слышно автомобиль, шарахались от любого шороха. И так были уже сумерки, но за это время успела опуститься ночь.
— Ну что, хотела прогуляться? — сказал Кай во мраке. Это был сарказм.
Ая уже и забыла, что этот день когда-то начинался, что было что-то, кроме этого тумана перед глазами, запаха грязи, мха и гнилых листьев. Отвратительного ощущения песка под носками, загребенного с пляжа. Жжения на коже, громкого нытья в боку, лице — везде.
Где-то там в городе ждала машина на стоянке, в начале этой безумной авантюры. Простая, скромная, чистая. Возможность купить продукты в светлом супермаркете, вернуться и лечь спать в сухую скрипящую кровать с пахнущим шерстью одеялом…
Но почему это говорил Кай?! Это он хотел потянуть время, это Ая должна была его упрекать!
Но она лишь вздохнула:
— Давай попробуем поймать попутку…
— Это могут быть они.
Напарник был прав, но в голосе не слышалось уверенности. Наверняка тоже устал и сам хотел это сделать, убраться поскорее. Но автомобилей, как назло, больше не проезжало.
— У них было две тачки? Ты запомнил их?
— Вроде да, обе белые, номера тоже помню.
— Как ты вообще смог увидеть?
— Я же говорил: веди себя спокойно, Крылова.
Ая вспомнила, как Кай лежал беспомощный на полу, когда она отвлекала на себя бандита, и тот начал угрожать, хватать за волосы… Возмущение неожиданно взбодрило:
— Ты что, притворялся???
— А у тебя наклонности самоубийцы что ли! — рявкнул Кай. — Несла бред про курсантов, провоцировала! Они могли бы нас отпустить.
— Ты сам поддакнул!..
Ая фыркнула, ну конечно, вечно она виновата.
— Зато я теперь знаю… — пробормотала она. Помолчала немного, раздумывая, стоит ли говорить. — Тот парень, который был на складе, видел? Тот рыжий. Он с ними связан.
— От этого никакой пользы, все равно Левин чист. С морионами покончено, как сказал тот чел.
— Но что, если Левин специально покрывал того эспера?
— Да что ты к нему пристала! Его уже взяли, это не зацепка, но…
— Что?
— Ничего, забей.
Ае не очень-то и хотелось разговаривать с Каем. Он тоже не понимал, как и законники. Все они искали чего-то конкретного, но то, что нужно, уже было в руках. Только что с этим делать, при чем тут Левин и те парни? Но Ая была уверена: это все одно. Впрочем, мозг плохо соображал, сначала нужно было выбраться.
Впереди что-то замаячило, неподвижный объект. Автобусная остановка: какой шанс, что транспорт еще ходит в такое время?
— Приземляйся, — велел Кай, спрятавшись за заднюю стенку остановки. — Я задолбался.
«Я тоже» — подумала Ая. Тело ныло от ударов, кожа исколота кустами, волосы растрепались и постоянно лезли в саднящие губы. Кепка… безнадежно утеряна. А Ае так хотелось спрятаться, уткнуться во что-то лицом, даже в этой темноте.
Нужно было переждать. Если повезет, наступит новый день, начнется какая-то жизнь, найдется транспорт. Но пока на остановку лишь падал приторно-яркий свет одинокого фонаря, и в ее тени укрывались несчастные напарники. Оба знатно потрепанные, без желания говорить.
Казалось, тьма укрытия вот-вот сдвинется, в глаза ударит тюремным прожектором луч, завоет сирена и их, двух неугодных эсперов, непременно найдут. Плохие люди. Хотя беглецы и сами были не очень-то хороши.
Почему снова приходится прятаться, думала Ая, может быть, обречена на это? Потому что заслужила. Чувство, которая она испытала в порту… Ведь она знала его, знала уже давно.
Это Левин имел в виду? «Ты не двойка».
Ая это сделала. И на стадионе, и раньше. Разрушила. Все разрушила. И продолжала разрушать. Только сейчас Аю спас случай, их спас.
Она могла бы убить их, их всех. И Кая тоже. Она опасна. Это глупо было отрицать, это нельзя было изменить — кого только обманывала?
Судорожно вздохнув, Ая спрятала отчаянье за волосами, руками, коленями. Сжалась. Тело тут же упрекнуло болью в ребрах, дало знать, кто тут хозяин, от чьей работоспособности Ая зависела.
— Да уж, та еще ночка… — протянул Кай.
Что-то в его словах разозлило Аю. Нет, в интонации. Такой беспечный — какого хрена вообще открывал рот? Почему говорил так просто?
Захотелось вскочить и пнуть Кая. Ведь это он, все он! Ая рассказала ему о планах поймать Левина только потому, что считала себя виноватой. Виноватой, что разрушила его жизнь.
Стало смешно. Это же из-за него и других ребят ее собственная жизнь, с таким трудом наконец-то налаженная, разрушилась.
Довольная рожа этого придурка днем: «Было забавно». Все внутри похолодело от видения. Это они довели ее, их дурацкие игры.
Ая сжимала волосы и смотрела в тусклые очертания земли. Все они, все люди вокруг нее, всю жизнь… Почему они вечно хотели кого-то сломать? Липли, как зловонная густая тина, сжимали в сети, цеплялись клешнями к ногам, рукам, горлу…
В голове стоял крик. Оглушительный, звонкий. Немой.
Эта девочка всегда молчала.
Ае стало нестерпимо больно, намного больнее, чем было телу в тот момент. Но она не могла пошевелиться или застонать.
Растоптать кого-то и делать вид, что это лишь шутка… Забавно?
Использовать, брать, что плохо лежит, что не может себя защитить, просто потому что могут… Забавно?
Кругом лишь пешки, игрушки. И вот сидит он, золотой мальчик, которому так весело! Кай, такие, как он… Ая могла испытывать к ним лишь ненависть.
А потом захотелось смеяться, тело забилось в мелкой дрожи. Аю вдруг осенило, она поняла шутку. Это действительно было забавно! Ведь расплачивались за все не они, не те, кто брал, нет. Расплачивались такие, как Ая.
Каждый раз, когда она давала сдачи, оказывалось, что это не игра. Каждый раз винили и что-то отнимали. Каждый раз Ая чувствовала себя уродом, монстром, словно была такой изначально, сама по себе. А, может, она не хотела?..
В ушах стоял шум, кажется, она все еще была не в себе.
— Почему… — прошептала Ая. — Почему развлекаетесь вы, а попадает мне?
Возможно, напарник что-то