- Если бы это было сказкой, я смог бы щелкнуть пальцами и появился бы целый оркестр. Увы, это не сказка.
- О да, это так, - вымолвила она, не до конца понимая, что же она сказала, пока не услышала свои слова. Они перестали танцевать.
- Да, - согласился он, «это так»"
И он наклонился и поцеловал ее в губы.
Он подразумевал только легкий жест привязанности. Она поняла это потом. Конечно, это все, что он имел в виду. Он навестил ее, общался с ней, танцевал с ней. Он отдыхал с ней. Он поцеловал ее, как брат может поцеловать свою сестру или один дорогой друг другого.
Но она потеряла голову и сильнее прижала свои губы к его. И тогда ее тело прильнуло к нему и ее руки обвили его шею, пальцы перебирали его волосы. И его руки обнимали ее, как два дня назад на озере. Его губы раскрылись и языком он проводил по ее губам.
Барбара услышала свой стон, когда ее рот открылся и его язык скользнул внутрь.
И затем его губы стали спускаться вниз по подбородку, дальше по шее. А руки прикасались к ее груди.
Бедная изголодавшаяся дурочка. Ее разум возвращался к ней, она с трудом отодвинулась от его плеч и отвернулась.
- Барбара, - позвал он после секунды тишины.
- Я очень сожалею. Я не собирался позволить этому случиться.
- Пожалуйста, поверьте мне. Это не то, зачем я пришел сюда. Простите меня.
Ей было так стыдно. Она спрятала лицо в ладони и крепко зажмурилась. Она не знала мужчину восемь лет, не имела никаких связей все это время. И сейчас она встретила молодого и симпатичного мужчину – мужчину, который станет женихом Евы, до конца недели – она завладеет им. Как будто не было ничего более важного в жизни, чем касаться этого мужчины, быть рядом с ним. Несколько мгновений она вела себя точно так же, как восемь лет назад в павильоне. Не считая того, что ей тогда было восемнадцать лет, и она была с тем, кого знала всю жизнь и любила два года. Она решила, что непременно умрет от стыда.
- Пожалуйста, уходите, - попросила она.
- Барбара...
- Пожалуйста, уходите.
Она по-прежнему не открывала глаз и прикрывала лицо руками, пока не услышала, как тихо отворилась дверь и снова захлопнулась. Даже тогда она не шевельнулась.
Он пытался понять, в какой момент влюбился в нее. Когда впервые увидел ее, гуляющую с сыном по дороге? Когда обнимал ее и утешал на озере? Когда танцевал с ней, и она наступила ему на ногу, хихикая, как девчонка? Когда поцеловал ее?
Или, возможно, не было определенного момента. Возможно, все его столкновения с ней, которые были, помогли ему осознать, на следующее утро после поцелуя, что он ее любит.
Или возможно, он совсем не любит ее, подумал Брэндон. Возможно, это всего лишь его одиночество и осознание ее одиночества, и реакция на это. Возможно, не более того.
Но леди Ева тоже могла рассеять его одиночество. Да и все женщины, которые слишком жаждали заполучить богатого виконта и наследника маркиза могли рассеять его одиночество. И все же с леди Евой и другими гостями Дарем Холла, он чувствовал себя еще более одиноким, чем все эти два года.
Нет, не только эта потребность привлекала его в леди Барбаре Ганновер. Сама леди Барбара. Ее тихая зрелость, принятие жизни, отсутствие горечи, несмотря на жестокий урок, полученный из рук судьбы, внутренняя сила. Эти качества притягивали его как магнит. И ее красота. И стройное, изящное тело.
Она отличалась он Анны-Марии, насколько это возможно. Анна-Мария была тонкой и хрупкой, и робкой, и любящей. Брэндон понял, что его чувства были скорее отческие, нежели любовные. Он хотел защитить ее от неизбежных когтей смерти. Он с радостью умер бы вместо нее, если бы мог. Но он любил ее, и всегда будет.
А сейчас он полюбил леди Барбару Ганновер. Кроме того, любя ее он не заключал сделку. Он гость в доме герцога Дарема, а герцог даже не признавал ее. И считал, что он поклонник леди Евы, и, похоже, она собиралась завладеть им. Необходимо что-то предпринять, для выяснения их отношений, в конце концов. Без этого невозможно выбрать старшую сестру.
И он ужасно обидел леди Барбару прошлым вечером. Целуя ее, словно неуклюжий мальчишка и потеряв голову, как только он коснулся ее губ. Позволил поцелую стать интимным и возбуждающим. Касаясь ее, лаская ее, через тонкую ткань платья. Желая ее.
Боже! Сколько еще оскорблений он мог нанести? Все, что он делал, словно говорило, что он считает ее женщиной легкого поведения, только потому, что она однажды любила слишком сильно и слишком неосторожно. Он даже не должен был заходить к ней в столь поздний час.
Что же она должна думать о нем? Виконт чувствовал, что она нуждалась в нем. Это почти ошеломило ее – и его – на несколько мгновений. Но теперь это уже прошло. Это он начал все – придя туда, танцуя с ней, целуя ее. Она достойная женщина. Ему повезет, если она просто позволит ему извиниться.
Эти мысли и чувства не давали ему покоя все утро, до того, как леди Ева и другие дамы не провели джентльменов в нижний салон и предъявили их заинтересованным взглядам столы, стоящие в разных концах комнаты с большими, богато украшенными сердцами, по семь на каждом. Сегодняшним вечером перед ужином, каждый джентльмен возьмет одно сердце с правого стола. Леди, чье имя будет написано на обратной стороне сердца, станет его Валентиной на следующий день. Каждая леди возьмет сердце с левого стола. Джентльмен, чье имя написано на обратной стороне, станет ее Валентином на следующий день.
- Мы на секунду покинем вас, - объявила леди Ева.
- Каждый из вас должен написать свое имя на обратной стороне сердца, джентльмены. Но помните, что вы джентльмены и не должны подсматривать сердца на другом столе.
- Но если моя Валентина не выберет мое сердце? - спросил мистер Стиллс.
- Не будет ли путаницы?
Дамы весело рассмеялись.
- Будет забавно, - сказала леди Ева, хлопая в ладоши.
- Завтра, может быть, будет самый интересный день.
Все сердца сильно отличались друг от друга, заметил виконт. И, безусловно, перед ужином, когда должен был состояться выбор, все шептались и делали намеки. Выбор Валентина мог быть и не таким случайным, каким казался. Но идея была забавной. С этим он соглашался. Брэндон усмехнулся леди Еве, когда она ослепительно улыбнулась ему, и подмигнул леди Каролине Уивер, когда она проскользнула между другими леди. Виконт выбрал весьма кособокое сердце, которое было вырезано небрежно, и крупно написал свое имя на нем.
Он незаметно ускользнет из дома, решил виконт, покинув комнату. До ленча еще более часа. Если он поторопится, то успеет съездить во вдовий домик за это время и принести извинения. Это то немногое, что он мог сделать. Он не может зайти к ней на чай, будто между ними ничего не было прошлой ночью. Лорд Брэндон решил выйти через заднюю дверь, возможно, так он сможет избежать компании.