- Но все-таки хоть на несколько часов, а оставался один. Это уже совсем недопустимо.
- У нас еще мало тренированных наблюдателей, подготовленных для работы на такой глубине, - вмешался Розанов. - Меня Николай Аристархович отозвал в Петропавловск, для завершения диссертации. Дымов уехал на симпозиум океанологов в Мельбурн. Поэтому пришлось использовать для дежурства внизу Мишу Северинова, хоть он еще студент.
- А почему не допускали к работе на станции Марину Богданову? - резко спросил Волин. - Оказывается, она сама просила об этом, и не один раз.
- Это - Николай Аристархович и... Дымов, - смутился Розанов. - Они считали, что женщине внизу не место и потом... У Дымова, кажется, были нелады с Мариной. Может, и к лучшему получилось. Для Марины, во всяком случае... Было бы сейчас три жертвы, вместо двух...
- Или ни одной, - отрезал Волин.
В тесной кабине глубоководного корабля воцарилось молчание. Кошкин, искусно маневрируя, вел батискаф, почти касаясь гребневидным килем дна. Описали круг, развернулись и еще раз прошли в нескольких метрах от центрального купола станции. У открытого выходного тамбура Кошкин снова притормозил. Батискаф повис неподвижно.
- Грунт каменистый, - вполголоса заметил Волин. - Никаких следов не осталось.
- Специально такое м-место в-выбирали, - кивнул Кошкин. - Чтобы взмученный ил не мешал наблюдателям.
- А вот сейчас ил пригодился бы, можно было бы искать по следам. Кстати, Алексей Павлинович, где Савченко видел те загадочные следы, о которых вы рассказывали?
- Это д-далеко отсюда и глубже. Почти в проливе Буссоль. Там есть участки илистого дна. Отпечатки на иле...
- Вы там не были?
- Нет, конечно. Но в журнале он указал п-примерные координаты.
- Журнал остался на станции?
- Да.
- Роберт Юрьевич, - тихо сказал Розанов. - Николай Аристархович беспокоится: спрашивает, как дела и когда начнем всплывать.
- Передайте - станция цела. Подъем начнем через десять минут... Алексей Павлинович, - обратился Волин к Кошкину, - попробуем поколесить еще немного, постепенно удаляясь от центрального здания станции. Надо получше осмотреть дно...
Батискаф чуть заметно шевельнулся. Освещенный яркими лучами рефлекторов купол станции начал медленно уплывать и вскоре исчез во мраке.
Прошла неделя. За ней другая... Дни были заполнены работой с рассвета до заката. Работали и ночью. Мощные моторы непрерывно откачивали воду из залитых отсеков шахты. Словно исполинские жуки, ползали вверх и вниз по шахте водолазы в скафандрах, похожих на рыцарские доспехи. Бессменное дежурство вели на дне батискафы. Когда один всплывал, другой начинал погружение... Теперь все это уже позади...
В день отъезда с Симушира Волин проснулся очень рано. В открытое окно был виден Орион в светлеющем небе. День обещал быть солнечным - редкий подарок в летние месяцы на Курилах. Все дела завершены, протокол комиссии подписан вчера вечером. До отлета еще несколько часов. Первые свободные часы за две с половиной недели... "
Встречу солнечный восход", - решил Волин.
Он быстро оделся и вышел наружу. Рассветало. На востоке над океаном лежали полосы темных облаков. Края их уже порозовели, а небо в промежутках стало перламутровым. Порозовели и снега, венчавшие темную громаду вулкана, у подножия которого ютились домики наземной базы "Тускароры". Поеживаясь от утренней свежести, Волин быстро прошел на край обрыва к маяку. Опершись о каменную балюстраду, окинул взглядом пустой темный океан. Внизу негромко ухал прибой, и от тяжелого наката чуть вздрагивали камни балюстрады. У входа в шахту еще светили наружные фонари, но было непривычно тихо. Откачку закончили вчера. Поэтому моторы молчали...
Постепенно светлело небо и менял свою окраску океан: из темного становился пепельным с синеватым оттенком. Уже различалась рябь волн и полосы водорослей вблизи берега.
Налетел порыв утреннего ветра. Он принес знакомые запахи моря, мельчайшую, едва ощутимую пыль соленых брызг. Волин подставил ветру лицо, зажмурился. Вспоминал...
Вот так и тогда - двадцать лет назад... Рассветы над океаном остались, пожалуй, самым ярким воспоминанием недолгой службы в погранвойсках. В тихие рассветные часы океан удивительно красив и особенно загадочен... С детства океан манил его безграничным простором, влажным дыханием ветров, летящих неведомо откуда, фантастическими переливами непрестанно меняющихся оттенков воды и неба и бесконечными загадками, скрытыми в глубине. Зов океана он ощущал почти физически. Поэтому посвятил океану жизнь. Но задачи, которые он поставил себе, оказались невероятно трудными. И, строго говоря, еще не решена ни одна. Долгие годы ушли на поиски путей решения, бесконечные поиски, эксперименты... А сколько неудач! Конечно, "Тускарора" - его детище. Его и еще немногих энтузиастов. А сколько было оппонентов... Да они и сейчас не сложили оружия. Даже старик Анкудинов считает, что с "Тускаророй" поторопились, что рано идти на такие глубины. И, словно для подкрепления позиций противников, эта таинственная трагедия... Правда, станцию удалось сохранить и она будет работать. Пока будет... Но тайна осталась - странная гнетущая тайна, которая тяжким бременем ляжет на плечи тех, кому предстоит трудиться на "Тускароре".
Как он и предполагал, вода не успела проникнуть ни в нижнюю часть шахты, ни на саму станцию. Аварийные перегородки шахты выдержали испытание. Но что произошло на станции в ту ночь? Куда девались оба наблюдателя? По-видимому, вышли на дно и не возвратились... Но почему? Кто выключил свет в помещениях станции? Почему так неожиданно прервал радиопередачу Савченко? На сколько таких "почему" не удалось дать ответа...
В помещениях станции все оказалось на месте и в полном порядке. Отсутствовали лишь два глубинных скафандра - знак того, что оба наблюдателя действительно вышли наружу. Радиопередатчик был выключен. Значит, Савченко по своей инициативе прервал на полуслове передачу и затем выключил передатчик. Отсутствовал, правда, последний том журнала наблюдений... Предыдущий был закончен в четверг вечером, об этом сделана соответствующая запись. Нового тома, который наблюдатели должны были начать в пятницу, на станции не оказалось. Кошкин уверяет, что новый журнал был начат и Савченко даже набросал там рисунок таинственного следа, обнаруженного на дне пролива Буссоль. Но Кошкин мог и перепутать. Весьма возможно, что новый журнал просто не успели начать, ведь в пятницу Савченко был на станции один, если не считать Кошкина. Северинов спустился вниз в ночь с пятницы на субботу. Странно, конечно, что два аккуратных наблюдателя в течение двух суток не записали в журнал ни строчки... Передача оборвалась в тот момент, когда Савченко сообщал о фиолетовом свечении. "Сегодня дважды видели фиолетовое свечение на дне. Источник его перемещается...", - это были последние слова, записанные наверху Мариной. Затем неожиданно наступила пауза. На все вызовы "Тускарора" больше не ответила.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});