Плотно прикрыв двери, мы удалились. Спустились в зал, где уже собрались за нашим длинным столом многочисленные обитатели. Я быстро пробежал взглядом. Троих плутов не было.
Да, не появились они и после обеда, и мы уже уставили с Дэйлом друг в друга напряжённо размышляющий взгляд. И тут дверь зала раскрыл Тай.
– Я их нашёл, мастер, – не входя, сказал он.
И мы втроём зашагали – я уже понял, куда: в сторону цейхгаузов, которые недавно освободились от хранившейся в них брусчатки.
Миновав каретный цейхгауз, столярку, лесопильню, а также длинный ряд «гостевых и посольских» домиков, круто повернув возле гончарного цеха, мы дошагали до бывших брусчатных складов.
Вошли в длинный двор. Справа высилась стена, за которой расположился гончарный цех. Слева – ряд огромных дверей-ворот, ведущих в цейхгаузы. Все створки, кроме одной, распахнуты. Тай подошёл к этой закрытой двери. Убрал подпирающий её кол. С силой потянув, отпахнул створку. Мы вошли в полумрак, прохладный и гулкий. Тай поднял стоящий на земле зажжённый свечной фонарь, пошёл в глубину помещения. И, у боковой стены остановившись, с лязгом отдёрнул запирающий небольшую дверцу засов. Мы с Дэйлом подошли, взглянули. Обычная конторка для учётчика или кладовщика. Шагов пять на шесть, с крепким, крашенным чёрным лаком столом и двухместной скамьёй, сработанной из цельного, плоского, хорошо обработанного камня, положенного на две каменные же подставки. На этой скамье лежал на боку горбун Гобо и, распустив лиловатые губы, храпел. В углу сидел и глупо хихикал Баллин. А Чарли стоял на четвереньках, уперевшись головой в каменный угол, и со стоном икал. Я не сразу понял, что все трое вызывающе, безобразно пьяны. Переняв у Тая фонарь, поднял его повыше и быстро осмотрел контору. Если бы я обнаружил пустую бутылку, – было бы возможно определить, откуда они её стащили. Но ни бутылки, ни кувшина – ничего не было. Стало быть, вино эти трое нашли в другом месте.
– Запирай, – сказал я Таю, выходя и передавая ему фонарь. – Проспятся – поговорим.
Вот так. Мы закрыли дверь конторки. Тай задвинул засов. А через четыре часа мы вернулись.
Принесли воду, хлеб с сыром: обед-то эти горе-искатели пропустили. Притихшие, насторожённые сидели тесной группкой на каменной скамье – маленький рыжий, маленький взрослый и хмурый с широким горбом.
– Поешьте, – сказал я им, выставляя на чёрный стол корзинку с едой. Чарли быстро соскочил со скамьи, схватил корзинку, принёс её к товарищам, уселся, и тогда уже они стали жадно есть.
– Где взяли вино? – спросил я у них.
– Какое вино? – выпучил глазки на меня Чарли.
– Вы же были пьяны.
– Ничего мы не были пьяны, – проворчал, перестав жевать, Гобо и увёл в сторону взгляд.
– Устали только, – добавил, честно глядя в глаза, Баллин.
– Не скажете, где взяли вино, – останетесь здесь сидеть, запертые.
– Нет у нас никакого вина, дядя Том! – обиженно закричал Чарли. Спрыгнув со скамьи, он развёл в стороны руки и добавил почти вызывающе: – Обыщи, если не веришь!
Я улыбнулся, кивнул. Оставив им фонарь, вышел из конторки и запер дверь.
– Тай, останься здесь, в цейхгаузе. Чтобы случайно их кто-то не выпустил. А мы с Дэйлом сделаем полную ревизию столовых запасов.
Через час с небольшим мы с Дэйлом вернулись.
– Полный порядок с припасами, – сообщил я Таю. – Бочонок с ромом даже не вскрыт.
– С утра у нас были торговцы деревом, – задумчиво сказал Дэйл. – Может, у них стащили?
Наверное, могло быть и так. Но у кого они стащили теперь?!
Открыв дверь, мы отшатнулись. На четвереньках, утробно воя, выполз из конторки Чарли. На полу возле дверей сидели Гобо и Баллин. Пьянее чем были. Дэйл вытащил их из конторки, посадил у цейхгаузной стены. Тай поднял фонарь, осветил помещение.
На столе – пустая корзинка. Крошки хлеба и сыра. Никаких бутылок, ни полных, ни начатых.
– Та-ак, – сказал я азартно. – Где-то у них здесь тайни-ик!
Но полчаса поисков ничего не дали. Никаких скрытых пустот, никаких дверок или вынимающихся камней.
– Нет ничего, – подытожил измазавшийся в пыли Дэйл.
– Подождите, – быстро сказал я. – Чтобы пьяные мальчишки оказались умнее взрослых? Вспоминаем: мы принесли еду. Но они не сели за стол! Чарли взял и принёс им корзинку, а Гобо и Баллин со скамьи даже не двинулись!
И мы осторожно и тихо, как в ночном дозоре, шагнули к скамье. Плоский, хорошо выглаженный каменотёсами камень. Ярд с небольшим на две трети ярда.
– Может быть только одно, мастер, – сказал уверенно Тай. – Рычаг.
– Как это?
Тай подошёл и, взявшись за ближний край камня, потянул его вверх. Он дрогнул и легко поддался! Заскрипел где-то железный шарнир. Одновременно со скамьёй внизу, под ней, точно так же стал опрокидываться от нас – вниз – точно такой же камень. Миг – ив полу образовались маленький наклонный пандус и люк, достаточный, чтобы пролез взрослый человек. Тай взял фонарь и, скользнув, словно ящерица, исчез.
Через пять долгих минут он выбрался наружу. Принёс два огарка свечей. Сказал:
– Поздравляю с прибавлением, мастер.
И, передав мне фонарь, вышел из конторки и потащил куда-то пьяную малышню. Дэйл поменял свечу во втором фонаре. Я подождал, пока свеча разгорится, зажал в руке кольцо и, светя перед собой, полез вниз.
Плавно и ровно пандус шириной в ярд уходил вниз. Камни, из которых он был сложен, тщательно сглажены. Спустившись ярда на два, я встретил небольшую окружённую перилами площадку. Встав на ней и выпрямившись в полный рост, я замер. Тихо шурша подошвами, добрался и встал на площадке и Дэйл. Я спросил его:
– Ты это видишь?
Два высоко поднятых фонаря хорошо освещали то, что открылось нашим изумлённым глазам. Далеко уходящее вниз подземелье. Сухое, холодное. Пандус тёк, наклонившись, вдоль стен, которые, казалось, были изъедены тысячами подземных червей-камнеедов. В стенах во время кладки были оставлены проёмы-квадратики, в которых теперь покоились, тускло поблёскивая зелёными донцами, покрытые пылью бутылки.
– Винный погреб, – шёпотом сказал Дэйл.
– Не просто погреб, – ответил я ему. – Видишь нанесённые густой известью белые знаки? Год, ещё год… Это коллекция!
Мы пошли дальше. Несколько пустых бутылок с отбитыми горлышками. Интересно, они хоть понимали, какое пили вино? Подняв и сложив осколки стекла в карман, я зашагал вниз. А в стене всё – бутылки, бутылки!
Пандус закончился. Мы ступили на каменный пол.
– Дальше не пойдём, – сказал я Дэйлу. – Заблудимся.
Перед нами высился и темнел огромный лабиринт, составленный из бочонков и глиняных полуамфор.