Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Было бы неверно думать, что народы, не перестраивающие природу, примитивны или малоразвиты. Древние греки и арабы жили экстенсивным хозяйством и создавали великие произведения литературы и искусства, сложные формы общественного устройства и даже развивали технику, например кораблестроение. То же самое следует сказать о центральноазиатских кочевниках, культура которых принципиально отличалась от китайской или иранской. Хунны, тюрки и монголы создали свой устойчивый быт, свою технику, свою литературу и свою государственность на базе кочевого скотоводства. Постоянно соприкасаясь с китайцами, они не заимствовали у последних ни письменности, ни социальных институтов, ни нравов и обычаев. Их этнографическая самобытность определялась способом ведения хозяйства, приспособленным к кормившему их степному ландшафту. Можно сказать, что они составляли неотъемлемую часть ландшафта вместе с растительностью и животным миром. Поэтому, изучая историю евразийских кочевников, мы знакомимся с историей природных условий населяемой ими территории.
И, наконец, последнее условие для того, чтобы наше исследование оказалось успешным. Взаимодействие народности с ландшафтом наблюдается всюду, но с разной степенью отчетливости. В мягком климате Европы или сплошном массиве сибирской тайги климатические колебания менее заметны, нежели на стыке леса и степи, гумидной и аридной зон. Поэтому наиболее благодарным материалом для нас будет евразийская степь и ее кочевое население. Соотношение степных народов с соседними земледельческими в аспекте климатических изменений показано нами в специальных работах.
Поскольку нам необходимо уточнить понятие «вмещаюший ландшафт», обратим внимание на весьма достопримечательное обстоятельство: культура народов восточной и западной частей Центральной Азии во все исторические эпохи различна, причем граница проходит не по водоразделу Алтая, Тарбагатая и отрогов Тяньшаня, а восточнее, примерно по середине Джунгарии, но область Хангая попадает в восточный культурный регион.
Различие восточной и западной культур сказывается буквально на всем: на этнографических особенностях, на дроблении языков на диалекты, на искусстве и на характере политического строя, что прослеживается за период 2000 лет. За это время здесь менялись расы – например, индо-иранцы сменились тюрками-монголоидами, менялись стадии развития – родовой строй уступал место военной демократии и феодализму, уровню техники и хозяйства, несколько раз в степи возникали земледельческие поселки, но соотношение западного и восточного ареалов культур оставалось неизменным.
Анализируя материалы о характере политического устройства, необходимо указать, что для востока была характерна централизованная власть, для запада конфедерация и децентрализация, независимо от стадии развития производительных сил и производственных отношений.
Точно такие же различия можно проследить по другим линиям. Например, дифференциация диалектов тюркского языка: на востоке звук j произносится как й, а на западе – как дж. Г. Е. Грумм-Гржимайло убедительно доказал, что распадение монголов на восточных и западных произошло вне зависимости от их родового состава, по причинам исключительно политическим, но он неправ, утверждая, что не было других причин, «которые бы раскололи монгольскую массу на два чуждавшихся один другого мира»[30]. Ведь у западных монголов изменился язык, вплоть до фонетики (к заменило х). Затем, если бы здесь имели место только политические причины, то описанное последовательное размежевание народов по одной и той же невидимой границе не прослеживалось бы 2000 лет. Очевидно, здесь имел место постоянно действовавший фактор, влиявший не на исторический процесс, а на характер этногенеза. Смещение линии развития, определявшегося этим влиянием, было столь незначительно, что при составлении «Всемирной истории» им законно пренебрегли, а в частных фактографических исследованиях востоковеды его не замечали. Не обратили на это внимания и географы, так как наземные условия обоих регионов отличаются друг от друга очень мало. Поэтому для объяснения установленного нами эффекта попытаемся обратиться к рассмотрению атмосферы и характера увлажнения в Восточном Казахстане и Монголии.
В зимнее время над территорией Северной Монголии устанавливается центр огромного антициклона. Благодаря ему зимой над Центральной Азией располагаются континентальные воздушные массы, напоминающие по своим физическим качествам полярные. Зима характеризуется ясными солнечными днями, морозной, без оттепелей погодой и слабыми ветрами к окраинам антициклона.
Устойчивость антициклонального режима зимы не допускает на территорию Центральной Азии атлантические циклоны. Снег почти отсутствует: в Гоби выпавший за ночь снег исчезает с первыми лучами солнца. Только в горах Хэнтэя и Монгольского Алтая зимой происходит накопление снега. Антициклон дает возможность скоту круглый год находиться на подножном корме.
Летом Центральная Азия нагревается за счет инсоляции, и над ее пустынями и степями формируется континентальный тропический воздух. При этом полярный фронт перемещается на север Монголии. Взаимодействие двух разных по физическим свойствам воздушных масс, а именно: «полярного континентального (сибирского) и тропического континентального воздуха приводит к образованию своеобразной циклонической деятельности, при очень слабом участии океанов».
Траектории летних циклонов, по данным А. А. Каминского[31], пролегают к северу от Алтайских гор и хребта Танну-Ола.
В теплое время года, когда Центральная Азия лежит в области размытой барической депрессии[31], центр летнего барического минимума располагается в южной части азиатского материка, куда через Монголию устремляются воздушные потоки восточноазиатского полярного фронта, вернее, сибирского влажного таежного воздуха. С этим связано выпадение летних дождей, составляющих 80-90% осадков[32].
Иная картина на западе Великой степи. Для этих районов характерно почти полное отсутствие осадков летом и влияние атлантических циклонов в холодное время года, благодаря чему зимой держится снеговой покров. Вот и различие! Оно недостаточно для того, чтобы определить не только род занятий – в обоих случаях скотоводство или вид его – отгонное, яйлажное, таборное[33]. Но условия создают разный акцент в хозяйственной деятельности халхассов и джунгаров. В Монголии большую часть времени скот пасется в степях; это дает возможность пастухам активно общаться друг с другом. В Тяньшане и Тарбагатае летом скот выгоняют на джейляу, каждое из которых принадлежит определенному роду. Так создаются разные привычки, которые, суммируясь, отражаются сначала на племенной организации, а потом и на общественных тенденциях. Возникают два этнопсихологических синдрома, которые вызывают стремление к размежеванию и дроблению этноса, ибо общественное бытие определяет сознание, в том числе и этническое.
Но если так, то подмеченная граница районов должна сказаться еще на каком-нибудь явлении природы, и действительно, именно здесь проходит граница между двумя геоботаническими провинциями – Монгольской и Джунгаро-Туранской[34, стр. 15, 66]. Да и сама граница приобретает реальный смысл, если мы учтем распределение осадков: именно в интересующей нас меридиональной полосе осадков меньше 100 мм – так же, как в долине Тарима и Алашаньской пустыне[34]. Итак, наблюденное нами районирование этносферы имеет физический смысл и тесно связано с явлениями атмосферы и биосферы. Принципиальное различие человеческого сознания и природных явлении учтено, и нами рассматривается только та сторона этнического бытия, которая коррелирует с ландшафтом. Предлагаемое объяснение механики процесса влияния ландшафта на этнос не имеет ничего общего с географическим детерминизмом, да, пожалуй, и с интерпретацией исторического процесса. Оно лежит в плоскости не истории, а исторической географии, т. е. не гуманитарной, а естественной науки.
Гетерохронность увлажнения Евразии в древности
(Ландшафт и этнос: IV)
Статья опубликована в "Вестнике Ленинградского ун-та". - 1966. - N 6. - С. 62-71.
Результаты работ по установлению характера колебаний климата аридной и полуаридной зон Евразии в историческое время (I в. до н.э. – XVIII в. н.э.)[35]; [36]; [37, стр. 112-120]; [38] позволили выразить согласие с концепцией чередования влажных и сухих периодов, сформулированной А.В. Шнитниковым[39], с поправкой В.Н. Абросова на гетерохронность повышенного увлажнения аридной, гумидной и полярной зон[12]; [40]. Но предложенная нами методика анализа характера миграций кочевых народов не может быть применена для более древних эпох, которые мы знаем недостаточно подробно. Казалось бы, что делать заключения об изменениях климата для древних эпох на основе исторической географии невозможно, однако есть путь, позволяющий и здесь получить некоторые результаты, правда с гораздо большим допуском, чем для средневековья. Для этого нужно прежде всего расширить диапазон наблюдаемых явлений, т.е. учитывать наряду с археологическими данными явления природы, что уже сделано А.В. Шнитниковым[39]. Затем следует применить сформулированную нами концепцию гетерохронности и на основании ее проводить интерполяции там, где это возможно, и, наконец, привлечь палеоэтнографию аридной зоны, разработанную С.И. Руденко (см. ниже), и сопоставить все наблюдения исходя из хронологического принципа. Допустимая погрешность будет превышать столетие, небольшие колебания внутри периодов не будут учтены, но общая закономерность может быть прослежена, а это и является целью работы. При таком широком охвате темы особо острой становится проблема использования литературы по этому вопросу. Библиография необозрима, и поэтому целесообразно базироваться на всей совокупности результатов работ, уже обобщенных в нескольких фундаментальных сочинениях. В противном случае история вопроса подменяет собой решение проблемы. Хронологические рамки тоже будут ограничены. Даты палеолитических стоянок, даже при радиокарбоновом анализе, столь приблизительны, что базироваться на этом материале недопустимо. Поэтому мы сосредоточим наше внимание на эпохе бронзы и раннего железа, т.е. трех тысячелетиях до н.э., но даже здесь возможно дать только суммарные характеристики периодов, чего, впрочем, для поставленных нами задач достаточно.