Читать интересную книгу Чижик – пыжик - Александр Чернобровкин

— Руку убери, — посоветовал я.

— А то что будет? — ехидно поинтересовался Храп и посмотрел на своих корешей: наблюдайте, как я сейчас буду его опускать!

Я ударил три раза: правой рукой в солнечное сплетение, чтобы отпустил меня, левой — в челюсть, чтобы отодвинулся, и ногой — по бестолковке, чтобы на всю жизнь запомнила, что музейные экспонаты руками не трогают. Проделал все это не более, чем за три секунды. Храп где стоял, там и лег. Остальные смотрели на него и пытались сообразить, что произошло. Докумекав, заулыбались. Падение тирана — любимое зрелище толпы. Тем более, что рухнули сразу два: еще и Веретельников. Силенок у него было маловато и стадом руководить не умел, потому что слишком долго был моей добровольной шестеркой и, если бы не Храп, так и остался бы директорским сынком, неприкосновенным, но не лидером.

— Еще раз выпрыгнешь, глаз на жопу натяну и моргать заставлю, — предупредил я Храпа, который смотрел на меня с пола охуевшими моргалами.

Стадо с презрением посмотрела на него и на директорского сынка. Последнему даже больше досталось. Руководить — не хуем себя по лбу бить, сноровка нужна. Лидерами рождаются. Еще в школе я допер, что руководитель должен награждать и миловать, а расправляться и обирать надо руками своих холуев, таких всегда хватает. Обижаются пусть на них, а к тебе обращаются за помощью. С Веретельниковым я разделался руками Храпа. Он мне сам помог своим длинным языком, не уяснив простого житейского правила: по миру ходи, да хуйню не городи. Примерно через недельку после нашей драки, когда Храпунов свыкся с мыслью, что он опять второй, и принялся налаживать контакт со мной, я произнес насмешливо:

— А Веретельников говорит, что он второй, что ты зассышь с ним драться.

Мы возвращались домой из школы. Веретеля — чуть впереди, дергал за косички нашу одноклассницу Анечку Островскую — кудряшки, кудряшки, печальные глаза. Храп догнал его на обледеневшей луже и ловко подсек ногой. Директорский сынок растянулся с таким усердием, точно все шесть уроков мечтал проехать брюхом по обледенелому асфальту. Портфель его проскользнул еще дальше, выгрузив на ходу несколько тетрадок и учебник по физике, на длинном торце которого было написано синей ручкой «Виниту». Вождь апачей Хуй Собачий! Он перевернулся на бок, прикрыв руками живот и лицо. Лежачего не бьют, но он сам бы ударил, поэтому и подстраховывался. Храп тупой-тупой, да хитрый, понял, что можно победить без драки.

— Так ты сильнее меня? — наехал он на директорского сынка.

Анечка стояла в метре от них и с довольной улыбкой наблюдала. Но даже ее присутствие не помешало Веретеле опуститься.

— Нет, — выдавил он после паузы.

— Не слышу! — выебывался Храп.

— Ты сильнее.

На следующий день он обратится ко мне за помощью и я скажу Храпу, чтобы больше не трогал это чмо. Веретеля опять станет моей самой рьяной шестеркой. Шестерками ведь тоже рождаются.

Вчера с милкою ебался,И мой хуй в пизде остался.Видишь, милочка бежит,А в пизде мой хуй торчит?

Забавно наблюдать за Ирой. Она прячет глаза от людей, ей кажется, что все догадываются о том, что случилось ночью, и жмется ко мне, ища защиты. Мы съездили в тихий ресторанчик с хорошей кухней, где оба с завидным аппетитом пообедали. Потом я купил ей охапку бордовых роз. Именно охапку, потому что в данном случае количество переходит в качество. Теперь уже действительно все смотрели на нее, точнее, на цветы, и догадывались, за что ей обломилось столько овощей. Благодаря охапке, Ирине стало до пизды чье бы то ни было мнение. Она несла цветы, как ударница переходящее знамя, и даже в машине держала в руках.

Дом ее был неподалеку от ресторана. По пути я отметил две вывески кооперативов. В прессе пишут, какая у кооператоров тяжелая жизнь, а их все больше и больше становится.

Я остановил машину в довольно захламленном дворе. Не ожидал, что областной «пыжиковый» квартал будет таким засранным.

Ира перехватила мой взгляд и пожаловалась:

— Раньше по два раза в день уборочная машина приезжала, а теперь появляется, когда захочет. И милиционера из подъезда убрали, шляются, кто хочет.

— Проводить до двери?

— Нет. — Она чмокнула меня в щеку и старательно вытерла помаду. — Заедешь в семь?

— Да.

Спросить она хотела: заеду ли вообще? И уходить не решается потому, что боится больше не увидеть меня. Я не стал разубеждать, пусть поволнуется, оценит по достоинству свалившееся на нее счастье. Моя скромная особа умеет подать себя.

Теперь путь мой лежал к окраине города, в район хрущоб. Там живет чмо с бородкой, очками и взглядом всепрощенца — вылитый Чехов. В отличии от писателя, его всепрощение распространяется только на него самого, остальным не забывает ничего. Не люблю бородатых. Неприязнь к ним появилась после одного случая, когда я поднялся с малолетки на взросляк. Я выиграл в карты три пачки сигарет, которые мне были ни к чему, собирался корешам отдать. Тут подходит ко мне мохнорылый чувак и предлагает:

— Давай отсосу за пачку сигарет.

Отвел я его на парашу и прорезал в бороду. Он, лязгнув зубами, слег в лужу ссак. Я распечатал пачки, высыпал сигареты ему на еблище. Почти все скатились на пол, промокли. Он их высушил и скурил. Пидор — он со всех сторон дырявый.

Мохнорылый Псевдочехов в рабочее время обходит клиентов от Госстраха, а в свободное — наводит на них. У меня много наводчиков по всей стране. Одних нашел и совратил я, другие сами на меня вышли, третьих кореша подкинули. Кого только нет среди них! Самое интересное, что толкает их заниматься этим не столько жадность (без нее, конечно, не обходится, но она составляет треть, не более), сколько зависть. Этим людям плохо, когда кому-то хорошо, и наоборот. По наводке Псевдочехова я до отсидки поставил десятка три хат. Каждый раз добыча была богатая. Теперь мне нужна одна, но такая, чтобы хозяева не сообщили в милицию и чтобы мне хватило на отдых в Крыму. Кавказ не люблю: слишком много там черноты с жестами удельных князьков, устаешь бить усатые морды и отстегивать мусорам. Да и бабы в Крыму податливее. На Кавказ они едут раскручивать лохов, а в Крым — ебаться.

Страховой агент выгуливал собаку в сквере неподалеку от дома. Белая с рыжими пятнами беспородная шавка по кличке Найда тявкала на всех подряд и только пинок хозяина заставлял ее замолкнуть ненадолго. Псевдочехов любил рассказывать, как два раза в год топит щенков. Подозреваю, что именно для этого он и завел собаку.

Я шел рядом с ним по аллее, по обе стороны которой лежал в кустах грязный, недотаявший снег, и слушал традиционное вступление — намеки на повышение цены за наводку.

— Обнищал народ, попробуй найди богатого. — Он закуривает. Хоть и холостяк, а потягивает «Портрет тещи» — сигареты «Лайка». — Страховаться никто не хочет, и болтать стали меньше, и пить.

— Чем же они занимаются?!

— Кто их знает?! Стараюсь поменьше общаться с ними.

Он тоже считает всех быдлом и меня в том числе. Найти бы в этой стране кого-нибудь, кто быдлом считает себя!

— Есть одно местечко, может быть там будет что-нибудь стоящее.

— Когда разузнаешь?

— Седня.

Говорить бы сначала научился, интеллигент паршивый! Посмотришь: вроде бы все грамотные, некого и на хуй послать, а копнешь поглубже — ебота на еботе и пизда на животе. Или это он под Горбачева косит?

— Мелочевка не нужна, — напоминаю я, отодвигая ногой Найду, которая лает то ли на меня, то ли на березы, голые и мокрые, словно обсосанные, — по ее косым глазам не разберешь.

— Ебать — так королеву, воровать — так миллионы, — выдает Псевдочехов с гордостью, будто сам придумал.

За королеву у него, как догадываюсь, Найда. Про совковые миллионы можно сказать то же самое.

— Думал, что нашел такую, — оправдывается он, — а утром проверил: нет, показушники. Уж извини, что понапрасну вызвал.

— Да ладно, я не в обиде.

— Надеюсь, за недельку что-нибудь подыщу, — пообещал он.

— Я не спешу, — сказал я и пошел к машине.

Никогда с наводчиками не здороваюсь и не прощаюсь за руку, обращаюсь, как с пидорами. Впрочем, с пидорами я вообще не здороваюсь.

Это что за поебеньКрылышками машет?Это наша детвораВозле елки пляшет!

Мое возвращение во власть больше не потребовало драк. Одноклассники вновь стали ждать от меня приказаний и старательно выполнять их, а директорского сынка забыли, даже не подъебывали. Тем более, что мало быть хуястым, надо еще иметь голубую залупу, потомственную. Такую сосут с гордой радостью и хвастают этим. Отсюда и мода на предков-дворян. Какое чмо ни спроси, каждое голубых кровей, а на самом деле — просто голубое, пидорастическое. Мне хватало моей номеклатурной.