Читать интересную книгу Домино - Росс Кинг

— Леди У***; — пояснила моя собеседница.

Я ослабил свои усилия и, сощурившись в колеблющемся свете, пристальнее всмотрелся в портрет. На нем была изображена редкая красавица, облаченная в турецкий костюм из ультрамаринового дамаста; и вот, когда леди Боклер обратила ко мне лицо, глазам моим предстал в высшей степени поразительный двойной образ: обе дамы неразличимо походили одна на другую; казалось, будто миледи в самом деле ступила на пол с полотна, оставив за собой позолоченную раму.

Я глубоко втянул в себя воздух; при этом движении едва державшаяся пуговица выскользнула из петли — и мои штаны вновь упали к ногам.

— Идем! — проговорила миледи. Она задула свечу, ухватила меня за руку и потащила к невидимой постели, матрац которой, как она сообщила мне шепотом, был набит волосом молодых жеребцов.

Глава 38

Таковой оказалась премьера Тристано в Бате: после скоротечного и несколько неуклюжего, при всей страстности, исполнения он был тут же нетерпеливо вызван на бис, с которым справился должным образом. Едва только дебют завершился и запыхавшиеся участники, лежа рядом, исторгали из себя клубы пара, которые восходили к заляпанному потолку, как в дверь — а она была не заперта — опять постучали. — Синьор Пьеретти? — послышался голос мистера Трамбулла, — Вы хорошо себя чувствуете? Ваше пение…

Минута неистовой суматохи — и визитеру позволено было войти. Ее светлость успела нырнуть в ворох юбок и благополучно из него выбраться, а Тристано — вскочить в штаны. Священник уселся на постель — поспешно разглаженную перед его появлением — и, благоразумно оставляя без внимания любые подозрительные мелочи, могущие послужить уликами, завел разговор о светских красавицах, которых надеялся пригласить вечером на менуэт: о мисс Такой-То и леди Этакой, графине Как-Там-Бишь-Ее, прибывшей не то из Парижа, не то из Польши…

Тристано не воспринимал ни слова из этой болтовни, не в силах оторвать глаз от пылавшего румянцем лица леди У***. Только минут двадцать спустя, когда мистер Трамбулл выскочил за дверь, в голове у Тристано мелькнула мысль, что минеральные источники, по всей видимости, принесли священнику громадную пользу: теперь и его ревматизм, и подагра напрасно тщились воспрепятствовать живости, с какой он выделывал танцевальные фигуры в Зале Ассамблей.

Через день — накануне исполнение повторилось с двумя вызовами на бис в более уединенной спальне ее светлости — она и Тристано появились у Кингз-Бат позднее обыкновенного. После того как они облачились в особо предназначенную для лечебной процедуры одежду: ее светлость — в сернисто-желтые парусиновые юбки, а Тристано — в короткие штаны и блузу сходного вида, служащий провел их к курившемуся бассейну.

Прибежище для увядшей и недужной плоти. Чуть поодаль, по шею в воде, стоял пожилой джентльмен, покрытый золотушными язвами. Рядом с ним другой старик жаловался юной леди на колики и газы в кишечнике, а та, в свою очередь, описывала мучения, причиняемые ей астмой и судорогами конечностей. Служащий помогал забраться в воду и еще одному старику, лишенному левой ноги. По другую сторону, однако, веселились парами и группами купальщики обоего пола, судя по громкому смеху и шутливым обрызгиваниям друг друга, обладавшие завидным здоровьем. Создавалось впечатление, что в Бате не так уж мало подложных инвалидов и мистер Трамбулл — из них первый.

Да, принимать ванну было одно удовольствие. Поначалу. Тепло — а точнее, едва ли не крутой кипяток — . скоро вызвало у Тристано мигрень; возможно также, что голова заболела от крепкого запаха серы. По словам леди У***, этот запах целительно влиял на основные жизненные соки организма, но тем не менее голова у Тристано шла кругом.

— …Могли бы, если захотим, отправиться в Шотландию, — говорила леди У***, очевидно, невосприимчивая к вредоносности влаги, которая накрывала ее только что не с головой.

— В Шотландию? — Сомкнув веки, Тристано мало вникал в ее слова.

— Благополучно могли бы укрыться там — в имении моего отца.

— Укрыться? — Тристано поднял веки.

— Ну да, сбежать вместе, если хотите.

Под водой леди У*** шевелила руками, точно парой плавников, и вызванная этими движениями рябь на поверхности покачивала блюдечко, на котором лежали букетик и носовой платок. Вместо соломенного чепчика, предпочитаемого почти всеми купальщиками, она надела, как всегда, шапочку, украшенную желтыми лентами. Шапочка выглядела превосходно, а вот мушка на щеке от жары слегка съехала вниз, и по носу то и дело стекали капли пота. Устранить эти неполадки было некому: ее светлость — в целях конспирации, как стало ясно, — отказалась от утренних услуг своей горничной Сьюзи, которая обычно помогала ей во время купания.

— Господи Боже! — воскликнула вдруг ее светлость не без злобного торжества. — Как бы мне хотелось взглянуть сейчас ему в лицо! — Она умолкла в ожидании ответа, но его не последовало. — Что с вами, signore? Вы больны? Позвать служащего?

Служащий только что плюхнул в бассейн одышливую толстуху — супругу одноногого джентльмена; брызги полетели во все стороны, и отовсюду раздались проклятия.

— Нет-нет… ничего.

Но Тристано и в самом деле было не по себе. Купальщикам советовали накануне процедуры разбавлять вино водой, чего Тристано не делал: напротив, последние два вечера он безрассудно, хотя и вполне целеустремленно, осушал перед сном целых две бутылки, и в его снах налитая бургундским физиономия графа претворялась в изрядно нахмуренный образ лорда У***.

— Если угодно, мы можем путешествовать инкогнито, — продолжала ее светлость, словно зачарованная этой перспективой. Очевидно, в минуту благодушия, когда отношения между супругами потеплели, лорд У*** описал жене их бегство через Ломбардскую равнину. — Переодетыми, до самого Эдинбурга. Можно будет купить платье у костюмера на Уэстгейт-стрит и придумать себе новые имена. А можно, если пожелаете, отправиться и на вашу родину. Я, полагаю, сошла бы за графиню…

Итак — еще одно бегство. Безмолвно слушая, как ее светлость рисует картины их новой совместной жизни, Тристано испытывал такую же отрешенность, как если бы она всерьез описывала судьбу неких любовников, которые, бездумно отдавшись игре Фортуны, смело противостоят недругам, бросают вызов опасностям, рискуют и кошельком, и головами. Тристано уже почти готов был убедить себя: игра стоит свеч, но тут что-то — не голая ли нога ее светлости? — коснулось его лодыжки, и он ощутил прилив тепла, который никак нельзя было целиком приписать температуре источника. Тристано внутренне уже соглашался с последним предложением ее светлости: раздобыть грубые башмаки и устремиться вдвоем в горы Шотландии, однако внезапно на поверхность вынырнула голова человека, который, по-видимому, и задел под водой его лодыжки.

— Мистер Трамбулл! — вскричала ее светлость, с шумным всплеском откинувшись назад. — Сэр! Что, за шуточки? Вы меня до смерти напугали!

Священник весело крякнул, стирая воду с черепа — в отсутствие парика совершенно голого и, вследствие недавнего погружения в горячую стихию, цветом напоминавшего сваренного рака.

— Я вас сперва и не увидел, — заговорил он, щуря серые глаза и подскакивая в воде, точно поплавок. — Тут, в бассейне, все сплошь застлано паром.

— И мы вас тоже не видели, — настойчиво заявила леди У*** тоном, недвусмысленно дававшим понять, что именно такой поворот дела был бы для нее наиболее желателен.

Священник намека не уловил и, взбурлив воду, поместился между ними посередке. Расспросив обоих о самочувствии и с особенным участием осведомившись о состоянии голоса Тристано, он принялся описывать костюмы намеченного маскарада.

— Я, сдается, слышал только что, как вы упомянули костюмерную на Уэстгейт-стрит?

Несмотря на жаркую атмосферу купальни, румянец, пылавший на лице леди У***, сменился смертельной бледностью.

— Вне сомнения, вы ослышались, сэр, — с усилием пробормотала она, озираясь по сторонам с плохо скрытым отчаянием. Ее мушка соскользнула еще ниже к губам, краска возвращалась на лицо пятнами. Однако священник не стал допытываться дальше.

— У этого пройдохи цены мне не по карману, и я хочу соорудить себе костюм собственными руками. Да, буду работать простой швеей! Это ведь сущий пустяк — изготовить простой костюм ничего не стоит, самый простой. — Мистер Трамбулл широко улыбнулся, обнажив ряд зубов, которые в большинстве своем капитулировали перед разбойными набегами табачных залпов.

— И что же, — спросил Тристано, когда ее светлость, пристально изучавшая теперь этого прилипалу, не попалась на крючок радушной улыбки, — что именно, сэр, будет изображать ваш костюм?

Рот мистера Трамбулла растянулся до самых ушей.

— Смерть, — ответствовал он с ликованием, обычно редко сопутствующим этому понятию. — Мрачную жницу душ людских!