Читать интересную книгу Дерзкие дни - Наталия Матейчик

Тем временем лодиарии расстреливали золотой туман алыми лучами, бьющими из браслетов, и он мало-помалу начал редеть. Влад увидел, как несколько эльфов и молоденькая валькирия, потеряв сознание, упали на землю. Он рванулся к ним, но Эдна схватила его за руку и остановила. В голосе эльфийки звучал металл:

– Им помогут, а мы должны телепортироваться домой и не создавать лишней паники.

Владислав увидел, что к упавшим бегут лодиарии, и нехотя подчинился.

Ремм, Марит и бледная, испуганная Ида появились на пороге Жёлтого дома примерно через час.

– Просто повезло, что никто серьёзно не пострадал, – сказал Ремм. – На редкость слаженно и чётко сработала служба безопасности. Несколько зрителей отправлены в клиники, но, я думаю, с ними всё будет в порядке.

– Призраки совсем оборзели! – мрачно добавил молчавший до этого Марит. – Никогда ранее они не осмеливались на такое.

– Влад, если бы не ты, мы бы все погибли, – тихо сказала Ида. – У зрителей были на руках браслеты, они могли хоть как-то себя защитить, а участницы заездов сняли оружие в соответствии с правилами…

– Владислав, я думаю, скоро все менгиры напишут о тебе, – с улыбкой сказал Марит. – Прославишься на всю Валию…

– А вот это – лишнее, – тут же отрезала Эдна. – Ему совершенно незачем светиться.

Через пару часов, обсудив случившееся, гости отправились по домам. Влад в кои-то века выкроил время, чтобы посидеть над «Хроникой смутного времени», когда на ковёр перед ним упало письмо. В письме была только одна фраза: «Никому ни слова о том, что случилось на стадионе! К. Л».

Внизу ярко синела личная печать Лала – две перекрещенные розы. От печати волнами изливалось мягкое голубоватое свечение.

Эдна в тот вечер долго сидела над одним из менгиров. В нём была пиктограмма той самой девочки, спасшейся из разгромленного Призраками Киета – хрупкой, белокурой, нежной. «Рада нашла себе новую семью!» – гласила надпись под пиктограммой.

– Я готова поклясться, что где-то видела эту девочку, – сказала Эдна. – Не могу только вспомнить, где, когда, и при каких обстоятельствах… Хотя, – она нахмурилась, – это невероятно, но мне кажется, что я встречала девочку, очень похожую на Раду Бейль, ещё во времена моей юности. Бывают же такие похожие люди! Кстати, Владислав, – продолжала эльфийка, откладывая в сторону менгир, – завтра мы с тобой отправимся к заклинателю. Нужно заговорить твой кинжал.

Утром они телепортировались к подножию хребта Ма-Лиу, где среди глухого леса и жил заклинатель. Этот старый, даже древний старик-лешан по имени Алур одиноко жил в большом приземистом доме, сложенном из грубо обработанного серого камня. Заклинатель был высок и худ, его смуглое лицо покрывала сеть бесчисленных глубоких морщин, а спутанные седые волосы были заплетены в несколько тонких кос. Старик был одет в длинную чёрную тунику из искусно выделанной тонкой кожи и чёрные кожаные брюки. На груди в несколько рядов висели нанизанные на тонкий шнурок бусы из крупных разноцветных каменьев, между которыми кое-где были намотаны небольшие пучки сухой ароматной травы. На запястьях обеих рук виднелось несколько массивных серебряных браслетов, а в уши были вдеты длинные золотые серьги в виде полумесяцев.

Оглядевшись по сторонам, Влад заметил, что на огромной ели, растущей у самого дома, сидит крупный чёрный гриф. «Священная птица заклинателей», – пронеслось у него в голове.

Эдна протянула лешану небольшой мешочек с серебром и купленный Владом кинжал. Алур молча взял мешочек и положил его на небольшой камень, лежащий у входа в дом.

– Неплохое оружие, – сказал старик, касаясь пальцем острия кинжала. – Ну что, идём, – продолжал лешан, жестом указывая Владу на небольшую вымощенную камнем круглую площадку.

Заклинатель положил кинжал на лежащий посередине площадки круглый плоский белый камень, взял в руки небольшой бубен, который был похож на странный длинный барабан, и две тонкие кипарисовые палочки. Они с Владом сели на замшелые камни напротив друг друга. Старик ударил в бубен, и воздух наполнили тихие ритмичные звуки.

Вдруг Влад вздрогнул: вокруг небольшой вымощенной камнем площадки, на которой они сидели, взметнулось прозрачное зеленоватое пламя, окружая их словно завесой. Алур шептал себе под нос что-то напевное, и вокруг кинжала появлялись и исчезали крохотные алые искры. Влад не знал, сколько времени так продолжалось – он погрузился в какое-то состояние полусна, из которого его вывела резкая боль. Заклинатель рассёк ему ладонь кинжалом, на лезвие брызнула кровь. Кинжал на мгновение засветился ярким белым светом, который тут же потух.

Звуки бубна оборвались, призрачное зеленоватое пламя, окружавшее их, исчезло.

– Вот и всё, – сказал старик, протягивая Владу нож. – Теперь твой кинжал знает своего хозяина, подчиняется только тебе и никогда не причинит тебе вреда.

Через несколько дней к Владиславу неожиданно пришла Веренея. Эльфийка отказалась от чая и вынула из заплечной сумки крохотную резную шкатулку, сделанную из тёмного сандала.

– Влад, я хотела с тобой кое о чём поговорить, – сказала она.

Женщина опустилась на высокий деревянный стул, открыла шкатулку и протянула её племяннику. Изнутри шкатулка была выложена алым бархатом, на котором лежала, поблескивая, серебряная брошь – два целующихся голубя, украшенных бриллиантами, рубинами, хризолитами и белыми сапфирами. Это была очень красивая, массивная, и в то же время изящная вещица искусной ручной работы.

– Это – любимая брошь твоей матери, – тихо сказала женщина. – Береника оставила мне её на хранение незадолго до своей смерти. Теперь она принадлежит тебе.

Владислав подкинул серебряную побрякушку в воздух, поймал, снова подкинул:

– А какой была моя мама? – неожиданно спросил он, поворачиваясь к эльфийке.

– Береника была умной, упорной, настойчивой, а иногда капризной и вздорной, – с лёгкой улыбкой ответила Веренея. – У неё всегда были задор и энергия… А ещё она была очень хороша собой и общительна. Многие восхищались ею… Береника замечательно танцевала и очень любила редкие школьные балы. И самое главное – она была моей любимой сестрой.

Веренея, задумавшись, замолчала. Владислав тоже погрузился в мысли о матери.

– Да, вот ещё, – эльфийка протянула племяннику ещё одну серебряную вещицу. Это была половинка дубового листа, на которой было выгравировано несколько слов. Владислав попытался разобрать надпись, но слова обрывались на половине – чтобы прочитать написанное нужна была вторая половинка листка.

– Что это? – спросил Влад.

– Это тоже принадлежало твоей матери, – улыбнувшись, ответила эльфийка. – Дубовый лист – один из символов Белого Братства, символ давний, ещё с той, первой войны.

– Так мама состояла в Братстве? – удивлённо спросил Влад.

– Да.

– А ты?

– В то время – нет, – женщина покачала головой. – Мы с Реммом вступили в Белое Братство уже после смерти Береники.

– А почему здесь только одна половинка? – спросил Владислав, снова пытаясь разобрать написанное.

– Есть такой обычай: если кто-нибудь, кто уже состоит в Братстве, приводит в него нового человека, он отдаёт ему половинку своего дубового листка как символ полного и безоговорочного доверия, – помолчав, ответила Веренея.

– А кто привёл маму в Братство?

– Я не знаю.

Владислав повертел половинку в руках. Листок был как живой – на нём были даже видны тоненькие прожилки. Он решил, что обязательно возьмет брошь с собой в Греаль, чтобы она напоминала ему о матери, а половинку дубового листка, пожалуй, лучше оставить дома.

– А вот это – гранф твоей матери, – эльфийка вынула из кармана туники небольшой бархатный мешочек, а из него – красиво блестящую алую пирамидку. – После окончания Греаля каждому выпускнику выдаётся гранф: рубиновый гранф, как у твоей матери, – за отличную учёбу – Береника училась очень хорошо, хотя постоянно нарушала правила, – с улыбкой добавила Веренея, – бирюзовый – за хорошую, сердоликовый – за посредственную, а если учишься почти на одно «дерево», то выдаётся гранф, вырезанный из белой ели. Есть ещё и сапфировый гранф – он выдаётся за особые заслуги.

Женщина перевернула пирамидку, и Влад увидел выгравированные на основании цифры: 2972.

– А это что? – удивлённо спросил он.

– Это – год окончания школы, – поднимаясь, ответила женщина. – Прощай, мне пора, – улыбнувшись, добавила она.

– Ты даже не подождёшь Эдну?

– Я спешу. Передай бабушке от меня привет.

– Можно мне взять с собой в Греаль какую-нибудь пиктограмму мамы? – вечером спросил Влад у бабушки.

Эдна молча вынесла из своей комнаты небольшую пиктограмму, выгравированную на хрустале. На ней Береника, тоненькая, лёгкая, одетая в длинную небесно-голубую тунику, с широкополой соломенной шляпкой на голове беззаботно улыбалась, стоя у раскидистого куста жасмина, сплошь усыпанного белыми цветами. Пиктограмма, без сомнения, была сделана на школьном дворе.