Надо сказать, что у военнопленных существовала своя система самоуправления. Негласным лидером в нашем лагере был майор Фанельса, командир эскадрильи истребителей люфтваффе. Приехав в Суонвик, мы доложили ему о своем прибытии точно так же, как доложили бы старшему офицеру в действующих войсках. Во время обеда, на котором присутствовали все пленные, майор Фанельса представил нас остальным товарищам.
На протяжении всего периода нашего заключения вся наша лагерная жизнь была строго регламентирована. Это да еще соблюдение военной субординации помогало поддерживать дисциплину среди пленных. Быть может, именно благодаря дисциплине мы выдержали всю тяжесть плена и избежали серьезных происшествий и психологических проблем. За последний год своего плена я видел немало примеров обратного, поскольку разгром немецкой армии не мог не сказаться на моральном духе военнопленных. Подобные примеры лишь побуждали нас, «ветеранов», поддерживать порядок в своих рядах. Пусть не все понимали нас, но это действительно помогало нам сохранять самоуважение.
За двойной линией колючей проволоки, что окружала наш лагерь, кроме уже упомянутых мною двух строений, стояла маленькая часовня и небольшое здание, напоминавшее барак. Сначала оно пустовало, но затем комендант лагеря разрешил нам поставить там пианино и разместить спортивный инвентарь. Погода стояла хорошая, и мы много времени проводили на свежем воздухе. За колючей проволокой находилось футбольное поле, куда нас выводили под конвоем два или три раза в неделю и разрешали в течение часа играть в футбол. Спортом мы занимались с неослабевающим энтузиазмом, понимая, что поддержание хорошего физического состояния очень важно для нас.
Что касается наших интеллектуальных занятий, то их организация оставляла желать лучшего. В лагере была так называемая библиотека, но большую ее часть составляли книги, которые с полным правом можно было назвать макулатурой, а также устаревшие школьные учебники. В посещении такой библиотеки не было никакого смысла. Вскоре нам разрешили покупать газеты. Чтобы помочь тем, кто не знал английского языка, нам с Энгелем поручили ежедневно просматривать новости и составлять что-то вроде сводки, которую мы зачитывали после ужина. Это были мои первые шаги в журналистике, которой я занялся по возвращении в Германию.
Мы с Энгелем поселились в одной комнате. Сюда к нам приходили пять или шесть товарищей, с которыми мы особенно сблизились за последнее время, и мы проводили вместе немало приятных часов. Одним из наших любимых развлечений была игра, по правилам которой нужно было за определенный промежуток времени вспомнить и записать как можно больше имен знаменитых людей или названий городов, начинающихся с определенной буквы. В каждой из областей были свои эксперты. Например, Кюнстлер из люфтваффе знал имена таких военачальников, о которых мы и слыхом не слыхивали. Капитан Фёзе отлично разбирался в музыкантах и художниках. Мы с Гансом Энгелем, как люди, повидавшие мир, хорошо ориентировались в географических названиях.
Однако недостаточно было просто назвать имя какого-нибудь знаменитого человека. Нужно было знать об этом человеке достаточно, чтобы обосновать свой выбор и убедить в своей правоте остальных. Однажды наш товарищ Лонисер выдал нам имя Ноет фон Марен. Боюсь, никто из нас не был настолько сведущ в средневековой истории нашей страны, чтобы знать имя маркграфа Моравского и Бранденбургского, и у нас завязалась дискуссия. Лонисера попросили обосновать свое мнение, но он не смог сделать этого. С тех пор Лонисера стали звать Йостом.
Часто по вечерам мы слышали над головой гул немецких бомбардировщиков, которые устремлялись на бомбежку промышленных районов, и этот звук напоминал нам о войне. Мы мысленно молились за наших летчиков, и в нас крепла уверенность, что совсем скоро немецкая армия перейдет в наступление, оккупирует Британию и мы отправимся домой.
По утрам мы обычно занимались уборкой наших комнат, гуляли, читали газеты или беседовали друг с другом. Главными темами наших разговоров были война и политика. Нас особенно волновал вопрос, каким образом будет осуществляться управление Англией после того, как ее оккупирует Германия. Нам не очень нравилась мысль о том, что эта ответственная миссия может быть поручена гаулейтеру. Нам уже доводилось видеть эту систему в действии во Франции, Бельгии и Голландии, и результат оставлял желать лучшего.
– Самое разумное, если они предоставят все нам, – говорил майор Фанельса. Под «нами» он имел в виду армию в целом и в особенности военнопленных, и в его словах был смысл: за время нашего вынужденного пребывания в Англии мы успели немало узнать о складе ума англичанина.
Фанельса был довольно молод. 28 августа в качестве командира эскадрильи он принял участие в ночном воздушном налете на Ковентри. Вскоре после взлета с аэродрома в Амьене один из моторов его самолета отказал, но Фанельса сумел дотянуть до Ковентри, где сбросил все бомбы. Он повернул назад, надеясь благополучно довести свой «хейнкель» до аэродрома, но на одном моторе не смог удержать в воздухе тяжелый самолет. «Хейнкель» начал стремительно терять высоту. Фанельса отказался от мысли посадить самолет и принял решение прыгать с парашютом. Очутившись на земле, члены экипажа направились к ближайшей ферме, забарабанили в дверь, разбудили фермера, который не выказал особого удивления при столь неожиданном появлении немецких летчиков, и велели ему вызвать полицию. Дальнейший путь летчиков известен: через Кокфостерс в лагерь номер 13.
Майор Фанельса (между прочим, пока он находился в плену, ему было присвоено звание подполковника) был офицером старой закалки, продуктом профессиональной германской армии и истинным джентльменом. Лучшего командира мы и пожелать не могли. Кроме того, он был в прекрасных отношениях с начальником лагеря, и это было нам только на пользу.
Ели мы все вместе, и каждый прием пищи затягивался надолго, спешить нам было некуда. Еда в этом лагере была совсем недурна. Позже, в 1945 году в Канаде, мы практически голодали, это было так называемое «воздаяние за Бельсен». В тот период пища была единственным предметом наших разговоров. Ничто, по моему мнению, не способно так деморализовать человека, как голод. Сегодня мне становится стыдно, когда я вспоминаю, какие подозрительные взгляды я бросал на тарелку соседа, чтобы убедиться, что он не взял из общей миски больше, чем ему полагалось.
Приготовлением пищи в лагере номер 13 ведал шотландец, которому помогали англичане и несколько немцев. Жаловаться нам было не на что: питались мы хорошо, да еще получали разные дополнения к рациону в виде шоколада, печенья и кексов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});