Читать интересную книгу Джордано Бруно и генезис классической науки - Б Кузнецов

В конце 1581 г. в Париже вышли сочинения Бруно: "О тенях идей", "Искусство памяти", "Песнь Цирцеи" и "Подсвечник". Все они в основном были написаны раньше и завершены в Париже.

Первые два трактата посвящены логике и мнемотехнике. Книга "Песнь Цирцеи" - острый антиклерикальный памфлет. В ее названии Бруно обратился к своей родине, где жил его отец. Бруно всю жизнь вспоминал родину и всегда гордился тем, что он "природный неаполитанец, воспитанный под самым благословенным небом". Среди многочисленных преданий, бытовавших в Неаполе, было одно, утверждавшее, что именно здесь был тот гомеровский край света, где жили легендарные феаки, к которым однажды прибыл Одиссей. Лежавший же в 20 км от Неаполя остров Искья отождествлялся с гомеровским островом Цирцеи. "Песнь Цирцеи" построена как диалог, в котором приводится описание всех видов животных, наделенных чертами человеческих характеров. Конечно, Бруно обрушивается на своих братьев по ордену - псов господа бога, доминиканцев.

"Это та самая порода варваров, которая осуждает и хватает зубами то, чего не понимает. Ты их распознаешь по тому, что эти жалкие псы, известные уже по своему внешнему виду, гнусным образом лают на всех незнакомых, хотя бы и добродетельных людей, а по отношению к знакомым проявляют мягкость, хотя бы то были самые последние и отъявленные мерзавцы" 4.

Все монашеское сословие приравнивается к обезьянам. "Они бесполезны в серьезных и трудных делах и только угождают магнатам лестью, шутовством и паразитической жизнью. А так как они не могут, подобно ослам, носить тяжести, сражаться, как боевые кони, пахать, как волы, {39} откармливаться мертвечиной, подобно свиньям, то от них только и пользы, что они служат посмешищем".

В. С. Рожицын сближает эту характеристику с антиклерикальными строками Рабле, где монахи также уподобляются обезьянам5.

В книге описываются олени, жирафы, дикобразы, ехидны и многие другие животные. Этот парад животного мира свидетельствует, кроме всего, и о широких зоологических познаниях Бруно. В конце книги Бруно не забывает и галльского петуха, отдавая дань приютившей его стране. В комедии "Подсвечник" также немало антиклерикальных выпадов.

Около двух лет Бруно жил в Париже, публиковал книги, читал лекции, готовил новые труды, общался с издателями, философами и богословами, католиками и протестантами, догматиками и вольнодумцами, сам слушал лекции, беседовал и поучал, рвался в споры и диспуты, но всячески избегал богослужений.

{40} В Париже начался наиболее плодотворный период жизни Бруно, и тем не менее он покинул Париж. Это можно объяснить изменением постоянно колеблющейся внешней обстановки - обострением политической борьбы и гражданской войной. Такое объяснение дал Бруно венецианским инквизиторам. Можно думать, что выступления и деятельность Бруно, колебавшие авторитет обеих партий, создали ему больше врагов, чем друзей. Не все друзья были способны на жертвы и активную помощь, враги были способны на все.

Бруно покинул Париж не изгнанником, а доверенным королевского правительства: он был зачислен в свиту французского посла при английском дворе.

Весной 1583 г. Бруно приехал из католической Франции в протестантскую Англию. В Лондоне он явился к послу французского короля Мишелю де Кастельно. Кастельно был одним из передовых людей Франции, гуманистом, противником и католической инквизиции, и кальвинистской нетерпимости. Он обладал огромным дипломатическим опытом, знал Германию, Нидерланды и Италию и был связан со многими учеными и писателями Англии и других стран Европы. Покровительство такого человека оказалось очень существенным для Бруно в Англии.

Свою деятельность Бруно начал с Оксфорда, наименее удачного места для его выступлений. Здесь он участвовал в публичном диспуте. Это был один из очень распространенных в XVI в. интеллектуальных турниров, где красноречие и эрудиция заменяли копье и меч ушедших в прошлое рыцарских турниров. Бруно отстаивал идеи Пифагора, Парменида и Анаксагора и излагал систему Коперника; оксфордские ученые защищали идеи Аристотеля. Это был не только турнир между паладином до-сократиков и новой науки, с одной стороны, и ортодоксальными хранителями перипатетической традиции - с другой. Это был также турнир между двумя различными типами мышления: систематическим мышлением, опиравшимся на уже отжившую систему, и новыми представлениями, которые содержали более правильную концепцию мира, но пока еще не могли приобрести систематический характер, не имели достаточной эмпирической базы и высказывались в беспорядочной форме.

Неаполитанский темперамент Бруно шокировал оксфордских педантов. Вероятно, во всей Европе нельзя было {41} тогда найти места, где красноречие Бруно в такой мере показалось бы неуместным, как здесь. Ему запретили продолжать публичные лекции, и Бруно покинул Оксфорд.

Через полгода он выступил в Лондоне с изложением своих идей перед собранием аристократов и ученых (английский вариант итальянских академий XVI в.) в доме одного из своих друзей. Бруно снова столкнулся с чуждой средой; друзья отмалчивались, враги торжествовали, и неаполитанский мыслитель (он теперь часто вспоминал о своем неаполитанском происхождении, сталкиваясь с сухими и сдержанными северянами) излил свой гнев, презрение к противникам и разочарование в английских друзьях в начатом через несколько дней первом лондонском диалоге "Пир на пепле".

"Таковы плоды Англии; ищите сколько хотите, вы найдете здесь только докторов грамматики в наше время, когда в этом счастливом отечестве царствует созвездие упрямейшего педантического невежества и самомнения, смешанного с деревенской невоспитанностью, которые заставили бы отступить многотерпеливого Иова. А если не верите этому, поезжайте в Оксфорд и попросите рассказать, что случилось с Ноланцем, когда он публично спорил с докторами теологии на диспуте в присутствии польского князя Лаского и английских дворян. Пусть вам расскажут, как умело отвечал он на их доводы, как 15-ю силлогизмами посадил он 15 раз, как цыпленка в паклю, одного бедного доктора, которого в качестве корифея выдвинула академия в этом затруднительном случае. Пусть вам расскажут, как некультурно и невежливо выступала эта свинья доктор и с каким терпением и воспитанностью держался его диспутант, который на деле показал, что он природный неаполитанец, воспитанный под самым благословенным небом.

Справьтесь, как его заставили прекратить публичные лекции и лекции о бессмертии души и о пятерной сфере" 6.

Монах, снявший католическую рясу, встретился в Англии с террором, направленным против католиков и не уступавшим по жестокости инквизиционному террору против протестантов в католических странах 7.

Таким образом, Бруно и в Англии не нашел атмосферы веротерпимости. Некоторую возможность свободно излагать свои мнения он имел в качестве приближенного французского посла, в качестве "человека с бесконечными {42} титулами наряду с другими фантастическими украшениями", по выражению одного англичанина. Приобретя достаточно одиозную репутацию у протестантских богословов, Бруно вместе с тем при посредстве Кастельно нашел круг знакомых среди прогрессивного слоя английского общества. Благодаря этим связям Бруно мог публиковать в Англии свои труды. Три книги: "Пир на пепле", "О причине, начале и едином", "О бесконечности, Вселенной и мирах" - он посвятил Кастельно. В книге "О причине, начале и едином" он обращается к Кастельно:

"Ненавидимый глупцами, презираемый низкими людьми, хулимый неблагородными, порицаемый плутами и преследуемый зверскими отродьями, я любим людьми мудрыми; ученые мной восхищаются, меня прославляют вельможи, уважают владыки и боги мне покровительствуют. Благодаря такому столь великому покровительству - вами я был укрыт, накормлен, защищен, освобожден, помещен в безопасном месте, удержан в гавани, как спасенный вами от великой и гибельной бури. Вам я посвящаю этот якорь, эти снасти, эти разорванные паруса и эти товары, самые дорогие для меня и самые драгоценные для будущего мира, с тем, чтобы ваше покровительство спасло их от потопления в преступном, мятежном и враждебном мне океане" 8.

Несмотря на елизаветинскую реакцию, в Англии распространялась антицерковная, гуманистическая литература; она открыто появлялась на книжном рынке, но печаталась в нелегальных типографиях. Кроме этого, по рукам ходило много нелегальных памфлетов. Во времена Бруно в Англии действовала, например, подпольная типография, издавшая ряд очень резких антицерковных памфлетов. Она кочевала из города в юрод и была далеко не единственной. Обнаружить и арестовать ее организаторов удалось только в 1589 г. Книги, выходившие из таких нелегальных издательств, содержали фальшивые сведения о датах и местах издания, а многие вообще не имели этих данных.

В Англии и особенно в Лондоне была значительная итальянская колония передовых ученых, писателей, поэтов, литераторов, государственных деятелей, ускользнувших от инквизиции. В их среде Бруно нашел себе друзей и покровителей. Некоторые из них пользовались доверием двора, другие, наоборот, были связаны с {43} нелегальной средой. Иногда это были одни и те же лица. Через друзей Бруно получил возможность издать своп труды. Они были напечатаны в одной из лондонских типографий, и указанные в них годы и места издания не отвечали истине из конспиративных целей.