Проще говоря, Таль нашел в ходе ожидаемой комбинации скрытый ответный удар. На ловушку — контрловушка. Здорово! Но нет еще уверенности, что противник заметил ловушку, надо его на всякий случай подтолкнуть.
И хитрец делает ход, «намекающий» противнику на возможность комбинации. Грушевский не очень долго размышляет: комбинация так неотразимо заманчива, так ясна! Дальше действие разворачивается в точном соответствии со сценарием. Таль принимает жертву. Таль отступает. Таль бежит! И вдруг, когда противник уже готовился торжествовать победу, преследуемый обернулся и нанес преследователю смертельный удар.
Спустя год произошел аналогичный случай в партии с Высоцкисом, сыгранной в юношеских командных соревнованиях. Таль увидел, что Высоцкис явно провоцирует его на комбинацию с жертвой фигуры. Он быстро анализирует позицию и находит мину, заложенную противником. Ну ладно, допустим, мина взорвется, что будет дальше? Как выясняется, Высоцкис, убежденный, что на этом партия кончается, дальше не смотрел. А между тем Таль находит очень интересный ход, перечеркивающий весь замысел партнера. И снова он покорно идет на поводу у Высоцкиса, и снова клин выбивает клином — комбинацию опровергает комбинацией. Этот прием — падая, увлечь за собой противника, чтобы потом перевернуться и оказаться на нем, — станет излюбленным оружием Таля…
Вы, может быть, думаете, что этот безусый юнец, узнав, что ему разрешили играть матч с довольно известным мастером, стал серьезно готовиться? Просмотрел, скажем, партии Сайгина? Или разучил новые дебютные системы? Либо, допустим, потрудился над эндшпилем, где он не был силен? Ни то, ни другое и ни третье. Он настолько верил в себя и был настолько легкомыслен, что к матчу готовился очень мало. Как выяснилось, он мог себе это позволить.
И здесь мы сталкиваемся еще с одной чертой в характере Таля: он готов трудиться до изнеможения, готов поглощать шахматную премудрость и днем, и ночью, но с одним непременным условием — чтобы партии, которые он разбирает, ему нравились, были интересными. «Когда труд — удовольствие, жизнь — хороша!» Эти слова горьковского Сатина были ему по душе.
Юный Таль не умел заставлять себя делать то, что необходимо, чего требовал здравый смысл. До поры до времени бившая фонтаном одаренность позволяла ему игнорировать требования рассудка, но наступит время, когда одному таланту станет не под силу тянуть упряжку. Но это время еще придет, а пока Талю кажется, что понятия «успех» и «работа» несовместимы, что для успеха вполне хватает вдохновения.
Матч с Сайгиным проходил в Рижском шахматном клубе и вызывал, особенно среди сверстников Таля, огромное возбуждение. Миша то и дело вскакивал со стула, чтобы переброситься шуткой, подмигнуть кому-нибудь. Словом, атмосфера была идеальной — веселой и непринужденной.
Правда, на первых порах радоваться особенно было нечему: первая партия закончилась вничью, во второй Таль азартно пожертвовал качество и был жестоко разгромлен. Но зато на следующий же день Таль насытился мщением: разнес позицию Сайгина прямой атакой на короля и добился капитуляции уже на семнадцатом ходу. Затем серия из четырех ничьих и в восьмой партии — победа.
Итак, после восьми партий Таль впереди. Но после одиннадцатой партии равновесие восстановлено: Таль получил подавляющую позицию, однако, вместо того чтобы терпеливо дожидаться, пока плод созреет, соблазнился сложной и очень красивой комбинацией — явно хотел доставить удовольствие ребятам. Увы, в комбинации оказалась «дырка».
Только теперь, когда осталось всего три партии, а счет был равным, Таль наконец-то заволновался и даже стал жалеть, что так легкомысленно отнесся к подготовке. Но в следующих двух партиях он заставил соперника сдаться и, сделав в последний день ничью, закончил матч вполне благополучно — 8:6.
Такое событие нельзя было не отметить. В доме Талей и так каждый день обедало пять-шесть Мишиных друзей (родители давно смирились с тем, что младший сын превратил квартиру в табор), но в этот вечер были побиты все рекорды.
Юный мастер был счастлив и веселился вовсю: пел пародийные и шуточные песенки с несколько рискованным текстом (доктор Таль только растерянно переглядывался с женой), демонстрировал свою память, играл на рояле — словом, всячески доказывал, что его истинное призвание не шахматы, а эстрада.
Степенный Сайгин только диву давался: он никогда не видел такого веселого шахматиста. Доктор Таль, улучив момент, отвел Сайгина в сторону и повел с ним задушевный разговор.
— Вы помните рассказ Куприна «Марабу»? Чудный рассказ, хотя шахматистам, конечно, обидно, что их сравнивают с такой унылой птицей. Ну и как вам нравится этот марабу, а? Вот уж, право, никогда не подумаешь, что этакий неугомонный волчок может проводить часы за доской. Знаете, он меня иногда пугает своим легкомыслием. Поговорите с ним, прошу вас, внушите ему, что надо быть хоть немного серьезным.
Сайгин постарался добросовестно выполнить деликатное поручение и отвел юношу в сторонку.
— Вот ты выиграл у меня, Миша, и веселишься, — внушал он своему недавнему сопернику. — Теперь ты мастер, будешь играть в четвертьфинале чемпионата СССР, может быть, даже попадешь в полуфинал. А там, знаешь, как тяжело? Там даже пол-очка вырвать тяжело. А выиграть у такого, как Холмов? С ним и вничью-то закончить не всегда удается… Ты теперь должен серьезно готовиться к каждому турниру, к каждой партии. Ты должен…
Таль слушал и думал про себя: «И напрасно вы меня пугаете. Никого-то я не боюсь. Вот знаю, что это нехорошо быть таким самоуверенным, но что я могу поделать, если никого — хоть режьте меня — не боюсь! И напрасно папочка (я ведь все видел!) подговорил вас на эту душеспасительную беседу. Уж я таков, каков есть».
И, деликатно дождавшись, когда Сайгин кончил его «воспитывать», Таль вскочил и побежал к роялю, закричав:
— Леди и джентльмены! А теперь я вам исполню…
Сайгин, улыбнувшись, только махнул рукой.
Вскоре, однако, выяснилось, что торжество было затеяно несколько преждевременно: Всесоюзная квалификационная комиссия во главе с гроссмейстером Авербахом не торопилась присуждать Талю звание мастера. Его победа показалась почему-то не очень убедительной. Требовался еще какой-то аргумент. И Таль его представил.
Вскоре после матча с Сайгиным в Риге проходило командное первенство страны. Таль выступал в команде «Даугавы» на первой доске. У него еще никогда не было таких серьезных оппонентов — Петросян, Тайманов, Авербах, Корчной, Васюков, Аронин, Суэтин, Лисицын, Кан, Чистяков. Таль, конечно, еще не мог выдерживать такое давление. Но победу над одним гроссмейстером он одержал. В дебюте Таль пожертвовал Авербаху пешку и попытался запутать противника. Тот искусно защищался и перехватил инициативу. В цейтноте, однако, Таль выиграл фигуру, и председатель квалификационной комиссии потерпел поражение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});