Читать интересную книгу О, Мари! - Роберт Енгибарян

Я быстро собрался и вышел из аудитории, вспомнив, что у меня тренировка. На полдороге передумал и вернулся. Мысль, что Мари еще в университете, приковала меня к этому месту.

Постоял у входа, разговаривая с дежурными, минут через пятнадцать твердо решил пойти домой. Неудобно все-таки. Что обо мне подумает Мари? «Слюнтяй, влюбился с первого взгляда!» Прошел полдороги и опять быстро вернулся. В этот момент в дверях появилась Мари с большой сумкой на плече.

– О, Давид, ты еще здесь?.. Ты же говорил, что у тебя тренировка…

– Ну да… Но знаешь, у меня уже есть первый взрослый разряд по вольной борьбе, а становиться профессиональным спортсменом я не собираюсь.

Мари мои слова как-то не впечатлили. Она протянула мне бумажный сверток:

– Хочешь ром-бабу? Я ее не успела съесть, скоро буду дома – пообедаю нормально. До свидания, Давид…

– Мари… – девушка обернулась ко мне. Казалось, она уже знает, что я ей скажу. – Можно тебя проводить домой?

Мимо нас прошли несколько знакомых студенток. Вероятно, у меня было очень напряженное лицо, потому что, взглянув на нас, девушки захихикали и ускорили шаг.

– Хорошо, если у тебя есть время, проводи до троллейбусной остановки. Ты точно ром-бабу не хочешь?

– Нет, Мари, не хочу.

«Разве она не понимает? – думал я. – Как можно идти с девушкой и есть пирожное? Что подумают ребята? Смешно же!»

* * *

Было начало октября. Чудесная пора в Ереване! Всё вокруг в разноцветных осенних листьях, не холодно и не жарко, везде продают овощи и фрукты. Мы прошли через парк и вышли к остановке. Как раз подъехал троллейбус, и Мари уже собиралась подняться по ступенькам.

– Ну, прощай, Давид.

– Я с тобой, Мари! Провожу до дома.

– Нет необходимости. Это неблизко, и я не хочу…

– Послушай, ты очень странная девушка! Что случится, если я прокачусь с тобой до дома? Заодно оплатишь мой проезд и так вернешь долг за ром-бабу.

– Нет, Давид… Ну вот, видишь, я троллейбус пропустила. Не надо меня провожать…

– У тебя кто-то есть? Ревнивый парень? И ты не хочешь, чтобы нас видели вместе? Мне сказали, что ты встречаешься с высоким парнем в очках, он, кажется, аспирант…

– Неважно. Просто не надо меня провожать.

Подъехал другой троллейбус, Мари поднялась, я за ней. В салоне было почти пусто – время спокойное, люди еще не закончили работу.

– Давид, мы живем на улице Комитаса. От остановки до нашего дома примерно километр, идти надо по маленьким улочкам. Здесь много хулиганов. Меня знают, а ты чужой, будут неприятности.

– Ничего страшного, я представлюсь, скажу, что мы учимся вместе и едва знакомы.

– Нет, Давид. Там есть один хулиган – Жора, Жоко, он несколько месяцев назад вышел из тюрьмы. Он взрослый. Верховодит местной шпаной, его все боятся. Вдруг его дружки нападут на тебя, изобьют? У этого Жоко еще и пистолет есть. В общем, он опасный тип.

– А что нужно от тебя этому взрослому типу?

– Неприятно говорить об этом… В общем, пристает, не дает жить спокойно.

– Ну что ж, это уже интересно. А может, ты хочешь меня запугать, чтобы твоему аспиранту не сказали, что тебя провожал какой-то парень? Тогда я буду следить за тобой издали. Если что – подойду.

– Давид, я серьезно – езжай домой! Не ходи за мной. Или я из троллейбуса не выйду. Прошу, сделай, как говорю…

Она умоляюще посмотрела на меня, маленькая рука с золотистыми веснушками на тыльной стороне кисти сжала мою руку… Мне стоило огромного труда остаться в троллейбусе. Я был оскорблен, унижен, я стыдился сам себя. Всей душой я уже ненавидел этого Жоко. Ну ладно, мерзавец, посмотрим, какой ты храбрый, еще и с пугачом… Все кости тебе переломаю, в калеку превращу, на углу будешь попрошайничать – и то лишь с моего разрешения!

Стоя на остановке, Мари обернулась. Столько мольбы и нежности было в ее взгляде, что мне стало не по себе. Через остановку я выскочил из троллейбуса, нашел частника и приехал обратно. Ни Мари, ни подозрительных парней видно не было. После двадцати минут бесцельной езды по улочкам частник забеспокоился:

– Парень, что мы ищем, может, скажешь? Я помогу!

– Друг, ищу дом, адрес забыл! Не ропщи, деньги свои получишь…

Мы еще немного покрутились по маленьким переулкам – безрезультатно. Пришлось возвращаться домой. Дверь открыла мама:

– Что с тобой? Что случилось? Ты выглядишь каким-то обеспокоенным.

– Ничего страшного, мам, на тренировке спину немного ушиб… В общем, устал.

– Ладно, иди на кухню, поешь, я аджапсандал [5] приготовила.

– Да я не голоден, съел две ром-бабы вместо обеда.

– Это с каких пор ты стал есть ром-бабу? Для кого я обед приготовила?

– Ладно, мам, немножко отдохну, потом поем.

Через минуту мама вернулась с моей спортивной сумкой.

– Давид, ты говоришь неправду! Ты не был на тренировке. Почему полотенце сухое? Почему спортивная одежда не измята?

Каждое утро мама меняла мое полотенце и давала постиранную легкую тренировочную форму – ее у меня было несколько комплектов. Я тупо молчал, не зная, что сказать. Мне безудержно хотелось поговорить о Мари с кем-нибудь. Конечно, рассказывать маме – не самый лучший вариант, но я не смог сдержаться.

– Мам, у одной моей знакомой девушки Мари неприятности. Какие-то хулиганы ее преследуют, не дают покоя.

– Что еще за Мари? Впервые о ней слышу. Репатриантка, что ли? Откуда ты ее знаешь? И чем она занимается?

– Мама, она студентка, играет в волейбол. Да, репатриантка…

– И с чего это она вдруг решила посвятить тебя в свои проблемы?

– Ты же знаешь – я начальник оперотряда.

– Ну да… начальник… Иди поешь, начальник, потом поговорим. Папа придет, может, позвонит кому-нибудь в милицию, чтобы твоей волейболистке-репатриантке помогли, если все так, как ты говоришь. А что, у нее нет родителей, знакомых?

– Ты что, мам, папа здесь при чем? – возмутился я. – Хотите меня опозорить, на посмешище выставить? Я, начальник оперотряда, побегу, как слюнтяй, за помощью в милицию?! Дяденьки, помогите, девушку обижают?! А я ее защитить не могу, я хиленький, я скрипач… нет – арфист!.. Не вздумай! Если папе что-нибудь скажешь, из дома уйду! Все, мама, не беспокойся, я доложу моему руководству и дело получит официальный ход. Все будет хорошо, сами справимся, нас больше сорока человек! И не забывай – среди нас несколько спортсменов.

Маму я, как мог, успокоил, но когда пришел отец, я ни на шаг от него не отходил. Вдруг мама все-таки скажет что-нибудь про Мари, про милицию… Что тогда подумает Мари? Она мне доверила свою проблему, а я бегу и жалуюсь родителям? Да меня просто засмеют, а Мари будет меня презирать. Эх, вот что значит по-глупому довериться маме. У нее же первый инстинкт – уберечь меня от всего, что, на ее взгляд, представляет опасность, и ей неважно, что я уже не маленький мальчик…

* * *

Ночь прошла тяжело. Мне казалось, что она длится целую вечность. «А что если Мари похитили, изнасиловали?» – все это я представлял настолько живо и красочно, что почти не мог заснуть, метался по кровати, иногда даже вскакивал и ходил по комнате. Утром примчался в университет на полчаса раньше обычного. Ждал у входа. Наконец появилась Мари – как всегда, с опозданием. Я облегченно вздохнул и пошел ей навстречу.

– Здравствуй, Давид! Что случилось? Тебя что-то беспокоит?

Мне показалось, что она догадывается о моем состоянии.

– Мне надо поговорить с тобой.

– Если не срочно, давай после уроков встретимся, но ненадолго, у меня дела… И вообще, у тебя что-то важное?

– Да, Мари. Поговорим потом.

На занятиях я прорабатывал варианты разговора с Мари. Как обычно, она вышла, когда все студенты уже успели покинуть здание. «Женихов» во дворе почти не было, пришли только те, к которым девушки подходили сами, да еще студенты других вузов, особенно Политехнического института, – посмотреть на девушек, возможно, познакомиться. К этим ребятам мы относились нормально, со многими были знакомы, дружили, вместе ходили в спортзалы и различные секции.

Мы молча пошли к остановке троллейбуса. Мари заговорила первой:

– Я слушаю тебя, Давид.

– Знаешь, Мари, мы с ребятами разработали план, как утихомирить этого Жоко…

– Ну что за глупости? Вы уйдете, а они потом нападут на нас. А вдруг они изобьют отца, маму? Или пожар устроят? Ты просто не знаешь Жоко. Он дебил, дважды сидел в тюрьме, три месяца как освободился, никого не боится, вся уличная шпана под ним ходит.

– Брось, Мари, это же подонки, трусы! Такие всегда боятся силы. Разбегутся, увидев нас, и ты больше их не увидишь.

Мари пришлось уговаривать очень долго. То она соглашалась, то отказывалась. Видно было, что она очень хочет освободиться от невыносимого давления, но боится.

– Ну хорошо, Давид. Но знай, что милиция нам ничем не помогла. Опять он караулил меня за троллейбусной остановкой, хватал за руку, долго бормотал что-то, пытался поцеловать. Конечно, невыносимо часами стоять под солнцем и терпеть дурной запах табака, лука и гнилых зубов. Я буду рада, если ты мне поможешь. Только имей в виду, у него пистолет… и шпана, которая беспрекословно выполняет его команды.