Читать интересную книгу Дойти до неба - Игорь Абакумов

А у Федырыча больные почки. Были. Пока Слава не произнес короткую фразу. В его теперешнем состоянии она получилась настолько короткой, что услышать ее не смогла бы даже летучая мышь. А вот почки услышали. И самое главное - послушались.

Часы над дверью отмеряли еще секунду.

Прапорщик наконец-то дотянулся иглой шприца до намеченной сто лет назад точки, и Слава всего лишь движением мысли превратил стекло в воздух. Обрадованная секундная стрелка весело побежала по кругу, а в дверь под часами ввалился Димон.

- Как он, товарищ капитан?

- Умрет, - оптимистично заметил доктор. - Лет через семьдесят. Вот сейчас заштопаю и - в госпиталь его. А то, сдается мне, у него температура повышается…

Форкин не стал интересоваться, кто это такой заботливый пришел. Форма в крови, погоны старшего сержанта - не иначе, зам о к потерпевшего. К операции все уже готово, и доктор с удовольствием приступил к любимому занятию.

- Не поеду в госпиталь, - неожиданно подал голос объект экзекуции, - в общаге долечусь.

Алексей не успел вразумить этого идиота. В дверях сегодня наблюдался явный аншлаг. Ввалились сразу двое. Один из них здесь уже мелькал, а потому закричал без приветствий и чайной церемонии:

- Санитарка сломана, водилы нет, Пашка побежал в автороту, он его достанет.

Второй только глянул на потерпевшего - "ух, блин!" - и обратился к Базову:

- Димон, тебя Дуб разыскивает. Рвет и мечет. Пылып прямо на плац прибежал - глаза бешенные, губищи в крови, жуть. Как настучал про тебя Дубу, тот нас бегом до общаги гнал - это в парадке-то, да в такую жару. Беги скорей, пока он других морщить не начал с разгону. В канцелярии он…

- Действительно, шли б вы все отсюда, - Форкин чуток отвлекся от своего занятия. - Дышать от вас нечем. Проваливайте, я сказал!

- Димон, загляни ко мне, как освободишься.

Оперируемый встретился глазами с другом, и тот, молча кивнув, вышел за дверь.

11.40 . Понедельник 9 мая 1988 г. Киевское высшее военное авиационное инженерное училище (КВВАИУ).

Разговоры в курилке у подъезда курсантской общаги стихли, и присутствующие недовольно покосились на нового посетителя.

- Жарко сегодня, - приязненно улыбнувшись, проговорил старшина милиции и, сняв фуражку, вытер высокий лоб платком.

После чего нагло уселся на скамейку.

Базов бегом влетел в подъезд, бросив мимолетный взгляд в курилку. Вот ведь как, и здесь мент плешивый, прямо как в Славкином рассказе.

13.55 . Понедельник 9 мая 1988 г., г. Ленинград, ул. Вавиловых, 12. Родильный дом N 15.

Сережка, почему-то, был тих и вял.

- Ну, маленький, ну поешь, у мамы есть молочко, смотри какое вкусненькое…

Ира, чуть сдавив грудь, брызнула молоком на губки младенцу.

- Тебе надо кушать, вырастешь большим и сильным…

Его принесли последним, чуть позже, чем детей соседок по новой палате, но Ирина не успела начать беспокоиться, она еще не оправилась от напряжения этой безумной ночи, и очень хотелось спать. Только вот пропустить первое кормление она никак не хотела и держалась из последних сил.

Сережка все-таки взял в ротик сосок и попытался внять родительским уговорам. У него это получилось довольно плохо, но груди были полны, и молоко потекло само собой.

- Вот и молодец, вот и умничка…

В палату быстро вошла молодая докторша и широким шагом направилась прямо к Ирине.

- Добрый день. Ирина Владимировна, если не ошибаюсь?

- Да… - Ира насторожилась и сильней прижала Сережку к груди.

- Не волнуйтесь, - врачиха присела рядом. - Возможно, ничего страшного. Просто у вашего ребенка чуть повышенная температура, поэтому он сейчас несколько вялый. Но, я вижу, он все-таки кушает, а это хороший знак. На всякий случай мы взяли кровь и мочу на анализ. Сегодня я его понаблюдаю, если температура не придет в норму, сделаем посев крови на стерильность и назначим антибиотик.

- Вы будете делать ему уколы? Он же маленький, - Ира выглядела испуганной.

- Да не пугайтесь, не пугайтесь, - врач погладила Сережку по маленькой головке. - Ничего страшного. Немножко нарушится флора кишечника, поболит животик, но он справится, поверьте мне.

14.10 . Понедельник 9 мая 1988 г. Киевское высшее военное авиационное инженерное училище (КВВАИУ). Медсанчасть.

- Я не поеду в госпиталь…

Вот ведь упертый. Может, Федырыч не так уж и неправ. Надо, надо было залить этого юного идиота спиртом, чтоб проснулся часов через десять прямиком на госпитальной койке…

- Да кто тебя спрашивать будет? - Форкин уже начал слегка сердиться. - Сейчас санитарку починим, и вперед. Ты, между прочим, процедурную занимаешь, а она для других дел предназначена. А в палату я тебя запихнуть не могу, карантинчик у нас небольшой. Твоему же ослабленному организму сейчас инфекцию подхватить - раз плюнуть. Да и некому у нас тут с тобой возиться. Короче, все - закрыта тема.

- Не поеду. Мне с замк о м моим переговорить надо.

- Тьфу на тебя.

А вот и нет, аншлаг в дверях процедурной на сегодня не закончился. Ввалился еще один посетитель. Хорошо хоть на его форме следов крови не заметно, а то не день Победы - прямо какое-то кровавое воскресенье.

- Кто таков? - Алексей для порядка насупил брови.

- Курсант Горный. Я это… к командиру, - посетитель козырнул и указал на горизонтальную проблему текущего дежурства.

- Тьфу на вас еще раз.

В конце концов, у дежурного врача есть и другие дела. Форкин развернулся и молча вышел, а посетитель пристроился на кушетку.

В госпиталь Славе сейчас попадать не с руки. Другие планы имелись на ближайшее время. А что касается боевых ранений, то под бинтами уже с полчаса никаких ран и в помине нету, так - слегка заметные шрамы, да и те должны рассосаться в ближайшие десять-пятнадцать минут.

Что сейчас надо, так это переговорить с Димкой и определиться: уедут они сегодня в Питер с отпускными листами в кармане, или сержанту Кроткову придется срочным порядком записываться в дезертиры. Будет ли он во втором случае звать с собой Базова, или нет, Слава еще не решил. Это для него все происходящее есть что-то, находящееся за пределами обычной жизни, еще одна попытка, неизвестно для чего и неизвестно кем ему подаренная. Что же касается всех остальных, вообще, и того же Димона, в частности… Нет, губить чью-то жизнь Славе очень не хотелось.

- Горыч, где Димон?

- Погоди, Крот, дай отдышаться…

Впрочем, дышал он не долго. Поискав немного глазами графин и не найдя, Горыч подскочил к раковине и напился прямо из крана.

- Жарко…

По всему видно, что Горному не терпится все выложить, и в то же время он не знает, как это сделать.

- Такое дело, Славка… В общем, полная задница, если не сказать полн…

- А покороче?

Горный чуточку подумал, очевидно прикидывая, способен ли он изложить требуемое коротко и по существу, и, наконец, рассказал. Получилось не очень коротко, без посторонних вкраплений не обошлось, но суть все же проявилась ясно. А сводилась эта суть к следующему: сегодня выпал трудный день, и кое у кого съехала крыша. Напрочь. От жары, наверно.

Началось с того, что Дубовенко начал орать на Базова. Это, впрочем, в порядке вещей. Произошло сие событие в коридоре общаги, многие это видели, и потому Горыч не поленился изобразить в лицах. Необычной оказалась концовка Дубова монолога. Когда Димону обломилось трое суток ареста от начальника курса, у многих отпала челюсть. Дело даже не в том, что наказание сержанту объявлено при рядовых курсантах, это как раз практиковалось нередко. Но чтобы Дуб посадил Базова (Папа-полковник в Москве - это не только повод двигать сынка в командиры, но и своеобразная охранная грамота. А папа у Базова, и правда, полковник. В Москве.), да еще вынес из избы такой сор, как неуставные взаимоотношения… Очевидно, в мозгах начкурса наметился явный сдвиг. Но это были цветочки. Дальше - больше.

Действо перенеслось в канцелярию, но даже закрытая дверь не могла сдержать атмосферных колебаний, порождаемых зычным голосом Дуба. И все прекрасно слышали, как Базову было объявлено, что с "губы" он на курс уже не вернется, а ждут его, касатика, быстрое следствие, трибунал и дисбат. Вот это уже совсем ни в какие ворота не лезло. Такого быть просто не могло, потому как это конец военной карьеры не только старшего сержанта Базова, но и подполковника Дубовенко. Такого ЧП училище ему не простит, давать такому просочиться за забор - нельзя.

И все из-за чего? Из-за стукачка-прапорщика? Бред какой-то. В коридоре общаги наблюдалась немая сцена. Никто абсолютно ничего не понимал. Даже виновник сего праздника жизни, Пылып, изображал на лице полное отсутствие разумных мыслей по этому поводу. И все знали, что Дуб не играет и не пугает. За четыре года все научились в этом разбираться.

Но и это оказались не ягодки.