— Нет, в остальном у меня все прекрасно, — улыбнулась в ответ Санди.
— В таком случае желаю всего доброго, мисс Уотерс.
Вернувшись в кабинет, Марк Болдуин сел во вращающееся кресло за массивным письменным столом и повернулся лицом к стене. Боже праведный! Он тоже когда-то испытал все это. Многократный оргазм, тройной оргазм! Интересно, а сама Санди может испытать тройной оргазм? Несомненно. Он судорожно сглотнул и потер виски. В этот раз ее влагалище пахло мандаринами. В прошлом месяце от нее исходил запах свежести, а в позапрошлом — сирени. Он снова повернулся к столу, страстно желая, чтобы его в этот момент вызвали в больницу и сообщили, что у Сары Стоун начались схватки. Все, что угодно, только бы избежать осмотра миссис Галлэхер. Он с отвращением представил морщинистую кожу ее бедер и редкие седые волосы между ног. И от нее всегда пахло уриной. Не говоря уже о том, что она вечно стонала и охала. «О, доктор, как больно!» — будет кудахтать она, хотя он прекрасно знает, что ей доставляют удовольствие эти осмотры. Еще он подумал, что, если когда-нибудь женщина испытает у него на осмотре оргазм, он прекратит эту практику.
Дверь открылась, и вошла Марша Эванс.
— Миссис Галлэхер готова к осмотру и ожидает в кабинете номер три. Звонила ваша жена и просила перезвонить, когда у вас будет свободное время. Я назначила Санди Уотерс день осмотра в следующем месяце. Она заплатила по чеку.
— Спасибо, Марша. Передайте миссис Галлэхер, что я сейчас буду. Результаты ее анализов поступили из лаборатории?
— Да, я вложила их в ее медицинскую карту, она у вас на столе.
— Марша, если хочешь, можешь уйти пораньше. Миссис Галлэхер наша последняя пациентка на сегодня, тебе нет необходимости сидеть здесь. Уборщица придет в пять. Знаешь, я действительно благодарен тебе за то, что ты согласилась подменить Марион.
— Я сделала это с удовольствием, Марк. Но я воспользуюсь твоим предложением. Сегодня у Джуди последний день занятий, и я обещала пойти с ней куда-нибудь поужинать.
Санди вышла из клиники в хорошем настроении: осмотр закончился благополучно. Она понимала, что это бред, умопомешательство — так бояться рака матки, но ничего не могла с собой поделать.
Она включила зажигание и дала задний ход, стараясь не задеть «мерседес» миссис Галлэхер. Наконец-то она вспомнила фамилию этой женщины. Галлэхер. Боже, она такая старая! Трудно представить, как можно осматривать таких женщин. Бедный Марк Болдуин. Интересно, миссис Галлэхер будет так же неловко себя чувствовать в присутствии Марши, как и она? Санди чуть поежилась, сидя в уютном салоне автомобиля, включила кондиционер и направила машину в сторону похоронного бюро Артура Томаса.
Она остановится на площадке перед аптекой и, если никого поблизости не будет, войдет в похоронное бюро через заднюю дверь. Санди взглянула на часы. Четыре сорок пять. Времени осталось совсем мало. Ей еще нужно заехать домой, принять душ и в пять тридцать уже быть в «Лемон Дроп». Придется задержаться у Артура совсем ненадолго, но не хотелось нарушать данного слова.
Но едва она вышла из машины, как заметила появившихся из-за угла и направлявшихся ко входу в похоронное бюро Кевина и Бетт. Черт возьми! Сколько они там пробудут? По крайней мере, минут пятнадцать. Она оглянулась вокруг и снова села за руль. Лучше позвонить Артуру из дома и назначить новую встречу. В конце недели, может, в пятницу или в субботу после обеда. А в понедельник она отправится в банк и сделает очередной взнос, а заодно внесет на свой счет деньги Артура.
Санди снова дала задний ход и направила машину к дому. Нужно попробовать увидеться с Артуром в пятницу.
Она будет чувствовать себя спокойнее, если сотня долларов Артура будет лежать в ее кошельке.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Хорошо смазанные двери похоронного бюро тихо отворились и закрылись. Артур Томас поднял голову от журнала, который читал, и с удивлением увидел стоявших на пороге детей. Бросив украдкой взгляд на часы, он молил Бога, чтобы Санди опоздала.
Почему именно сегодня дети решили зайти к нему на работу?
— Что привело вас сюда? — сердечно обратился он к ним.
— Сегодня последний день в школе. Неужели ты забыл, папа? — спросила Бетт, потянувшись через стол, чтобы поцеловать отца в полную щеку.
— Да, помню. И все же, зачем вы пришли? Вам известно, что ваша мама… Понимаю, вы хотите теперь получать больше на карманные расходы. Я прав?
— Нет, папа! — рассмеялась Бетт, встряхнув заплетенными в косы светлыми волосами. — У нас есть деньги. Кевин хочет с тобой кое о чем поговорить. Скажи ему, Кев, — она подтолкнула брата локтем в бок.
— Папа, — уважительно обратился к нему молодой человек. Его темные глаза серьезно смотрели на отца из-под пряди выгоревших на солнце волос. — Ты не против, если я подам заявление об устройстве на работу в новый магазин спортивных товаров? Он скоро откроется на Лиланд-авеню. Сегодня утром по пути в школу я увидел там в окне объявление. Я поинтересовался у агента по недвижимости из фирмы, которая сдает в аренду этот магазин, и женщина объяснила, что повесила это объявление по просьбе Кейдера Хэрриса. Это будет его магазин, папа.
Артур почувствовал приступ беспричинной ревности. Глаза у Кевина сверкали, в голосе звучало воодушевление. Весь город только и говорил о возвращении знаменитого героя. Звезда футбола. Как раз такой человек, на которого мальчики вроде Кевина смотрят с восхищением. А он, Артур, все время пытается доказывать близким, кто истинный глава семьи, и все время проигрывает, да к тому же не знает, с какого конца браться за клюшку для гольфа.
Не услышав ответа, Кевин сразу вздернул упрямый подбородок — точно так же, как это делала Ирэн. «Аристократическое чувство превосходства южан», — отвечала обычно Ирэн, когда он обращал на это ее внимание.
— Послушай, папа! Я смогу справиться с этой работой. Я знаю, что справлюсь. Я уже подрабатывал в книжном магазине, был посыльным. И знаю, что смогу разобраться в спортивном инвентаре.
— Папа, скажи «да». Ну пожалуйста! — умоляла Бетт.
Кевин успокаивающе обнял сестру за плечи.
— Что скажешь, папа?
Едва Кевин упомянул о будущей работе, Артур понял, что ему следует соглашаться. Ирэн, конечно, это не понравится. Ее дети не должны работать, как какие-то бедняки. Она сочтет это ужасным. Но когда Кевин обнял за плечи Бетт, Артур подумал, что ради блага самих детей должен дать разрешение Кевину. Им нужно почувствовать себя самостоятельными, чтобы освободиться от постоянной опеки Ирэн. С самого рождения она баловала их, оберегала от других мальчиков и девонек, оправдываясь, что они могут заболеть различными детскими болезнями. Но в конце концов, когда угроза кори и скарлатины миновала, Ирэн призналась и открыла истинную причину одержимого желания оградить детей от влияния внешнего мира. По ее мнению, Кевин и Бетт не были обычными детьми. Они являлись потомками рода Хейденов, членами известной семьи, принадлежавшей к южной аристократии, и, соответственно, должны общаться с детьми своего круга. Слабые попытки Артура протестовать в расчет не принимались. Он был настолько занят делами в похоронном бюро, что предоставил воспитание сына и дочери жене. Так и росли они под неусыпным контролем Ирэн. Общение со сверстниками разрешалось в редких случаях, к тому же под пристальным вниманием дедушки, самого Фостера Дойля Хейдена. Естественно, Кевин и Бетт стали очень близки, ближе, чем большинство братьев и сестер. Они по-настоящему нуждались в друг в друге. Но скоро Кевину предстоит отправиться в колледж, и пора уже избавляться от этой взаимной зависимости. То же самое касается и Бетт. Иногда они настолько дополняли друг друга, что, казалось, даже думали одинаково. В такие моменты в душу Артура вкрадывались сомнения, порой перераставшие в чувство неподдельного страха.