Читать интересную книгу Слушать в отсеках - Владимир Тюрин

— Ну если надумает чудить, то никогда не поздно отменить вводную, и Логинов снова вступит в свои командирские права. Вдвоем уж как-нибудь с одним Березиным справимся. Но проверить его в сложном деле надо. Только после этого можно принимать окончательное решение.

— Смотрите, Валентин Иванович, сами, как оно лучше. Начальству с горы всегда виднее. Вы у нас еще останетесь или к себе отправитесь?

— Чего я буду туда-сюда мотаться? Переночую у вас в гостинице.

— Ну, ну… — Шукарев пожал радьковскую руку и остался стоять у стола, до двери провожать не пошел. «Не велика птица…»

Как только за Радько закрылась дверь, он снял телефонную трубку и приказал дежурному по бригаде разыскать Логинова и немедленно прислать к нему. Срочно!

Да, задал задачу товарищ Радько! Правда, с одной стороны, такой экзамен для Березина — это хорошо. Комбриг противолодочников Голубев — мужик хваткий, на мякине его не проведешь и просто так через его рубеж в залив не прорвешься. Для этого одних теорий статистических решений и методов моделирования случайных величин (тьфу, черт, запомнится же такой бред!) маловато. Надобно опыт иметь соответствующий, хорошо знать нашу земную технику, а не все эти эмпиреи. Значит, Березин, возможно, сломает себе шею, и с назначением можно будет малость погодить, а чуть позже сплавить его на новую лодку… И Митькой звали. Вот так-то.

Это с одной стороны. А с другой — вдруг чего-нибудь этот самый «академик» напортачит? Правда, на лодке фактически командиром останется Логинов, он не допустит до греха, но… Но и он в последнее время что-то чересчур уж стал увлекаться экспериментами: то с сумасшедшими дифферентами плавает под водой, чуть ли не на попа становится, то проводит какие-то дурацкие опыты с отрицательной плавучестью… И на него перекинулась бацилла экспериментаторства от чертова «академика»…

И что-то вдруг заныло сердце Шукарева в недобром предчувствии, внутренний вещун занозой вогнал в самые тайные глубины души черное щемящее беспокойство. «Нет, — твердо решил Шукарев, — сам пойду в море обеспечивающим. Так будет спокойней…» От принятого решения боль, причиняемая занозой, стала полегче.

Постучавшись, в кабинет вошел Логинов. Шукарев взглянул на его отутюженные до остроты бритвы брюки, сияющие ботинки, затем посмотрел на свои, заляпанные грязью, и спросил:

— Ты ко мне сейчас откуда?

— С лодки.

— Тогда поделись секретом: как ты умудряешься в этакую грязищу и слякоть ходить, не вывозив ног? Летаешь ты, что ли?

— Никакого секрета нет, Юрий Захарович. Просто когда я прихожу в казарму, первым делом иду к дежурному и привожу себя в порядок.

— Десять раз в день туда-сюда ходишь и десять раз чистишься?

— Десять раз чищусь.

— А на лодке как? Ведь туда ты тоже по грязи идешь.

— И на лодке тоже чищусь. У нас в ограждении рубки специально ящик со щетками, бархаткой, гуталином стоит. В лодку с грязными ногами не пускаем.

— И давно это ты завел?

— Да вот уже года два, с тех пор как у нас тут все перекопали, грязь развезли.

— А чего же я у тебя этих порядков не видел?

— Не будешь же комбрига заставлять чистить обувь, прежде чем в лодку пустить. Поэтому вы и не замечали.

— Да-а-а… Это, часом, уже не «академика» ли твоего нововведение?

— Нет, Юрий Захарович, он тут ни при чем. — И Логинов улыбнулся, подумав, что, скажи он «да», комбриг тут же заметил бы: «Вот видишь, до чего все эти дурацкие эмпиреи доводят…».

Это словечко полюбилось Шукареву, он его то ли где-то услышал, то ли вычитал, но что оно обозначало, точно не знал. Однако в память его оно запало как обозначающее что-то заумное и пустое.

— Я вот чего пригласил тебя, Николай Филиппович. Завтра у нас торжественный подъем флага, надо, чтобы увольняющиеся в запас моряки последний раз поприсутствовали на нем, простились с лодками. Не будем нарушать традиции. Да ты чего стоишь? Садись. Так вот, завтра после подъема флага твоя лодка пойдет на совместные учения с ОВР.[4] Корабли противолодочников будут перекрывать вход в Багренцовую бухту, а ваша задача — прорвать рубеж, пройти в бухту и заминировать порт. Ну это у нас есть в месячном плане, и ты все знаешь. Но дело не только в этом. — Шукарев наклонился над столом, утопил свое лицо в ладонищах, потер ими лицо несколько раз, будто снимая с него усталость, о чем-то поразмышлял и вновь уперся взглядом в Логинова. — Ну вот что, я выдам тебе сейчас служебную тайну, а ты, сам понимаешь, никому ни гугу… Понял? — Логинов молча пожал плечами — как не понять. — С тобой на лодке посредником пойдет Радько. Из отдела кадров флота. В исходной точке он вручит тебе вводную, по которой ты будешь убит, а лодкой командовать в дальнейшем будет Березин. Ты понял?

— Понять-то я понял, но не ясно одно: зачем это нужно?

— Затем, что есть мысль назначить тебя начальником штаба нашей бригады. А Березин, естественно, планируется на твое место.

— А как же Валерий Васильевич?

— Что Валерий Васильевич? Он уже проложил курс в кущи небесные.

Логинов даже окаменел от неожиданности. Просто невозможно было представить себе их начштаба — юркого, резкого, неуступчивого «железного ВВ» — бессловесным, мертвым. Хоть и знали все, что он неизлечимо болен, что костлявая уже замахнулась на него косой, но думалось, что случится это совсем не скоро. И вдруг — «уже проложил курс в кущи небесные».

Скорбное известие ошеломило Логинова, он не находил, что сказать.

— Вот ведь ходит-бродит человек по белу свету, вроде бы совсем здоровый. Еще полгода назад ни на какие хворобы не жаловался. — Шукарев сокрушенно помотал головой. — В госпиталь-то когда ложился, зашел ко мне и говорит: «Это, Юрий Захарович, так, пустяки. Через пару недель выпишусь…» Вот тебе и выписался.

Не сказать, чтобы у Логинова с Николаевым были какие-то особо близкие отношения. Николаев пришел на флот недавно, до того они раньше друг друга не знали. Просто требовательный, строгий начальник и исполнительный подчиненный вполне устраивали друг друга, и этого было достаточно, чтобы между ними всегда тлела искорка человеческого тепла. Много ли для этого надо?

Логинов был искренне огорчен.

— Жалко Валерия Васильевича, хороший мужик был. Честный, принципиальный, работящий. И в конечном счете, добрый.

Шукарев хмыкнул:

— Ты это как, из приличия? О покойниках не принято говорить плохо?

— Нет, почему же, я искренне.

— А ты забыл, как он тебе в прошлом году нафитилял?

— Так это же за дело. Я виноват был. За что же тут обижаться?

— Ну-ну, всепрощенец. Обо мне так не сказал бы небось.

— Юрий Захарович…

— Ладно, стоп моторы. Давай поговорим о деле. На чем, я остановился? Ах да, значит, на выполнение задачи вам отводится трое суток. Капитана первого ранга Голубева, комбрига ОВР, ты знаешь — противник он серьезный. Командиры кораблей у него тоже ребята опытные. И погода противолодочникам благоприятствует: ночью ветер круто перейдет на зюйд-вест, скорость снизится до трех-пяти метров в секунду. Одним словом, утихнет. За десять дней шторм перемесил всю воду до дна, так что рассчитывать на жидкий грунт, под слоем которого вы сможете укрыться от их гидроакустиков, не приходится. Такая вот обстановочка. Хреновая. — Шукарев решительно хлопнул мясистой ладонью по столешнице, приняв окончательное решение. — Точно! Иду с тобой в море.

— А стоит ли? — спросил Логинов внешне как будто спокойно, незаинтересованно, а у самого от неожиданного поворота перехватило дыхание. На душе у него сразу стало сумрачно, тревожно. Он мгновенно представил гам и нервотрепку в центральном посту лодки, когда столкнутся там, а столкнутся они обязательно, Шукарев и Березин. — Нужно ли это, Юрий Захарович?

— Обязательно нужно, Коля. Обстановка будет сложная, а твой шалый старпом требует глаз да глаз! И ты ему в последнее время потакаешь. Не возражай! Все знаю! Себе шею свернете — черт с вами. Но ведь другие из-за вас пострадают.

Логинов понимал, что в море комбриг будет нещадно «пасти» Березина, одергивать на каждом шагу, и Березин может сорваться. И тогда… Что будет тогда, Логинов даже боялся представить. Надо было что-то предпринимать. Но что?

Зазвонил телефон. Шукарев снял трубку с рычагов, отработанным щеголеватым движением подбросил ее в воздух, перехватил так, чтобы удобнее было держать возле уха, и пробасил:

— Шукарев у аппарата. — Вдруг лицо его посерьезнело, приняло торжественно-официальное выражение. — Слушаю вас, товарищ адмирал. Да, Да. Так точно, товарищ адмирал. Есть, товарищ адмирал. Есть… Счастливого, вам пути, товарищ адмирал. — Аккуратно опустив трубку, Шукарев задумался, пожевал губами, покачал головой. — Да-а… Новая вводная… Все ломается…

— Что, выход в море отменяется?