они вошли глубоко, и кабан упал, утыканный ими, прямо к ногам Рагдая. Тот отпустил Роксану. Не обращая больше внимания на него, она подошла к своему любовнику и вскричала:
– Ты что, не мог меня защитить?
– Тебя защитили, – произнёс князь, с бешенством следя, как собаки рвут последнего кабана. Четыре его собрата уже катались в предсмертных судорогах, забрызгивая снег кровью. Окончив свою работу, борзые сели, высунув языки, и гордо воззрились на Святослава.
– Учите собак вас слушаться, а не то я вас им скормлю, – гневно обратился князь к доезжачим, – отволоките туши в ближайший хутор. Пусть смерды мясо себе насолят.
– Давайте сами жареной кабанятины поедим, – предложил Лидул.
– Нет, я за своими псами не доедаю, – сказал в ответ Святослав, всё больше мрачнея, – довольно мы поохотились! Собирайтесь в обратный путь.
– Он злится из-за собак? – спросил едва слышно Лев Диакон Калокира, который стоя пил вино из ковша, в то время как доезжачие привязывали к коням мёртвых вепрей, отроки спешно сворачивали ковры, а все остальные шли к лошадям. Опорожнив ковш, патрикий окинул взглядом юного друга царицы, закутанного в овчинный тулуп, и сухо ответил:
– Нет, по другой причине.
– Роксана его прогневала?
– Вероятно.
– Знаешь, мне кажется… – начал юноша, поправляя беличью шапку.
– Тебе неправильно кажется, – перебил его Иоанн, швырнув ковш в