Читать интересную книгу Секс и эротика в русской традиционной культуре - И. Кон

И представления об амазонках, и представления о валькириях, очевидно, восходят к эпохе, когда воинские дружины формировались на основе «возрастных классов», ко времени разделения юношей и девушек на особые ритуализованные сообщества (тайные союзы): ср. сохранившееся в древнерусской дружинной терминологии деление на старшую и младшую дружину, присутствие в дружине отроков и «девок»-джарий, повышавших свой статус до статуса валькирии — загробной подруги вождя — на его похоронах.

Очевидно, образ валькирии был популярен в Скандинавии и на Руси, судя по находкам изображающих валькирий амулетов-привесок на поселениях на «Рюриковом» городище под Новгородом (рис. 2) и в Гнездове. Дружины руси в X в. брали с собой не только законных жен («матрон»), но и «девушек», статус которых колебался от невольничьего, «живого товара» до положения «матроны», сопровождавшей своего господина на тот свет. Число этих «девушек», участвующих в торговых и прочих предприятиях руси, могло превышать «нормальное» соотношение мужчин и женщин собственно в Скандинавии: отсюда относительная многочисленность женских погребений на погостах в Гнездове и Тимереве и впечатляющее количество овальных фибул на Руси.

Рис. 2. Новгородское Городище. Валькирия. Бронзовая привеска.

«Феминистическая» тема находит неожиданное на первый взгляд продолжение в истории начальной христианизации в Скандинавии и на Руси. Дело в том, что большая часть христианских символов — крестовидных привесок X в. — обнаружена в женских погребениях: это практически все 10 находок Бирки (Грэслунд, 1980, с. 84–85) и подавляющее большинство находок на Руси (Недошивина, 1983). Известно, что первой правительницей Руси, принявшей крещение (957 г.?), была княгиня Ольга. Один из исследователей введения христианства на Руси, О. М. Рапов (1988, с. 156), предположил даже, что Ольга крестилась, потому что хотела избежать участи вдовы — быть убитой на похоронах Игоря. Это, конечно, преувеличение: как мы видели, статус жен отличался от статуса «девушек»-наложниц. В традиционном скандинавском праве статус вдовы был еще более независим, чем статус замужней женщины (Фут, Вильсон, 1970, с. 110–111). На Руси, судя по договору с греками 944 г. (ПВЛ, ч. 1, с. 34) и приему Ольги в Константинополе (De cerim, p. 594/5–598.12; ср. Литаврин, 1981), знатные женщины имели статус, равный мужским родичам и дружинникам русского князя. Однако присутствие в «семьях» русской и скандинавской знати «наложниц», потомство которых могло претендовать на часть наследства (см.: Каррас, 1990) — напомним о сыне «рабыни» Владимире, — очевидно, способствовало стремлению «законных» жен к христианскому браку и моногамной семье.

БИБЛИОГРАФИЯ

Авдусин, 1974: Авдусин Д. А. Скандинавские погребения в Гнездове // Вестник Московского университета. История. № 1. С. 74–86.

Арбман, 1943: Arbman H. Birka. Die Gräber. Stockholm.

Блифельд, 1977: Блгфельд Д.І. Давньоруськи памятки Шестовиці. Київ. Грэслунд, 1980: Gräslund A. — S. The burial customs. Birka IV. Stockholm. Дьяконов, 1990: Дьяконов И. М. Архаические мифы Востока и Запада. М. Дубов, Седых, 1992: Дубов И. В., Седых В. Н. Новые исследования Тимеревского могильника // Древности славян и финно-угров. СПб. С. 115–124.

Дюмезиль, 1973: Dumézil G. Gods of the Ancient Northmen. Berkeley; Los Angeles; L.

Еш, 1991: Jesch]. Women in the Viking age. Woodbridge.

Жарнов, 1991: Жарнов Ю. Э. Женские скандинавские погребения в Гнездове // Смоленск и Гнездово. М. С. 200–225.

Калинина, 1995: Калинина Т. М. Термин «люди дома» («ахл ал-байт») по отношению к обществу русов у Ибн Фадлана // Древнейшие государства Восточной Европы. 1992–1993. М. С. 134–139.

Каргер, 1958: Каргер М. К. Древний Киев. Т. 1. М.; Л.

Каррас, 1990: Karras R. М. Concubinage and slavery in the Viking Age// Scandinavian studies. V. 62. P. 141–162.

Ковалевский, 1956: Ковалевский А. П. Книга Ахмеда Ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921–922 году. Харьков.

Корзухина, 1971: Корзухина Г. Ф. Курган в урочище Плакун под Ладогой Ч Краткие сообщения института археологии. Вып. 125. С. 59–64. Литаврин, 1981: Литаврин Г. Г. Путешествие русской княгини Ольги в Константинополь. Проблема источников // Византийский временник. Вып. 42. С. 35–48.

Мак-Каллох, 1913: MacCulloch J. A. Eddie // Mythology of all Races. V.U. N. Y. Мельникова, Петрухин, 1989: Мельникова E. A., Петрухин В. Я. Название «Русь» в этнокультурной истории древнерусского государства // Вопросы истории. № 8. С. 24–38.

Мёрк, 1900: Mørk G. Indberetning от arkaeologiske unders0gelser paa Nordre Kjolen, aasnes pgd, Soløer // Foreningen til norské Fortidsmindesmaerkers Bewaring. S. 68–74.

Минорский, 1963: Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербенда. М.

Назаренко, 1985: Назаренко В. А. Могильник в урочище Плакун // Средневековая Ладога. Л. С. 156–169.

Недошивина, 1983: Недошивина Н. Г. Средневековые крестовидные привески из листового серебра // Советская археология. № 4. С. 222–225.

Новосельцев, 1965: Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI–IX вв. // Древнерусское государство и его международное значение. М. С. 355–419.

ПВЛ: Повесть временных лет. Т. 1–2. М.; Л.

Петрухин, 1976: Петрухин В. Я. Погребения знати эпохи викингов // Скандинавский сборник. Вып. XXI. С. 153–171.

Петрухин, 1991: Петрухин В. Я. Легендарная история Руси и космологическая традиция // Механизмы культуры. М. С. 99–115.

Пушкина, 1972: Пушкина Т. А. О проникновении некоторых украшений скандинавского происхождения на территорию Древней Руси // Вестник Московского университета. История. № 1.

Рапов, 1988: Рапов О. М. Русская церковь в IX — первой трети XII века. М.

Саксон Грамматик: Saxo Grammaticus. History of the Danes. V. I–II. Cambridge, 1980.

Свод: Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. 1 (I–IV вв.). М., 1991.

Стальсберг, 1987: Стальсберг А. Женские вещи скандинавского происхождения на территории Древней Руси // Труды Пятого Международного конгресса славянской археологии. T. III. Вып. 1 б. С. 73–79.

Старшая Эдда: Старшая Эдда. М.; Л., 1963.

Фут, Вильсон, 1970: Foot Р. G., Wilson D. М. The Viking achievement. L.

Чедвик, 1950: Chadvick N. K. Porgerdr Hölgabrudr and the trolla ping: a note of sources // The early cultures of North-West Europe. Cambridge. P. 395–418.

Чичуров, 1980: Чичуров И. С. Византийские исторические сочинения. М.

Христенсен, 1981: Christensen T. Gerdrup-graven // Arbog for Roskilde museum 2. S. 19–28.

Шетелиг, 1908/1909: Shetelig H. Traces of the custom of Suttee in Norway during the Viking Age // Saga-book of the Viking Club. V. VI. P. 180 ff.

Эллис-Дэвидсон, 1972: Ellis-Davidson H. Gods and myths of Northern Europe. Harnondsworth.

Эллис-Дэвидсон, 1976: Ellis-Davidson H. The Viking road to Byzantium. Cambridge.

Янссон, 1987: Jansson I. Communications between Scandinavia and Eastern Europe in the Viking Age // Untersuchungen zu Handel und Verkehr der vor- und frühgeschichtlichen Zeit in Mittelund Nordeuropa. Teil IV. Der Handel der Karolinger- und Wikingerzeit. Göttingen. P. 773–807.

Η. Л. Пушкарева

СЕКСУАЛЬНАЯ ЭТИКА В ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ ДРЕВНИХ РУСОВ И МОСКОВИТОВ (X–XVII вв.)

Изучение сексуальной этики русских, особенно в ранний период — эпоху средневековья и раннее Новое время — долго не привлекало внимания российских историков и этнографов. Одним из препятствий было традиционное представление об асексуальности русской культуры и, следовательно, отсутствии самого предмета исследования. К этому добавлялись негласные идеологические запреты на любые публикации, имеющие отношение к эротике, в том числе на исследования исторические, философские и даже медицинские. Свою роль играл и официальный атеизм, мешавший появлению исследований по проблемам религиозной антропологии (в рамках которой и могли были быть поставлены проблемы истории сексуальной этики). Сами же деятели православной церкви по понятным причинам не спешили изучать те стороны эволюции православной концепции семьи и брака, которые касались секса.

Да что и говорить об историко-сексологической проблематике, если в российской историографии советского времени исследования быта и повседневности допетровской России можно было сосчитать по пальцам, если изучению динамики эволюции форм и типов семейной организации у русских в X–XVII вв. оказались посвящены лишь несколько небольших статей! Специалисты-источниковеды, разумеется, знали, что причиной отсутствия исследований по проблемам сексуальной этики православия и, шире, проблем истории повседневности, религиозной антропологии является вовсе не бедность источников. Хотя на первый взгляд, действительно, в отличие от индийской традиции, подарившей миру «Камасутру», или западноевропейского культа Прекрасной Дамы, оставившего лирику трубадуров, — в этико-культурном наследии допетровской России описаний того, как любили наши предки, казалось бы, не было. В древнерусских литературных памятниках отсутствовали эротически окрашенные образы и сюжеты (равно как и в русской классической литературе конца XVIII — начала XIX в.), так что даже фольклор был наполнен больше эвфемизмами, нежели описаниями откровенных сцен.