Читать интересную книгу Сияющий вакуум (сборник) - Александр Бородыня

Деревьев, может быть, во дворах стало побольше, и начисто исчез новый храм во славу Ахана, возведенный возле Тишинского рынка. Но здания вокруг все те же, по крайней мере фасады. Лепнина, чугунные изгороди, железные двери на подъездах.

На месте храма было пусто и возвышался строительный забор.

В голове- Филиппа стояла тишина. ЛИБ, неожиданно включившийся там, наверху в бетонной пещере, здесь, внизу в городе, опять перестал действовать. Никаких чужих мыслей, никаких чужих пожеланий, хотя головная боль больше не возвращалась и ухо слышало.

Устроившись на тихой скамейке, Филипп Косте — люк проверил свое оружие, не хватало только одного патрона в барабане, потом снял ботинок и осмотрел свою покалеченную ногу.

Фонари начали постепенно гаснуть. Вероятно, скоро должны были включить общее освещение. Прокатила по улице патрульная машина, ее синяя мигалка озарила все вокруг мертвенным светом. Город быстро опустел. Становилось душно. Манекены в витринах зашевелились.

«Нужно пойти и сдаться властям, — решил он. — Я землянин, меня не должны депортировать. Если, конечно, не существует каких-нибудь ограничений на путешественников во времени. Навряд ли. При таком обилии пришельцев каждый коренной землянин должен быть на вес золота. Сколько нас здесь, подлинных хозяев земли, если брать даже последние двадцать веков? Ну, миллиардов двадцать пять, тридцать. В масштабе Солнечной системы просто ерунда — горсточка риса на дне тарелки. Пойду и сдамся. Получу документы, встану на военный учет, устроюсь на работу, куплю жену!..»

Размышляя таким образом, он не обратил внимания на человека в синей форме офицера-танкиста, замершего у стены на другой стороне улицы. Не отрываясь, офицер смотрел на Филиппа и, когда беглец из прошлого поднялся со скамьи, последовал за ним.

Спешить было особенно некуда. Прежде чем идти сдаваться, Филипп Костелюк решил посмотреть, кто живет в его квартире. В глубине души он, конечно, надеялся найти каких-нибудь собственных потомков — праправнуков или, может быть, даже стариков внуков. Ведь когда он бежал из дома, Земфира была беременна.

Фонари почти погасли. На улице было много мусора, и, чтобы все время не спотыкаться, Филипп двигался вдоль чуть тлеющих витрин. Нога побаливала, он уже окончательно убедился, что география города почти не переменилась, и хотел сесть в рейсовый электробус, когда на плечо ему легла тяжелая ладонь.

— Голова не болит? — спросил будто бы знакомый голос.

— Нет, не болит. — Филипп хотел обернуться, но рука, лежащая на его плече, не позволила этого. — А почему вы думаете, что у меня должна болеть голова? — спросил Филипп, осторожно нащупывая кобуру. — Чего вы хотите?

— Не поворачивайся, — попросил знакомый голос. — Сначала посмотри сюда.

Послушный чужой руке, Филипп Костелюк повернулся и оказался перед большим квадратным щитом. На щите фосфоресцировала неприятная белая надпись: «ВНИМАНИЕ! РОЗЫСК! КАЖДЫЙ ИЗ НИХ ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК! УВИДЕЛ — СООБЩИ!»

Щит располагался меж двух горящих витрин, и его можно было хорошо рассмотреть. Сверху донизу большой квадрат был усеян мелкими голографическими фото. Одно фото — одно лицо. Под фотографиями стояли имена и какие-то цифры, вероятно год рождения и лагерный номер.

Всего мелких фотографий было пятьдесят пять, но были и две крупные в самом низу с пометкой: «ОСОБО ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК».

Крупные фотографии не имели объема — обычные цветные карточки были забраны прозрачным пластиком. Сам того не желая, беглец из прошлого прочитал вслух:

— Филипп Аристархович Костелюк — серийный убийца. Эрвин Каин — философ.

С фотографии философа смотрело безучастное полное лицо, бросалась в глаза большая фиолетовая бородавка на левой щеке.

Никаких других пояснений, никаких цифр. Он всмотрелся в собственное фото. Только лицо, крупный план в фас. Глаза напряжены, щеки запали, к нижней губе прилепилась дымящаяся сигарета. Он понял: этот снимок был сделан сквозь ветровое стекло грузовика в тот самый момент, когда его нога надавила педаль, отправляя машину времени в будущее.

— Так что не получится у тебя жить без головной боли, — сказал знакомый голос за спиной. — Они тебя даже расстреливать не станут. Усыпят и препарируют!

Недалеко по улице опять промчалась машина с мигалкой. Филипп обернулся. Он наконец припомнил, где слышал этот голос.

— Лопусов?

Капитан второй танковой бригады поправил на себе каску с серебряным скошенным лбом и указал на противоположную сторону улицы. Там покачивались призывно двери какого-то маленького кафе и на неоновой вывеске ретро схематичный белый повар подбрасывал на схематичной красной сковородке схематичный коричневый бифштекс.

— Пойдем выпьем чего-нибудь, — предложил капитан. — Пока я за тобой гнался, в горле пересохло. Нам нужно поговорить.

Хотя на улице было тепло, Филипп Костелюк даже поежился от прохватившего его озноба. Все планы рухнули. Выбора не оставалось, и он последовал за капитаном. Когда Филипп толкнул легкую дверь кафе, красный повар сделал неловкое движение, и коричневый бифштекс полетел прямо ему под ноги. Он вспыхнул, ударившись об асфальт, и растворился в воздухе.

КАПИТАН ИВАН ЛОПУСОВ

Устраиваясь за продолговатым стеклянным столом, капитан отпустил пояс с кобурой и с удовольствием расстегнул тугой ремешок на подбородке. Он снял свою каску, пристроил ее на специальной подставке для военной амуниции, после чего знаком подозвал официанта и потребовал:

— Два двойных боевых коктейля и два гамбургера по-русски.

Голос капитана звучал нарочито грубо. Молодой официант в перламутровом кителе и узеньких шортах только покорно склонял бритую розовую голову.

— Вы шли за мной? — устраиваясь за стеклянным столиком, спросил Филипп.

Иван Лопусов кивнул. У капитана была обычная стрижка, и это немного успокаивало Филиппа. Он задал следующий вопрос, даже не подумав:

— Значит, власти до сих пор ищут меня?

— А ты думаешь, почему я тебя не расстрелял? — устало спросил Лопусов.

— Потому что ты не палач? — предположил Филипп.

— Молодец! Угадал! Правильно мыслишь!

Официант, так же не поднимая глаз, поставил на стол две высокие кружки с мутными коктейлями. Стол был совершенно прозрачным, и запотевшие кружки, похожие на куски льда, повисли над голубым полом, как два айсберга в океане.

Капитан устало посмотрел на Филиппа, подмигнул, взял свою кружку, сделал пару солидных глотков и продолжал:

— Если бы ты появился месяц назад, все было бы проще. В городе переполох. — Голос капитана после коктейля немного очистился от чахоточного хрипа. — На прошлой неделе сорок человек выявили с поддельными документами. А теперь еще этот, дезертир несчастный, застрелился на столбе, упал и проломил крышу судебной палаты. Он сделал еще один большой глоток. — Так что извини за такую встречу. Если бы у меня в кармане случайно не оказалась листовка с твоим портретом, я бы запросто мог тебя сегодня расстрелять, несмотря на столетнее ожидание.

— Столетнее ожидание? — удивился Филипп Костелюк и тоже отхлебнул. — Получается, что вы ждали меня?

Коктейль был ледяным и горьким. После пятого глотка у Филиппа сильно заболело горло.

— Ждали, не ждали. Это не вопрос, — сказал Лопусов. — Запомни, Филипп Аристархович, пока твоя основная задача не попасть в лапы чиновников. Остальное как-нибудь приложится. — Он подумал и прибавил: — Не мы одни ждали. Они тоже тебя ждали.

Филипп Костелюк поставил свою кружку. Капитан сидел к улице спиной, и ему не было видно, как к дверям одна за другой почти бесшумно подкатили две машины с выключенными мигалками.

— Патруль, — тихо сказал Филипп.

Капитан даже не обернулся. Наверное, он уловил специфический звук патрульных моторов.

— Уходи, — сказал он, быстро вынимая из кармана какой-то пакет и протягивая его Филиппу. — Выбьешь окно в туалете. Потом по переулку налево. Там будет остановка. Сядешь на электробус. Такси не бери. — Он сам надорвал пакет и показал содержимое Филиппу. — Уходи, я их отвлеку. Здесь незаполненные документы и деньги. Пойдешь на улицу Нежных Фонарей. Заплатишь, и тебе помогут. Документы нужно заполнить на имя Ильи Григорьевича Самуилова. Им все равно, кому помогать. Надеюсь, еще увидимся.

Он подтолкнул Филиппа в сторону внутренней двери, а сам, одной рукой схватив со стола кружку, а другой расстегивая кобуру, закричал во все горло:

— Сучьи дети! Верблюжьей мочой поить надумали? Меня, боевого офицера?! Не позволю!

Капитан пытался изображать пьяного, но явно переигрывал. Выдавливая окно в туалете, Филипп услышал, как грохнула в стеклянную витрину кружка, а когда он уже бежал по переулку, загремели выстрелы.