Нарвский орденский замок и Ивангородская крепость уже не смотрели грозно друг на друга с противоположных берегов, между ними пролегал через реку мост «Сыпрус», или «Дружба».
И жители Нарвы зачастую находили себе работу в Ивангороде, а жители Ивангорода в Нарве.
Орденский замок впечатлял, экскурсовод говорила о нем с таким восторгом, что даже Лена прислушалась к ее рассказу.
— Орденский замок построен в период между концом тринадцатого — серединой пятнадцатого веков, в основном, в период владычества датчан. Тогда он представлял собой крепостное сооружение кастельного типа, это такое укрепление, образованное стеной, окружающей четырехугольный участок, внутри которого строения располагаются свободно. Главная башня и два предзамковых укрепления-форбурги, северное и западное, органично вписались в рельеф местности. Позже, когда Ливонский орден положил конец владычеству датчан, это произошло в 1347 году, замок приспособили для нужд орденских рыцарей, жизнь которых строго регламентировал монастырский устав. У ордена были другие строительные нормы, в соответствии с ними датское оборонительное сооружение кастельного типа было превращено в конвентский дом — замкнутый архитектурный комплекс с помещениями-флигелями, расположенными в форме каре вокруг внутреннего двора. Во флигелях размещались капелла, зал Конвента, дормиторий, или, по-вашему, спальня, рефекторий-трапезная и прочие общественные помещения орденских рыцарей-братьев…
Тут она сделала паузу, которой незамедлительно воспользовалась Лена.
— У нас их называли «псы-рыцари»! — ехидно заметила она. — Так по-нашему!
От такого неприкрытого намека на ее национализм экскурсовод покраснела, но сделала вид, что не поняла, и затараторила дальше:
— На архитектурном облике замка меньше всего отразился период шведского владычества, которое сменилось уже русским нашествием. За более чем сотню лет были возведены каменные здания различного хозяйственного назначения в западном укреплении-форбурге да перестроены в бастионы две его южные башни… В июле 1944 года немцы подготовили замок к взрыву. Они заложили в нижнюю часть главной башни восемь тонн авиационных бомб, установили детонаторы и провели электропроводку. Взорвать они не успели, стремительное наступление Советской армии не дало им привести в исполнение свой варварский план. Эти боеприпасы пролежали в развалинах башни до 1969 года. Двадцать пять лет пролежали они, угрожая в любой момент разнести город. Их обнаружили реставраторы во время расчистки главной башни от завалов.
Экскурсовод повела группу, рассказывая о замке подробнее, затем показала шведскую цитадель семнадцатого века. Еще в Нарве можно было посмотреть на местную Башню Длинный Герман и на Ратушную площадь, недавно переименованную в площадь Коммуны, в честь первой Эстонской республики, которая тогда называлась Эстляндская Трудовая Коммуна. Монументальный барельеф увековечил сие событие на декоративной стене, ограждающей двор ратуши. Этот барельеф никакого восторга не вызвал. Но здания, построенные в семнадцатом веке: ратушу, аптеку, несколько домов на бульваре Койдулы они посмотрели с заслуживающим того вниманием.
И после раннего обеда автобус отправился в далекий путь через всю Эстонию к паромной переправе, где туристам предстояло пересечь на пароме пролив Вяйнамери. От Нарвы до Виртсу, откуда ходил паром, было ни много ни мало — километров триста. В Виртсу туристы прощались со своим автобусом, который возвращался за ними лишь через десять дней их отдыха, а на острове их должен был взять другой автобус, принадлежащий турбазе.
Что ни говори, а пять часов даже на комфортабельном автобусе — слишком утомительная штука, пусть и с остановками каждый час на отдых пятнадцать-двадцать минут.
В Виртсу приехали вечером и, не останавливаясь, сразу же проследовали на переправу, где водитель автобуса высадил их, попрощался и вместе с экскурсоводом убыл восвояси в Таллинн.
А группа туристов, оставшаяся без «козла-провокатора», уже неорганизованным стадом поспешила на паром.
Паром дал на прощание гудок, и отвалил от причала порта, держа направление на остров Сааремаа.
— Надеюсь, он нас не утопит в проливе! — пошутил Игорь.
— Это было бы ужасно несправедливо! — сказала Лена, тесно прижавшись к нему.
В эту минуту она готова была отдаться Игорю даже в укромном уголке парома. Правда, заниматься любовью при четырехбальном шторме было бы не очень удобно, но это уже детали.
Они остались на верхней палубе. Хотя морской ветерок пронизывал до дрожи, они согревали друг друга, уже ощущая на губах привкус морской соли. Мелкая сыпь от рассекаемых носом парома волн подхватывалась ветром и полностью накрывала верхнюю палубу, где стояли принайтованные автомобили, в основном, с таллиннскими номерами, но были и с московскими и с ленинградскими.
Эти индивидуальные туристы запасались приглашениями коренных жителей острова, так как весь остров считался пограничной зоной и без особого разрешения высаживаться на него запрещалось. Без курсовок на турбазу, без приглашения от местных и прописки у местных индивидуалов бесцеремонно отправляли обратно, причем после серьезной проверки «на вшивость»: вдруг ты шпион на самом-то деле.
Игорь впервые был на море и хотя плавал, как рыба, река была под боком, и тоже широкая, как море, но такую безбрежность он видел впервые.
А наблюдать закат солнца в море — тоже не последнее удовольствие.
Лена продрогла и потащила Игоря вниз на пассажирскую палубу, закрытую, но с большими обзорными стеклами, в которые живописно бились волны, рассыпаясь брызгами.
То ли всех укачало, то ли стихия так воздействовала, но в группе туристов воцарились покой и тишина. Индивидуалы находились либо в своих машинах, либо на верхней палубе возле них, чтобы никто ничего не отвинтил или не ограбил салон.
Лена шепнула Игорю:
— Ты чувствуешь, как мы перетекаем из одного измерения в другое?
— Чувствую! — согласился Игорь, действительно ощущая нечто подобное.
Но более всего он ощущал тело Лены, которое желал до боли. Последние минуты ожидания тянулись и тянулись, не было им ни конца, ни края. Время остановилось.
Согревшись, Лена опять потащила Игоря на верхнюю палубу.
— Что можно увидеть из закрытого помещения? — спросила она со смешком. — А если и увидишь, то что можно ощутить?
На этот раз она захватила с собой, достав из баула, шерстяную кофту. Игорь тоже достал теплую байковую рубаху, которую надел на другую, с коротким рукавом.
Лена улыбнулась, глядя на его одежду, но тайком призналась себе, что и такая одежда его не портит.
«Бриллиант в железной оправе!» — отметила она.
Минут сорок занял путь на пароме до острова Сааремаа. И первыми людьми, встретившими паром, были, естественно, пограничники.
Они внимательно проверяли документы приехавших на остров, подозрительно вглядываясь в лица.
Лена была единственной, кто сразу вызвал здоровые улыбки. Как офицер, так и солдаты сразу подтянулись, грудь колесом, глаза зажглись боевым блеском. Лена только усмехнулась.
Игорю достались завистливые взгляды. Свободный и красивый, да еще с такой красавицей. Самый равнодушный позавидует.
— Не повезло Дарзиньшу! — неожиданно сказала Лена, глядя на пограничников.
— С чего это ты вспомнила про него? — удивился Игорь.
— Сама не знаю! — ответила Лена. — Надо же так не повезти: приехал отдыхать, а его чуть не убили. Судьба!
Игорь ее обнял и нежно поцеловал.
— Не думай о судьбе! — сказал он с любовью. — «Судьба играет человеком…»
Туристов уже ждал автобус. Был он вдвое меньше того комфортабельного автобуса, на котором приехали к парому. А число туристов не уменьшилось вдвое. Пришлось ехать по трое на каждом сиденье, а некоторым и стоять.
Игорь с Леной устроились по-другому: Лена просто села ему на колени и обвила рукой шею. И всю дорогу они совмещали полезное с приятным: любовались дорогой и природой острова, ощущая друг друга, предвкушая ночные объятия.
Они словно и не чувствовали усталости, хотя остальные уже давно клевали носами, засыпая по ходу автобуса.
Регистраторша, оформляющая путевки и выписывающая квитанции на две персоны в каждую комнату в разделенном на две комнаты домике, тоже отчаянно зевала и с чудовищным акцентом грубо и как-то по-солдатски велела:
— Подходите по двое! Кто с кем будет жить!
Пока туристы лихорадочно соображали, кто с кем будет, вернее, сможет жить, Лена с Игорем подошли первыми к регистраторше и протянули свои путевки, с ужасом ожидая ее вопроса: «Женаты?»
В России даже в баню и в гостиницу не пускали пару противоположного пола, если у них в паспортах не стоял пресловутый штамп о браке. То ли с распутством боролись, то ли поощряли однополую любовь: у них как раз штампа о регистрации не спрашивали.