Читать интересную книгу Антология шпионажа - Анатолий Вилинович

Велькерлинг провалился только через год и то потому, что стал жить не по средствам. Дорогие наряды фрау Велькерлинг вызывали подозрение, которое и привело к разоблачению шпиона, присужденного потом к каторжным работам.

Русская разведка сумела еще в 1904 г. добыть знаменитый план Шлиффена. Он был передан французам, но там сочли его фальшивкой. Ведь план предусматривал нарушение нейтралитета Бельгии, что вызвало бы вмешательство Англии. А в Берлине любой ценой хотели бы не допустить присоединения Англии к Франции и России.

Позднее русская разведка сумела получить имевшиеся только в трех экземплярах «приказания на случай войны», которые были лично подписаны кайзером. Немцы узнали об успехе русских разведчиков и решили изменить «приказания». Однако до войны удалось этого так и не сделать. А французы опять не поверили!

Подбирая своих агентов для Австрии, русская разведка обратила особое внимание на… австрийских агентов. Зачем было тратить усилия, засылая своих людей в австрийскую армию, когда можно было, как оказалось, без особого труда перекупить австрийских офицеров, предназначавшихся к разведывательной работе против России?

Австрийский штаб в течение ряда лет командировал в Россию для стажировки специально отобранных офицеров. Они должны были изучать страну и русский язык. Русская разведка не возражала против этой посылки в Россию будущих руководителей австрийского шпионажа. Им, в частности, разрешалось проживать в Казани. Чего не знали в Вене, так это то, с каким успехом удавалось спаивать австрийцев, вводить их в долги и перекупать, как говорится, «на корню»…

Вместо похорон – раскрытие государственной тайны

Это была история, вполне достойная детективного романа, история, в которой не полученное письмо до востребования, потерянный футляр от перочинного ножа и неудачный футбольный матч привели к раскрытию и обнародованию тайны…

26 мая 1913 г. газеты, выходившие в австро-венгерской монархии, опубликовали два сообщения, не имевшие никакой связи между собой. Одно из них – перепечатанное всеми газетами заявление венского телеграфного агентства, извещавшее о неожиданном самоубийстве полковника Альфреда Редля, начальника штаба 8-го корпуса австро-венгерской армии. «Высокоталантливый офицер, которому предстояла блестящая карьера, – говорилось в этом заявлении, – находясь в Вене при исполнении служебных обязанностей, в припадке сумасшествия…» Далее сообщалось о предстоящих торжественных похоронах офицера, павшего жертвой нервного истощения, которое было вызвано многими неделями бессонницы.

Другая новость относилась к области спорта и касалась состязания двух любительских футбольных команд города Праги. Неожиданное поражение, которое потерпела команда «Шторм 1» в воскресном матче, привлекло внимание лишь газеты «Прагер тагеблатт», выразившей свое горестное изумление по поводу проигрыша. И, однако, небольшому отчету о футбольном матче суждено было не только отменить уже назначенные торжественные похороны, но и раскрыть государственную тайну, которую отчаянно пыталось сохранить официальное агентство печати.

Горечь, с которой пражская газета сообщала о поражении «Шторма 1», нисколько не была наигранной. Ведь автор отчета – один из редакторов газеты, являлся одновременно капитаном этой команды. Он считал, что проигрыш был результатом отсутствия двух сильных игроков и, отведя душу в газетной заметке, после обеда, отправился к одному из них, Вагнеру, по профессии слесарю.

На упреки своего капитана Вагнер мог лишь сказать, что он отсутствовал по вполне уважительной причине. К нему на квартиру приехали важные военные чины и увезли его в какой-то очень богатый пражский дом, принадлежавший одному крупному военному, который в этот день умер в Вене. В доме уже находились начальник пражского корпуса и другие высокопоставленные лица, часть из которых, по-видимому, прибыла из Вены. Вероятно, они искали завещание, так как Вагнеру было приказано взломать замки всех ящиков, шкафов и сейфов. Это было совсем нелегкая работа – генерал предпочитал держать свои бумаги под очень надежными запорами. После взлома замков было извлечено большое количество бумаг, военных планов, фотографий, а также большая сумма денег. Часть этих бумаг была написана по-русски. Содержание найденных материалов буквально ошеломило офицеров, которые даже не пытались скрыть своего ужаса.

Больше ничего Вагнер не знал, но и рассказанного было достаточно, чтобы в капитане футбольной команды проснулся газетчик. Еще недоумевая, он вернулся в редакцию, где ему на глаза попалось сообщение венского телеграфного агентства о самоубийстве Редля. Все встало на свои места. Написанные по-русски бумаги, военные документы, поспешный обыск в присутствии командующего корпуса и прибывших из столицы офицеров… Объяснение могло быть только одно: Редль оказался шпионом царской России.

Конечно, нечего было и думать о том, чтобы опубликовать все это в газете. Полиция конфисковала бы весь тираж еще до того, как он вышел бы из типографии, а самой газете грозили бы штрафы и судебные преследования. Но австрийским газетчикам было не занимать опыта в умении иносказательно сообщить все, о чем не разрешалось помещать сведений в печати, передать новость под видом ее опровержения.

На другой день в «Прагер тагеблатт» была помещена небольшая заметка, сразу превратившаяся в крупнейшую сенсацию: «Одно высокопоставленное лицо, – говорилось в заметке, – просит нас опровергнуть слухи, распространяемые преимущественно в военных кругах, относительно начальника штаба пражского корпуса полковника Редля, который, как уже сообщалось, покончил самоубийством в Вене в воскресенье утром. Согласно этим слухам, полковник будто бы обвиняется в том, что передал одному государству, а именно России, военные секреты. На самом же деле комиссия высших офицеров, приехавшая в Прагу для того, чтобы произвести обыск в доме покойного полковника, преследовала совсем другую цель».

До напечатания заметки в тайну были посвящены в Австро-Венгрии лишь 10 высших офицеров. Ее скрыли даже от императора Франца Иосифа. После выпуска во вторник очередного номера «Прагер тагеблатт» тайна стала известной всему миру. Однако многие важные подробности всплыли на свет только после распада в 1918 г. лоскутной австро-венгерской империи.

Разоблачение Редля, видимо, было делом случая. В начале 1913 г. на главный почтамт Вены прибыло письмо до востребования, посланное из небольшого городка Эйдкунена в Восточной Пруссии, близ русской границы. Никто долгое время не приходил за письмом, и его отправили обратно в Германию. Так как автор был неизвестен, письмо вскрыли, и о содержимом германская полиция поспешила уведомить разведку Австро-Венгрии. Так, по крайней мере, излагает дело в своих мемуарах начальник австро-венгерской разведки и контрразведки Макс Ронге. Однако вероятнее всего, письмо вовсе не отсылали в Германию и, вся эта история была выдумана Ронге, чтобы скрыть существование в Австро-Венгрии «черного кабинета».

Каким бы то ни было путем, но содержимое письма из Эйдкунена оказалось в распоряжении австрийской контрразведки. А оно было очень необычным для простого письма: банкноты на сумму в 6 тысяч австрийских крон и два адреса, – один в Женеве, другой – в Париже. Оба адреса были хорошо известны австрийской контрразведке как «почтовые ящики» для шпионов различных стран. Несомненно, что. деньги представляли собой плату за шпионскую работу. Об этом говорили не только адреса, но сам факт пересылки столь значительной суммы в письме.

Как же поймать шпиона, проживавшего, очевидно, в Австрии и по каким-то причинам (возможно, по болезни) не сумевшего получить посланную ему плату за услуги? Письмо было адресовано какому-то Никону Ницетасу. Это, как выяснилось, было вымышленное имя. Единственным возможным способом было наблюдение за почтой в надежде, что иностранный разведчик сам попадется в поставленную ему ловушку.

Тем временем пришло еще одно письмо до востребования, адресованное, как и первое, Никону Ницетасу. В нем было 7 тысяч крон. Потом прибыло третье письмо. Однако прошел апрель, половина мая, а загадочный Ницетас так и не являлся за довольно круглой суммой, которая лежала в трех письмах до востребования (контрразведка вернула на почтамт и первое письмо). Напряжение нарастало. Почтовое окно было соединено прямым проводом с расположенным неподалеку полицейским отделением. Достаточно было почтовому чиновнику нажать электрический звонок и за одну-две минуты перед окошком оказались бы агенты венской полиции. Но шли дни, а письма, по-прежнему лежали на почтамте.

Поздно вечером в субботу 24 мая начальник контрразведки капитан Ронге отправился с работы домой. Как только он вошел в квартиру, раздался телефонный звонок, – это звонил из венского полицейского управления статский советник Гайер: «Пожалуйста, приходите ко мне в бюро. Случилось что-то ужасное!»