Читать интересную книгу Дядя самых честных правил 4 - Александр Горбов

Книга заблокирована

будоражил, но сна не было ни в одном глазу.

Так что я занялся некоторыми приготовлениями на завтрашний день. Предупредив часовых, я нашёл тропинку и спустился под обрывчик, на котором стояла батарея. Прямо на склонах нарисовал защитные Знаки и влил в них столько энергии, сколько смог выдать Анубис. Талант недовольно ворчал, что его грубо растормошили, но выдавал эфир как положено. После я раскидал ниже по склону холма «мины» — связки Знаков, отлично работающие против пехоты. Ну и добавил «чеснока» из небольших Печатей против кавалерии, на всякий случай.

Вернувшись на батарею, я стал прикидывать, как обезопасить пушки. Пожалуй, поставлю прапорщиков парами, прикрывать по одному орудию, а сам закрою щитом сразу два.

Кстати, при всей защите, что давали «талантливые» щиты, мне они совершенно не нравились из-за крайней хрупкости. Стоило давлению на такой щит достичь некоторого предела, тот рассыпался, будто стеклянный. А деланные щиты, наоборот, могли прогибаться, пропускать часть атак, но не разрушались полностью.

С другой стороны, «талантливый» щит можно было накачивать энергией в процессе работы, а со Знаками так не выходило — будь добр перерисовывать рисунок полностью. Ну, за исключением, когда Знак на тебе самом, в виде татуировки и его подпитывает Талант. Вот такая, понимаешь, дилемма.

Я почесал переносицу и на автомате создал перед собой миниатюрный щит. И сам же стал кидать в него крохотные всполохи. На третьем щит лопнул и развалился. Эх, вот бы его совместить с Тильдой! Жаль, что они не совм…

Стоп, стоп, стоп! А кто сказал, что нельзя объединять «талантливую» магию и деланную? Может, просто никто не пробовал? Я снова поднял щит, взял в руки small wand и выписал Тильду прямо по щиту. Увы, ничего путного не вышло. Знаку требовалось быть плоским, а щит упорно изгибался в виде поверхности сферы.

Так, постойте. А кто сказал, что Знак должен быть таким же по размеру? Я восстановил щит и начал рисовать на нём много мелких Тильдочек. Обалдеть! Работает! Магия Таланта и деланные фигуры склеились вместе будто родные. Сейчас проверим, как они держат удар.

— Кхм. Господин капитан, вы не заняты?

За моей спиной стоял один из молодых прапорщиков, переминаясь с ноги на ногу.

— Нет. Что-то случилось, Саблин?

Он помотал головой.

— Простите, Константин Платонович, ничего такого. Просто… — он говорил будто через силу, — просто у меня предчувствие, что мы завтра все умрём.

Глава 7

Батарея мертвецов

К словам прапорщика я отнёсся с полной серьёзностью.

— Идёмте.

Отвёл его к костру, подкинул в огонь хвороста и поставил котелок с водой. Пока я заваривал чай, Саблин молча смотрел на языки пламени с обречённостью на лице. Даже кружку ему пришлось сунуть в руки чуть ли не насильно.

— Пейте, Саблин.

Кипяток он глотал будто холодную воду. Эк несчастного приложило! Я не специалист, но больше всего похоже на выкрутасы его Таланта. Где-то я слышал или читал, что у людей со слабым даром бывает способность к предчувствию. А почему нет? Если у меня есть способности некроманта, то почему не может быть прорицателей?

— Итак, — я забрал у Саблина пустую кружку, — предчувствие.

— Да, господин капитан.

— Что-то конкретное или, — я провёл рукой вокруг, — общее чувство?

— Мне снилось, — Саблин виновато посмотрел на меня, — будто из наших орудий стреляют покойники. Отдают команды, заряжают, подносят ядра. Как механизмы, не говоря ни слова. И у всех лица… ну, такие, каменные, и глаза белые.

— Это всё?

Парнишка дёрнул плечом.

— На душе неспокойно. Будто у меня близкий человек при смерти.

— Саблин, — я налил ему ещё чаю, — у вас часто бывают вещие сны?

— Ммм, нет. Совсем не бывает.

— А родственники есть, умеющие предсказывать будущее?

Саблин покачал головой.

— Никак нет, господин капитан. Бабушка на картах гадает. Но она только свадьбы предсказывает и прибавление в семействе. Почти всегда ошибается, но никто не в обиде.

Он улыбнулся так, что на щеках появились ямочки, а лицо приняло совсем детское выражение. Ёшки-матрёшки, совсем мальчишка ещё! И зачем его на военную карьеру толкнули?

— Это не предчувствие, прапорщик. Завтра будет ваш первый бой?

— Да, — он смутился и покраснел.

— Вы волнуетесь, от этого и дурные сны. Вполне естественное состояние.

— Правда?

— Гарантирую. Я сам также волновался в первый раз, только сны не запомнил. Сейчас идите, ложитесь спать и постарайтесь хорошенько отдохнуть. А завтра мы вместе приложим все усилия, чтобы на батарее не было убитых и раненых.

Саблин просветлел лицом, встал и вытянулся по стойке смирно.

— Разрешите выполнять, господин капитан!

— Вольно, Саблин, и не кричите так, ночь же вокруг. Выполняйте.

Он развернулся на месте и ушёл в темноту. Да не, глупости, никакого предчувствия здесь нет, обычное волнение. Выбросив мысли об этом из головы и не думая о завтрашнем бое, я снова взялся за щит.

* * *

В серых утренних сумерках я наблюдал за пруссаками. За ночь они успели подтянуть артиллерию и теперь сооружали позиции для орудий на ближайших высотах и на берегу кунерсдорфских прудов. Обсервационный корпус на холме Мюльберг оказался в полукольце прусских пушек. Да, незавидная ситуация. Придётся напрячься, чтобы дать им отпор. И времени до начала битвы осталось совсем чуть-чуть. Я разбудил Сидорова и приказал играть побудку, только негромко. Накормить людей, и всем быть в боевой готовности.

Пруссаки не торопились начинать обстрел, а у меня было указание, данное вчера капитаном: огонь открывать только по приказу либо в ответ на пальбу неприятеля. Так что пришлось ждать, несмотря на желание первым вступить в бой.

В девять часов утра две батареи армии Фридриха открыли огонь по позициям Обсервационного корпуса. Я даже обрадовался: наконец!

— Батарея! Без команды, по готовности — огонь по вражеским орудиям!

Я поднял перед двумя пушками щит, одновременно кидая на его поверхность маленькие Тильды. Чем меньше Знаки, тем эластичнее щит, как я выяснил во время ночных опытов. Часть урона он отразит, а некоторые заклинания сможет отзеркалить.

Жаль, прапорщиков научить такому фокусу не получится: они не деланные и рисовать Знаки не умеют. Одна надежда, что работая в парах, они смогут держать удар.

Чтобы противник не скучал лишний раз, я начал бросать во вражеские позиции «молоты». Рассмотрев заклинание, которое создавал Рокк, я легко смог повторить рисунок эфирных потоков, и «молот» вошёл в мой арсенал.

В дело вступили соседние батареи Обсервационного корпуса. От многочисленных выстрелов земля под ногами слегка тряслась, будто сам холм дрожал от страха. Звуки выстрелов слились в один непрерывный «бабах», оглушая до звона в ушах. Не слишком приятное ощущение, я вам скажу.

Ко всему прочему, справа от нашего холма, возле Кунерсдорфа завязался бой на Талантах. Уж не знаю, чем они друг друга били, но «молоты» были самым безобидным из их арсенала. Не прошло и четверти часа, как вся деревня пылала. Пожалуй, это даже хорошо — пруссаки не смогут через неё атаковать русские позиции.

— Батарея! Прекратить огонь!

Удивительно, но орудийные расчёты услышали мой приказ. Четыре мои пушки замолчали и фейерверкеры смотрели на меня, не понимая, зачем я остановил стрельбу.

А причина имелась серьёзная: пока мои и шуваловские орудия были заняты артиллерийской дуэлью, вперёд двинулись прусские пехотные полки. Быстрым маршем они пересекли поля и скрылись в овраге, куда не добивали пушки шуваловцев. Подойдя таким образом к самому холму, они одновременно атаковали с трёх сторон.

— Батарея! Картечью, по готовности! По пехоте, пли!

«Островок», на котором стояли мои пушки, давал возможность бить во фланг пруссакам, наступающим по склону. Вот только орудий у меня было всего четыре и остановить наступление они не могли.

На нашу позицию тоже полезли пруссаки. И быть нам битыми, если бы я не разложил там ночью «мины». Они жахнули разом, усеяв склон разорванными телами, а остатки пехоты откатились назад и больше уже не пробовали атаковать в этом месте.

— Сидоров! «Близнят» на левый фланг!

Уже привычно накачивая Печати в двустволке, я открыл огонь по пехоте.

Бумс! Бумс! Бумс!

Стволы от частой стрельбы начали раскаляться.

— Сидоров! Уксус!

Унтер плеснул на «близнят» из приготовленного ведра. Удушливый пар поднялся над пушкой, и не дожидаясь, пока он рассеется, я зарядил и снова выстрелил. Бумс! Бумс!

— Уксус!

— Вашбродь! — Сидоров окатил пушку и подскочил ко мне. — Пруссаки наших справа смяли! Сейчас к нам в тыл зайдут!

Да вашу медь в купорос!