я привел к ним Анселя, это я недоглядел! Я виноват во всем,» – снова застучало у него в голове. Лоран распрямился и сжал кулаки. – «Я выясню! И, если эта гниль проникла в их души, я сделаю все, чтобы вернуть их на истинный путь. Видит Бог, я это сделаю, даже если для этого мне потребуются услуги палачей».
Епископа отвлекли торопливые шаги.
– Ваше Преосвященство! – Несколько стражников вошли в помещение и замерли, глядя на открывшееся им зрелище.
– Всех собрали? – отрывисто поинтересовался Лоран, дождавшись кивков. – Хорошо. Граф де'Кантелё мертв, а его учитель Ансель де Кутт сбежал. Его необходимо разыскать. Тех катаров, которых уличим здесь, тех, которые откажутся отречься… – Он покачал головой. – Sermo Generalis не будет. С катарской ересью в этих землях будет покончено прямо здесь.
«А после мне предстоит еще более тяжелый разговор».
– Приступаем к допросам. Придется действовать подручными средствами. И не растягивать. Видит Бог, у меня будет слишком много дел в Руане, когда я вернусь.
Лоран направился к выходу из комнаты.
– Ваше Преосвященство, что прикажете делать с телом графа?
Он обернулся на мертвого юношу и покачал головой.
– На него донесли как на еретика, но, похоже, в последние свои минуты он отрекся от ереси и умер как христианин. – Лоран задумался. Вопрос был спорным и деликатным. Именно на такие вопросы он сейчас отвлекаться не мог. Пришлось принять непростое решение. Лоран вздохнул. – Его тело будет сожжено посмертно вместе с теми, кто откажется отречься от ереси. Я помолюсь за то, чтобы Господь принял его душу на Небесах.
Вновь перекрестившись, Кантильен Лоран направился во двор, где ожидали обвиняемые.
***
Солнце уже освещало лес своими лучами, но Ансель все же запинался о кочки и жмурился, натыкаясь на ветви. Элиза шла впереди него, оглядываясь и окидывая его неприязненным взглядом.
«Ко всему прочему, ты еще и медлительный», – злобно думала она, грациозно скользя меж деревьев, перескакивая с корня на корень и с кочки на кочку.
После угроз Анселя убежать она не порывалась. Несколько раз ей приходили в голову мысли попытаться одолеть его или даже убить, но она теперь была безоружна, а физически Ансель был намного сильнее ее – он уже доказал это. Скрипя зубами от злости, Элиза понимала, что попытки ее будут обречены на провал, поэтому, не решаясь рисковать сестрой, оставила эти мысли, почти сразу погрузившись в свою горечь.
Ансель же старался заглушить чувство вины перед оставленными на смерть людьми и перед Элизой, которой никак не мог объяснить, почему разлучил ее с возлюбленным, и которую никак не мог направить к свободе. Общим в их рассуждениях был один человек, которого они любили и потеряли.
Вскоре впереди между деревьями заблестела вода, а затем двое беглецов вышли на крутой берег реки Сены.
– Вон там – переправа, – отрывисто проговорила Элиза, указав пальцем чуть дальше по течению. – Если ничего не путаю, там живет лодочник. Вряд ли он знает, кто ты. Он может переправить.
Она замолкла, глядя на Анселя исподлобья и вновь напоминая ощерившегося лесного зверька.
– Спасибо тебе, – с благодарностью сказал Ансель
– Я сделала это ради Рени, – угрожающе низко произнесла Элиза. – Не ради тебя. Я бы никогда не сделала ничего ради тебя. Я тебя ненавижу.
Ансель опустил голову.
– Я знаю, – вздохнул он.
– Теперь ты не будешь угрозой для нас с сестрой? – с трудом борясь со своей ненавистью и своим нежеланием разговаривать с ним, спросила Элиза.
– Я клянусь, что никогда не причиню вам вреда, – сдвинув брови, произнес он. – Прощай, Элиза. Надеюсь, Господь убережет тебя от бед.
– Он не уберег меня от тебя, – бросила она напоследок. – Лучше бы ты никогда не появлялся на свет!
– Воистину, это было бы лучше, – ответил Ансель. Качнув головой, он развернулся и побрел от нее прочь.
Отходя от Элизы, он тихо взмолился про себя, прося Господа приглядеть за этой невежественной, но доброй душой, и, быть может, послать ей кого-то, кто сможет объяснить ей истину, если уж самого Анселя она уже ни за что не послушает.
Элиза же, коротко глянув ему вслед и на несколько мгновений задержав взгляд на быстрой воде в реке, попросила Мать-Землю дать ей сил пережить это горе, а течение – унести ее печали с собой. Она должна была быть сильной ради сестры.
«Рени», – с беспокойством подумала Элиза и побежала домой.
Без медлительного спутника она преодолела расстояние вдвое быстрее, чуть сменив направление и сразу выйдя к своему дому, а не к особняку. К ее облегчению, вокруг дома было пусто – сюда инквизиция еще не добралась в своих поисках. Но это был лишь вопрос времени.
– Рени! – Элиза вбежала в дом и обомлела, застав сестру сидящей в комнате в походной одежде в окружении дорожных сумок и мешков.
– Я подумала, что нужно будет быстро уходить, – спокойно отозвалась она и невинно пожала плечами. – Я собрала вещи.
– Что? – невольно оторопела Элиза. – Но как же ты… – Она покачала головой, решив, что на расспросы также нет времени. – Впрочем, неважно. Ты права, нужно уходить, скорее.
Быстро пройдясь по дому в поисках возможных забытых ценностей, сестры в последнюю очередь достали из подпола запасы еды и вышли из дома. Почти не сговариваясь, они направились через лес к Руану. Девушки двигались через чащу параллельно дороге, не выходя на нее. В Руане можно было переждать происходящее и заработать немного денег, а потом…
«Как я буду жить в другом месте?» – думала Элиза. – «Я так любила свой дом. Так любила землю Кантелё. Любила… нет, пожалуйста, я не хочу думать об этом! Я не выдержу». – Но мысли по-прежнему одолевали ее, и она не могла их заглушить. – «А каково людям, оставшимся там? Всех их схватит инквизиция? Но ведь… как же так… так не должно быть!» – Она чувствовала, как наполняющее ее горе становится невыносимым, и тут вдруг в голову пришла совсем внезапная мысль: – «А как же собаки, которых много лет разводил Гийом? Они же… были преданы ему. Кто же о них теперь позаботится? Бедные!»
Мысль о том, что происходящее заставит страдать и ни в чем не повинных животных, оказалась последней каплей. Элиза остановилась, скривившись. Боль, засевшая в ее груди, поднялась выше и брызнула наружу слезами.
Не в силах сделать больше ни шага, она замерла и заплакала навзрыд. Она не знала, сколько простояла так, но вскоре Рени подошла, тихо встав напротив нее.
– Мне жаль, что так получилось. Гийом был хороший человек.
– Вы ведь, – Элиза всхлипнула, – почти не общались