Читать интересную книгу Нерушимые чары - Барбара Картленд

— Тебе нужно ехать. Иного выхода нет. Но ты обязательно должна написать мне о дне вашего возвращения, чтобы Патрик смог все тщательно продумать.

Рокуэйна села рядом с кузиной и нежно обняла ее.

— Тебе нужно быть смелее. Придется пройти через это испытание, чтобы раз и навсегда отделаться от маркиза.

— А если мне все же не удастся убежать до венчания с маркизом?

— Убежишь, — твердо заверила ее Рокуэйна. — Я чувствую это нутром, как говорит няня.

Затем, видя, что не убедила подругу, она добавила:

— Поверь, я действительно чувствую это, ведь папа считал, что этот дар я унаследовала от мамы.

— Ты хочешь сказать: дар ясновидения? — всхлипнула Кэролайн.

— Да, вроде того, но скорее всего это инстинкт, подсказывающий мне, что, несмотря на трудности, все закончится хорошо.

При этом Рокуэйна подумала о том, что она, бывало, предчувствовала и беду.

Так было в то лето, когда однажды они гуляли с мамой по лугу и маму укусила змея. И хотя врачи говорили, что укус не смертельный, Рокуэйна знала, что мама умрет.

И тем страшным холодным днем, когда отец уехал на охоту с намерением скоро вернуться, то же чувство подсказало ей, что она его больше не увидит.

Тогда Рокуэйна пошла на конюшню и сказала отцу:

— Погода ужасная, не езди на охоту, папа. Пожалуйста, останься дома!

— Какая бы погода ни была, мне необходимо размяться. Кроме того, родная, я обещал повидаться с друзьями. Если я припозднюсь, знай, что я заехал к ним выпить.

Он поцеловал ее и вскочил в седло, а затем посмотрел на дочь и добавил:

— Мне бы очень хотелось взять тебя с собой, но лучше в другой раз. Да хранит тебя Господь!

Эти же слова мысленно произнесла и она, глядя вслед отцу и чувствуя, что таким — веселым, с шутливо сдвинутой набок шляпой — он уходит из ее жизни, и никакого «другого раза» уже не будет.

И теперь, глядя на Кэролайн, она сказала твердо:

— Обещаю тебе, дорогая, что какие бы трудности ни ожидали тебя, какие бы препятствия ни стояли на твоем пути, все закончится хорошо и ты выйдешь за Патрика.

— Ты уверена в этом? Абсолютно уверена? Ты действительно видишь это?

— Мой дар никогда не подводил меня, — улыбнулась кузина. — Тебе никогда не бывать маркизой Куорн, ты будешь женой Патрика Фэрли.

Кэролайн обняла ее и поцеловала в щеку.

— Именно этого я хочу больше всего на свете, и я верю тебе, Рокуэйна… правда… верю тебе!

Глава 3

Сразу же после завтрака Рокуэйна проводила Кэролайн, герцогиню и няню и поспешила наверх, чтобы переодеться в платье для верховой езды.

При этом девушка понимала, что нарушает указания герцогини, данные перед отъездом.

Герцогиня зашла в комнату Рокуэйны и, указав на платья, грудой лежавшие на стуле, сказала:

— Пока меня не будет, ты отремонтируешь всю эту одежду, и если к моему возвращению работа не будет окончена, ты меня рассердишь.

Даже если бы герцогиня захотела скрыть свою неприязнь к племяннице, ей это вряд ли бы удалось: голос и глаза выдавали ее чувства.

Рокуэйна промолчала, и герцогиня продолжила:

— Я обдумывала, чем ты будешь заниматься, когда Кэролайн выйдет замуж, и решила, что тебе следует заняться вышиванием.

Рокуэйна окаменела, а герцогиня добавила:

— Хватит понапрасну тратить время на верховую езду и чтение книг. Ты будешь работать, а не бездельничать.

Она сделала паузу и, оглядев девушку, добавила:

— В конце концов ты должна хоть каким-то образом возместить убытки, понесенные герцогом от погашения долгов твоего отца, и своим трудом пусть немного, но искупить вину родичей твоей матери за те раны и увечья, которые получили наши солдаты.

Рокуэйна крепко сцепила руки, чтобы удержаться от возражений, уже готовых сорваться с языка. Дело в том, что ни один родственник ее матери не служил в наполеоновской армии.

Мама всегда говорила, что дедушка Рокуэйны осуждал войну и презирал выскочек из новой аристократии, сформированной победоносным корсиканцем на месте ancien regime[2], к которому принадлежали все родовитые аристократические семьи Франции.

Но Рокуэйна знала, что бесполезно говорить об этом герцогине, которая никогда не испытывала к ее родителям ничего, кроме ненависти.

Поэтому она продолжала молчать, а герцогиня, еще больше разозлившаяся за то, что девушка никак не реагирует на ее слова, сердито предупредила:

— Имей в виду, что вся эта одежда должна быть отремонтирована самым тщательным образом, иначе я жестоко накажу тебя за разгильдяйство!

И она поспешила вниз к Кэролайн, ожидавшей ее в холле.

Рокуэйна вышла следом и, увидев Кэролайн, поняла, что кузина расстроена после разговора с матерью.

Кэролайн очень переживала, что ей приходится покидать Патрика, поэтому играть роль невесты было для нее непросто.

Целуя Рокуэйну на прощание, она шепнула ей на ухо так, чтобы никто не услыхал:

— Напиши, как только повидаешь его. Я должна знать, что он придумал.

Рокуэйна решила, что при герцогине опасно говорить об этом, поэтому она лишь кивнула, и Кэролайн с грустью на лице помахала ей, когда экипаж тронулся.

Герцог и маркиз уже уехали, чтобы приветствовать первых победителей скачек.

Несмотря на угрозу герцогини, Рокуэйна вовсе не собиралась пропускать состязания. Поэтому она быстро переоделась, бегом спустилась по задней лестнице и побежала к конюшням. К этому времени большинство грумов уже ушли к месту старта у северного края парка, где начиналась равнина.

Девушка знала, что там собралась масса зрителей, поэтому ехала через сад и, стараясь, чтобы ее не заметили, направилась к месту, откуда хорошо был виден старт и большая часть трассы.

Последнее препятствие находилось прямо перед ней, а финиш — на расстоянии четверти мили.

От посторонних глаз ее укрывали деревья, и, остановив лошадь, она подумала, как было бы хорошо стоять здесь с Кэролайн, смеяться над одними участниками скачек и восторгаться другими.

Она видела, как лошади беспорядочно столпились у стартовой линии, а герцог пытался навести порядок.

Девушка была уверена, что его раздражают зрители, путающиеся под ногами, и их собаки, лающие на лошадей, от чего те вставали на дыбы и брыкались.

Затем она увидела маркиза на большом вороном жеребце. Без сомнения, другим участникам будет трудно состязаться с таким великолепным конем.

Патрик выступал на норовистой лошади, выездкой которой занимался сам. Большим преимуществом для юноши было хорошее знание скакового круга, по которому он проскакал не меньше десятка раз, как, впрочем, и некоторые другие участники, жившие по соседству.