— Да! — прошептал он. — Да, это верно. Джорам не должен умереть. Он должен жить.
— Об этом я и думал, когда он был младенцем, — мягко сказал Ванье, глядя на Сарьона. — Я хотел его воспитать, защитить, охранить. Но эта испорченная, безумная женщина... — Епископ замолчал.
Лицо Сарьона посветлело, его взгляд обратился к небесам.
— Благословенный Олмин! — прошептал каталист. По его щекам текли слезы. — Прости меня! Прости меня!
Сарьон спрятал лицо в ладонях и заплакал. Он чувствовал, как его душа освобождается от тьмы — словно гнойная рана очищается под пальцами Телдара.
Епископ Ванье улыбнулся. Он встал с кресла и подошел к постели Сарьона. Присев на кровать рядом с плачущим каталистом, Ванье обнял его за плечи и притянул к себе.
— Ты прощен, сын мой, — мягко сказал епископ. — Ты прощен... А теперь расскажи мне...
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
СРЕДИ ОБЛАКОВ
Вдоль улицы Перевозчиков выстроились в ряд наемные экипажи, поджидая пассажиров. Прекрасные и странные одновременно, они поражали воображение. Чего здесь только не было: крылатые белки, запряженные в расписные ореховые скорлупки, раззолоченные тыквы, влекомые упряжкой мышей (эти всегда пользовались неизменным успехом у юных девушек), и более или менее традиционный набор грифонов и единорогов у солидных экипажей, предназначенных для глав гильдий и прочих, кто предпочитал комфорт внешнему блеску. Спеша убраться поскорее, Джорам выбрал первую повозку в ряду — огромную ящерицу, которая, по замыслу мага-создателя, должна была напоминать дракона. Но Симкин заявил, что сие творение есть не что иное, как проявление дурного вкуса (чем зацепил возчика за живое), и пошел вдоль ряда экипажей, придирчиво рассматривая каждый из них.
Они остановились возле черного лебедя, увеличенного Кан-ханар до невероятных размеров. Некоторое время Симкин задумчиво и презрительно изучал повозку, пока Джорам кипел от негодования и нетерпения, после чего экипаж был признан сносным.
— Берем, — горделиво, кивнул Симкин владелице повозки.
— Куда вы направляетесь? — поинтересовалась возница.
Это была молодая женщина, облаченная в костюм из белого лебяжьего пуха. Ее глаза волшебным образом были изменены так, что напоминали птичьи.
— Во дворец, конечно, — устало бросил Симкин, ус-. траиваясь на спине лебедя. Очутившись среди длинных черных перьев, он вздохнул и кивнул Джораму, приглашая присоединиться. Возница с подозрением оглядела обоих пассажиров, и ее глаза превратились в узкие щелочки.
— Покажите ваше разрешение на проезд через Пограничные облака, — ледяным голосом потребовала она.
Женщина недоверчиво оглядывала одежду Джорама, который незадолго до этого не позволил нарядить себя так, как хотелось Симкину.
— Мой милый мальчик, — с печалью в голосе говорил ему Симкин, — позволь мне заняться твоим гардеробом, и каждый твой шаг будет сопровождаться взрывом восторга. Я могу сделать из тебя нечто необыкновенное! У тебя такие прекрасные волосы и сильные, мускулистые руки! При одном взгляде на тебя женщины будут укладываться штабелями!
Джорам заметил, что ходить по штабелям не очень-то удобно, но Симкин разошелся не на шутку.
— Я уже подобрал для тебя подходящий цвет, который я назвал «Пылающие угли»: Огненно-оранжевый, если ты еще не понял. Я могу сделать так, чтобы он обжигал при касании. Маленькие язычки пламени трепетали бы у твоих колен. Конечно, во время танца пришлось бы соблюдать осторожность. Однажды на приеме у императора какой-то гость вспыхнул, будто свечка. Изжога доконала...
Джорам отказался от «углей». Он предпочел наряд в стиле костюма принца Гаральда — длинную, ниспадающую складками тунику без всяких украшений, с обычным воротником.
— А как же крахмальное жабо? — простонал Симкин.
Туника была сшита из зеленого бархата. Джорам выбрал этот цвет в память о платье, которое носила Анджа перед смертью. Это потрепанное зеленое платье — все, что осталось у нее от прошлой счастливой жизни в Мерилоне. И не удивительно, что именно этот цвет выбрал ее сын, когда готовился отвоевать свое место в семье. Сегодня, гладя рукой бархатистую ткань, Джорам чувствовал какую-то особенную связь с матерью. Наверное, потому что увидел ее во сне и понял, что ее неупокоенная душа будет блуждать по свету, пока сын не восстановит ее доброе имя. По крайней мере, Джорам объяснил для себя этот сон именно так. Она тянулась к нему, желая ободрить, обнять, утешить...
— Ну, если ты решил пробраться во дворец под видом мокрого одеяла, я последую твоему примеру, — мрачно заявил Симкин.
И его яркий, вызывающий наряд, который включал, в числе прочих деталей, двухметровый петушиный хвост, пропал. Симкин взмахнул рукой, и пестрая одежда сменилась длинной хламидой ослепительно белого цвета.
— Во имя Олмина! — с отвращением выдохнул Джорам. — Верни обратно! Предыдущий наряд был ужасен, но всяко лучше этого безобразия. Сейчас ты похож на плакальщика у гроба!
— Правда? — быстро переспросил Симкин, явно польщенный. — Тогда этот костюм подходит к случаю как нельзя лучше, вы не находите? Поминовение Мертвого принца и все такое прочее... Рад, что нашел соответствующий наряд.
Переубедить его так и не удалось. Все, на что Симкин согласился, — это добавить к хламиде белый капюшон, скрывающий лицо. Теперь он точь-в-точь походил на плакальщика, провожающего хрустальный гроб с телом усопшего до места упокоения.
— Оплата вперед, — предупредила возница. — Не каждый день нанимают экипаж, чтобы доехать до дворца. Те, у кого есть приглашение, — последнее слово она произнесла чуть повысив голос, — имеют собственные повозки и не нуждаются в наемных.
— Ей-богу, милочка, я же — Симкин, — откликнулся молодой человек, словно это все объясняло. Расправив полы своего белого балахона, он изящно махнул вознице рукой. — Трогай!
Женщина захлопала ресницами лебяжьих глаз, лишившись дара речи — то ли от удивления, то ли от гнева. Но Симкин остался невозмутим.
— Поехали, — нетерпеливо подогнал он возницу. — Мы же опоздаем.
Помедлив еще мгновение, возница опустилась на сиденье у основания лебединой шеи, взяла поводья и заставила птицу подняться на ноги.
— Если нас остановят у Врат, — злобно бросила женщина, — сами будете выкручиваться. Я не собираюсь терять лицензию из-за таких, как вы.
Джорам невольно бросил взгляд вверх, на облака над головой.
— Из этих туч падает не град, а враждебные взгляды, — промолвил Симкин, когда лебедь расправил крылья, оттолкнулся от земли черными лапами и прянул в небеса. От резкого толчка Джорам едва не вывалился из повозки. — Осторожней! Эх, забыл тебя предупредить. Конечно, взлет не самый приятный, зато в полете лебедю нет равных.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});