Читать интересную книгу "Звено цепи - Маргарита Гуминенко"

любезно улыбнуться, и поинтересовалась:

— Мы знакомы?

— Я с вами — да, — не улыбаясь, ответил незнакомец. — Вы со мной — ещё нет. Игорь Сергеевич Сокольский. — Он склонил голову, продолжая смотреть на неё.

Катя подумала, что этот жест, при идеальной осанке, придаёт Сокольскому нечто благородное, что она редко видела в окружающих её мужчинах.

— Наверное, вы спросили моё имя у охранника, — предположила она, подавшись вперёд и изящно выгнув спину.

Сокольский чуть заметно улыбнулся.

— Я мог бы соврать, что давно за вами наблюдаю, но не буду этого делать. — Он подался ей навстречу, опершись руками о край стола и продолжая смотреть прямо в лицо, и добавил, понижая голос: — Я действительно спросил ваше имя и отчество у охранника.

— И что же вам угодно, Игорь Сергеевич? — спросила Катя, не отводя взгляда, и аккуратно провела кончиком языка по нижней губе, словно хотела что-то пообещать этому мужчине.

Сокольский несколько секунд смотрел в её лицо, потом оттолкнулся от края стола и выпрямился.

— Мне нужно поговорить с вашим шефом, — сказал он, резко обрубив этот странный флирт жестов и взглядов, которым они только что обменивались.

— А если его нет? — Катя откинулась на мягкую спинку своего стула и продолжила разглядывать его фигуру. "Много двигается, или ходит в тренажёрный зал, — подумала она, невольно сравнив Сокольского со своим шефом. — И уж точно не сидит двадцать часов в кресле".

— Екатерина Витальевна! Десять минут назад господин Горюнов приехал в офис, и до сих пор его не покидал, — заметил Сокольский.

Она ненавязчиво поправила складку своего синего платья с низким вырезом, и Сокольский отметил, что у неё шея балерины. Катя позволяла насладиться этим фактом, убирая блестяще-чёрные волосы наверх, в строгую причёску. Черты лица её были крупноватые, но тонкие, и настоящий "ахматовский" нос в придачу. "Ольгин прав: не женщина, а мечта, — подумал Игорь. — И эта сапфировая капелька в ямке между ключиц, на паутинной цепочке…"

— Илья Николаевич не принимает посетителей без предварительной договорённости. — Её голос вернул Сокольского к действительности.

— Так договоритесь с ним, — предложил он.

— По какому вы вопросу?

— По личному.

— Вот как? — Она готова была сказать, что подобные вопросы её шеф не обсуждает в офисе, но Сокольский добавил:

— По личному вопросу господина Горюнова. Передайте, что в ближайшем будущем его фирмой могут заинтересоваться спецслужбы.

Взгляд Кати сделался настороженным, но он строго кивнул, подтверждая свои слова. Тогда она поднялась из-за стола.

— Присядьте, господин Сокольский. Я доложу о вас Илье Николаевичу.

Игорь проводил её взглядом. Высокая для женщины, с острыми плечами модели и маленькой грудью, Катя имела выраженную талию, и подчёркивала крутые линии бёдер узким платьем. Тонкие руки обтягивали зауженные рукава, а длинные голени визуально делали ещё длиннее туфельки на очень высоких каблуках-шпильках. Двигалась Катя плавно, словно перетекала из одного положения в другое, как пантера из "Маугли". Было даже странно, что её гибкий позвоночник не заканчивается чёрным хвостом.

"Сгинь, наваждение!" — сказал себе Сокольский, усмехнувшись, и опустился в одно из кресел.

* * *

Горюнов считал, что находится в относительной безопасности. Попавшийся вторично Валера Гуманист будет надеяться на его помощь, и уж точно промолчит про оружие. С него других грехов хватает, чтобы брать на себя ещё и это. Дрона и его приятелей расстрелял Дрынкин, после чего сам разбился. Его подручный, который был с ним в машине, остался жив, но он знать не знает о том, что Гунин и Дрынкин торгуют оружием Горюнова, а вовсе не своим собственным. "Вассал моего вассала — не мой вассал", как нам разъяснили ещё советские учебники средневековой истории. Этого принципа Горюнов придерживался как можно строже, и у его людей были собственные помощники, которых Илья Николаевич никак не касался, и перед которыми зачастую даже не показывался.

Водитель "Вольво", как объявили в Новостях, "доставлен в больницу в тяжёлом состоянии". Спасённая им девушка выжила. Когда полицейские обратились за разъяснениями к Илье Николаевичу, он не стал отрицать, что Ольгин работает на него, и на вопросы полиции даже сообщил, что Ольгин в вечер похищения был у него (это могли подтвердить ещё несколько человек), следовательно, у него есть алиби. Откуда Ольгин узнал про украденную девушку, как оказался на даче гражданина Андронова, и что сам гражданин Андронов творил в свободное от работы время — Илья Николаевич Горюнов не имеет ни малейшего представления! Так он и объявил представителям закона, и они вынуждены были этим удовлетвориться.

В душе Горюнов был уверен, что Слава пожалел девушку и поэтому нарушил его приказ. Глупо! Оставлять Ольгина в живых и без контроля не следовало, и утром Горюнов командировал к нему в больницу своего телохранителя Пашу. От того пока не было вестей.

Что оставалось "в сухом остатке"? Гунина Илья Николаевич знать не знает, что у него за дела с покойным Дрынкиным — ведать не ведает. Ольгин пока в коме и своих версий выдвинуть не может. К похищению и аварии честный предприниматель Горюнов никакого касательства не имеет. Но на выше перечисленном, удача Ильи Николаевича заканчивалась. Он лишился инженера и своих основных подручных. Правда, у него оставались связи на таможне, и он мог сам справиться с той работой, которую раньше делал Валера Гуманист. Хуже, что найденный на замену покойному Доку Сомов куда-то запропал. Можно было временно свернуть деятельность и переждать, но Горюнов уже получил задаток за новые винтовки, да и другие клиенты ожидали от него свои заказы на оружие. Обмануть этих людей было ничуть не менее опасно, чем продолжать работу. Новый груз должен вот-вот прийти, и принимать его придётся самому Горюнову. Что же, у него удобное прикрытие, он ведь не замешан ни в чём незаконном, просто перевозит импортные строительные товары и прочие безобидные вещи.

Горюнов как раз пытался составить для себя план действий и распределить по нему оставшихся людей, когда Катя доложила о приходе Сокольского. Визит этот очень насторожил Илью Николаевича. Если бы Гунин его выдал, или Ольгин что-то лишнее сболтнул, придя в себя, в офис завалила бы полиция с ордером на арест и обыск. Если Гунин и Ольгин молчат — зачем притащился этот тип с намёками на интерес спецслужб? Что он может знать? Фамилия "Сокольский" Горюнову ничего не сказала, но Илья Николаевич распорядился впустить посетителя.

Человек, который вошёл в его кабинет, больше походил на постоянного клиента дорогих бутиков, нежели на сотрудника спецслужб.

— Чем я могу быть вам полезен, господин Сокольский? — спросил Горюнов, не поднимаясь с кресла во главе длинного стола и подчёркивая тем, что