– Я не участвую в этой битве, господин. Да, я и не воин.
Магистр собрался было популярно объяснить хитроумному Сингу, чего следует опасаться всем, от воина до садовника, когда он, Таур, проигрывает наглому пришельцу, вломившемуся в Запределье, как в собственный чулан, но в этот момент прибыли Альф и Хурст. Гарди охране найти не удалось. Внимание Магистра немедленно переключилось на вновь прибывших.
– Тебя-то мне и надо, – Таур жестом указал врачу на одно из кресел. Альф похолодел до самых пяток, Хурст мысленно перекрестился и остался в дверях. – Ты уверен, что Арси действительно заклеймил посланца?
– Д-да, – промямлил врач и покосился на Хурста, – я своими глазами видел. И скалет Хурст тоже…
Магистр вопросительно посмотрел на полковника.
– Так точно, – отчеканил Хурст, последними словами проклиная про себя врача, привлекшего к нему внимание хозяина.
– И посланцем был именно Инсилай? – Таур снова уставился на лекаря.
– Конечно, – окончательно растерялся Альф. «Они с Арси на пару на посланце помешались, – думал он, преданными глазами глядя на Магистра, – кстати, а где советник? Пошел клеймо щупать? И кого, кроме Инсилая, я мог видеть на месте посланца, своего прадедушку?» Вы в этом тоже уверены, господин Хурст? – уточнил Таур.
– Так точно, – эхом повторил скалет.
– А где господин Гарди? – вспомнил вдруг магистр о Дью. – Или он так занят службой, что ему не до нашего возвращения?
– Его ищут, господин, – доложил стражник.
– Очень хорошо, – усмехнулся Таур, – прекрасно. Не забудьте сообщить о находке. Скалет, – он пристально посмотрел на Хурста, – что сделал Арси для воскрешения посланца?
– Он не говорил мне, господин. С ним работал скалет Гарди.
– С кем «с ним»? – уточнил Магистр, тут же заподозрив, что посланец только притворился, что умер, и Арси попал под его влияние куда раньше, чем предполагалось.
– С советником, господин, – едва шевеля языком от страха, сказал Хурст.
– Посланник был наверняка мертв? – настаивал Таур.
– Так сказали советник и лекарь…
– Альф? – Магистр снова перекинулся на врача.
– Да, господин.
– Что «да»? Жив или мертв?
– Пульс отсутствовал, дыхание тоже, но кровь не стыла и не сворачивалась. С моей точки зрения, это была смерть с отсрочкой в исполнении. Пожизненное заключение в вечности.
– Что?! Это ты сам придумал, или подсказал кто? Надо ж такой диагноз сочинить, в кошмарном сне не привидится! Вы тут без меня на десерт белены не ели? Хоть кто-то нормальный в вашей компании остался? – возмутился Магистр и, помедлив, приказал: – Найти мне Гарди. Из-под земли достать. – Таур, наконец, посмотрел на карту. – Колдуем, значит, – проворчал он и, резко повернувшись на каблуках, распорядился: – Удвоить все посты, перекрыть все уровни по максимуму. Всем искать посланца, советника и скалета Гарди. Хурст, возьмите людей, пойдете со мной. Альф, ты тоже, советнику может потребоваться помощь. Выдать младшим командирам индикаторы волшебства. Все мало-мальски подозрительное – сюда, я сам разберусь. Синг! Останешься здесь за главного, подпишешь все находки: кто принес, где нашел, ну, сам догадаешься, не маленький.
Таур, сопровождаемый довольно многочисленной свитой, покинул свой кабинет и, миновав лабиринты переходов, вышел в сад.
– Альф! – Магистр затормозил так стремительно, что Хурст, шедший следом, едва не врезался в императора. – Ты уверен, что клеймо раба все еще украшает спину Посланника?
– Да, господин. Я уже говорил Вам, что Арси подстраховался эликсиром СС. Даже если этот приятель Мерлина двужильный… Едва ли он сможет выдержать столько боли, не теряя сознания.
– Очень хорошо. – Таур поднял руку. – Я здесь, Илай, и я запрещаю тебе колдовать и сопротивляться. Я приказываю тебе подойти ко мне. Ты мой раб, Посланник, и твое место у ног хозяина. Поторопись, я не люблю ждать.
***
Софка тупо пялилась в телевизор. Показывали что-то из жизни бразильских домохозяек. Что именно, было не совсем ясно, так как русский текст шел вровень с португальским, а украинские титры, призванные разъяснить обстановку, размещались в нижней части экрана, где Софкин телевизор малость глюковал и показывал только белесые разводы. Когда пару лет назад началось это ноу-хау с титрами, Вера Абрамовна попыталась призвать экран к порядку и даже вызвала мастера-укротителя из телеателье. Мастер, как и следовало ожидать, по первому обращению не появился, а второго уже и не было, так как Вера Абрамовна телевизор, как правило, не смотрела, а слушала, так что титры ей были вроде как и ни к чему. Софка же, как выяснилось, хоть и прожила всю жизнь в жемчужине у моря, рщну мову понимала не многим лучше, чем португальскую, так что и ей титры были без надобности. Теперь о том, что происходит в телевизоре, приходилось только догадываться, прислушиваясь и приглядываясь.
Софка взяла пульт и попрыгала с программы на программу. Или телевизор знал только один канал, или на всех кнопках кипели бразильско-мексиканские страсти, но особой разницы Софка не обнаружила. «Хорошо Тинке в ее Америке, – с легкой завистью подумала девочка. – Каналов сколько хочешь, одних русских штук десять… Живут же люди! И у нас три с половиной кадра в сутки на душу населения. Смотри, наслаждайся. А Тинка сволочь, могла бы и в гости пригласить. Черт с ней, с Америкой, хоть телевизор бы посмотрела».
Чарка тем временем что-то сосредоточенно грызла под диваном. Хруст оттуда слышался отменный.
– Что ты жрешь, скотина, – спохватилась Софка, опасавшаяся, что доберманша притащила с помойки какую-нибудь тухлую кость, и последствия подкроватного пиршества одной прожорливой собаки могут стоить бессонной ночи всему дому. – Чарка, фу! Иди сюда, проклятая помоечница! Чара, я кому сказала? – Софка поняла, что словами не обойтись, и встала с дивана. – Так, где мой ремень?
Про ремень доберманша поверила и с явной неохотой из-под дивана вылезла. Морда у нее при этом была пыльная, виноватая и даже немного перекошенная. Конечно, можно было бы предположить, что перекосило Чарку от обиды, но трезвомыслящая Софка считала, что скорей всего это произошло из-за упрятанной за щеку кости, поэтому отважно полезла собаке в пасть двумя руками. Доберманша сжала челюсти и зарычала.
– Ах ты, Жучка слюнявая! – разозлилась Софка. Чарка зарычала громче.
– Софа, не зли собаку! – немедленно крикнула из кухни Вера Абрамовна. – Что за удовольствие, я не понимаю!
Софка не отвечала, занятая извлечением из пасти до-берманши неизвестного предмета, здорово смахивающего на серебристый карандаш для век, точнее, то, что от него осталось, добрую половину собачка уже распустила в щепки, серебристыми опилками прилипшие к ее наглой слюнявой морде. «Тинка забыла, или девицы ее сумасшедшие, – догадалась Софка. – Косметика у них была блеск, это я хорошо помню. Чертова чавкалка уже схомячила почти всю красоту, хоть чуть-чуть отбить!» Девочка с утроенной силой вцепилась в серебристую палочку, кроя угрожающе сопящую Чарку последними словами. Доберманша поняла, что проигрывает и попыталась смыться с трофеем, при этом она так взбрыкнула задними лапами, что свалила горшок с любимым фикусом Веры Абрамовны. Как собачке это удалось, Софка не поняла, керамический монстр, именовавшийся горшком, вмещал в себя как минимум центнер земли и был совершенно неподъемным. Фикус тоже был увесистым: слоновая нога метра два в высоту с пучками разноцветных листьев по всему периметру. К несчастью, это безумие природы Вера Абрамовна считала почти что чудом света и дрожала над ним, как скупой рыцарь над своими сундуками. Услышав грохот, она сразу поняла, что чудо в опасности, и бросилась в комнату, грозя Софке всеми карами земными и небесными.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});