Читать интересную книгу Валеркин декабрь - Екатерина Бердичева

хочу сесть за руль! — По ее призрачному лицу текли слезы. Сама, того не замечая, она приподняла меня и, уложив к себе на колени, начала чесать за ушком. Я, конечно, удивился, но так хотелось спать! И я заснул.

Проснулся я уже в доме, когда одетый в майку и спортивные штаны хозяин поставил перед моим черным носом миску с куриным бульоном. Такого восхитительного блюда я не ел за всю свою жизнь! Тарелка была вылизана за три секунды. Алексей протер мне мордочку, аккуратно взял на руки и устроился со мной на диване перед камином. В нем горел яркий огонь и тихо потрескивали поленья. Я покрутил головой и увидел Машу в кресле напротив.

— Ну что, девочки-мальчики, — вздохнул Алексей, — нам надо решить, как вернуть вас в ваши тела. Где твоя подружка? — спросил он меня.

Я мордой показал направление.

— Хорошо, — продолжил единственный в нашей компании человек, — что вам мешает? Может быть, какие-то внутренние проблемы? Подумайте хорошенько. Маша. На столике блокнот и ручка. Попробуй что-нибудь написать.

Та поднялась с кресла, подошла к столику и нерешительно потянулась пальцами к бумаге.

“Машка! — заорал я. — Хватит трусить. В машине ты удерживала мое тело целиком! Ну-ка бери ручку!”

Она решилась и, раскрыв пальцы, цапнула ручку.

«Да!» — крикнула она и схватила блокнот. Алексей философски смотрел, как к пустому креслу поплыли письменные принадлежности, спустя некоторое время зависшие над ним.

— Итак, — продолжил он, — Валера, что ты думаешь?

Я подумал.

«Машка, тащи кресло ближе, я буду говорить, ты запишешь. Только, чур, не обижаться и писать все!»

Та пожала плечами, встала и пинком отправила кресло к нашему дивану. Потом села в него обратно. Алексей поморщился. Наверно, было жалко пол.

«Пиши» — приказал я Машке.

«Маша стала привидением, потому что считает, что никому не нужна» — Продиктовал я.

Она, поджав губы, записала. Алексей прочитал и внимательно посмотрел на кресло.

— Ты, правда, так считаешь? — спросил он. — Только прошу, отвечай искренне. Ведь от твоего ответа зависит, будет ли жить ветер в твоих волосах, будут ли чувствовать пальцы холод первого снега, а губы — ласковый поцелуй твоего любимого парня… Не торопись, подумай и ответь. — Он отвернулся и стал смотреть на огонь.

А я подумал про себя. Когда бежал на автобус, я тоже думал, как все это надоело: и вечная бедность, и противная бабка, и ненавистная химия, которую никак не могу понять. И этот щенок. А вдруг я ему позавидовал? Бр-р. Я потряс головой и вернулся в этот мир. Посмотрел на Машу. Она писала. По ее щекам текли слезы. Я подумал: у нее на глазах такая черная подводка и не размазывается. Химия, однако. И начал читать.

«Я их ненавижу, — писала она неровным почерком, забрызгивая написанное слезами, — их, своих самодовольных родителей, которые бросили меня на деда с бабкой, когда мне было всего пять лет. Мать жаждала любви и искала утешения в многочисленных романах. Я в ее планы, видимо, не входила и получилась совершенно случайно. Когда у меня был день рождения, она даже не звонила, а бабушка вручала мне якобы от нее подарки. Однажды она пришла к бабушке за деньгами, когда сбежал очередной поклонник. Я стояла рядом и слушала. Это же мама! Мне так хотелось обнять ее… Но она, взглянув на меня, как на пустое место, сразу прошла к бабушке. Дверь они прикрыли, но все равно до меня отчетливо доносилось каждое сказанное слово. Представляешь, моя мать шантажировала бабушку мной! Говорила, что отберет меня у них и отдаст в детский дом, если та не даст ей денег. Бабушка ругалась, отвечая, что это мать должна им платить за то, что они с дедом воспитывают ее дочь. Не знаю, дала ли она деньги, но с этого момента в моей душе как будто что-то сломалось, и я поняла, что никому в этом мире не нужна. Я искала привязанность в сердцах друзей, но они не очень-то хотели делиться со мной частью своей души. Им было тепло в своих родных семьях. Им не нужна была моя любовь и мое плачущее сердце. Когда я подросла, то уже не искала ничего, потому что поняла, что каждый живет только ради своего удовольствия и это нормально. Только я уже дать это удовольствие кому-либо не могла. Мне нравилось обижать и унижать окружающих меня людей. Я находила радость в том, что они чувствуют то же, что когда-то чувствовала я. Став постарше, я прибилась к байкерам. Мне нравились мотоциклы, машины, в-общем все, что движется. Я любила копаться в их внутренностях, регулируя, ремонтируя и смазывая, потому что знала: машина — не человек, и за внимание ответит стократ. Когда мы ехали в Питер, то остановились на заправке залить бензин и попить кофе. В зале у кассы впереди нас стоял полный лысый мужик и обнимал молоденькую девочку, наверно, мою ровестницу. Я обошла его спереди и “случайно” чихнула им в лицо, а потом с милой улыбкой открыла рот, чтобы начать долгие извинения, но… улыбка застыла на моих губах. Это был мой почти забытый отец. Я смерила его взглядом, плюнула им под ноги и вышла из зала. Сердце колотилось, как бешеное. Я села на мотоцикл и стала ждать друзей. Тут вышел этот урод со своей малолеткой и сел в черный лексус. Я запомнила номера».

Алексей, который читал вместе со мной, спросил:

— За рулем сбившей тебя машины был твой отец?

Ручка, сама по себе бегающая по бумаге, медленно вывела: «Да».

— Вытри слезки, девочка, — попросил он (и как догадался, что она плакала?), — напиши-ка мне его имечко и номера машинки.

Маша хлюпнула носом и посмотрела на него.

«Вы что собираетесь делать?» — синяя ручка неуверенно вывела кривую строчку.

— Буду вас защищать. — просто сказал он. — Я понял, что происходит в семье Валеры. Я понял тебя, Маша. Ты, мой мальчик, спрашивал, почему в этом огромном доме живу я один. Тогда я не ответил на твой вопрос. А сейчас мне хочется вам обоим об этом рассказать.

Он откинулся на спинку дивана, поднял кверху голову и негромко заговорил:

— Пятнадцать лет тому назад я построил этот большой и теплый дом для моей чудесной семьи: жены Светланы и маленькой дочки Аленушки. Счастливее нас не было в целом свете. Светлана занималась хозяйством и дочкой. Два раза в неделю вечерами ездила в город тренировать детишек. Она была хорошей гимнасткой, и у нее была отличная группа. Я работал и старался радовать моих