— растет не по дням, а по часам… С помощью России (Петербург должен произвести давление на Париж) Германия входит в франко-русский союз и превращает его в лигу континентальных держав под своим главенством, лигу, направленную против Англии — главной препоны германской великодержавности во всех частях света. Иными словами, Германия — Рим, хранительница мужественных добродетелей в союзе с вассальной Галлией и вассальной Скифией, сокрушает презренный Карфаген торгашей и на его развалинах строит свою мировую империю.
В Европе же — германский мир, «pax Hermanica», железный бронированный кулак, царящий с берегов нового Тибра — Шпрее над вассалами от Урала до Пиренеев… Грандиозный этот план, увы, удавшийся в первой своей части относительно России, был сорван во второй двумя великими дипломатами — Эдуардом VII и Теофилем Делькассе. 1895 год принес успех Германии по всей линии и две крупные победы — Симоносеки и Киль.
По инициативе Германии Россия вмешалась в японо-китайскую войну. Россия заставила Японию возвратить Китаю плоды всех ее побед, то есть сыграла в отношении Японии совершенно ту же роль, которую Германия Бисмарка сыграла в отношении России на Берлинском конгрессе. Германия участвовала в этой дипломатической интервенции — и не без прибыли для себя, — но подвела Россию под первый огонь, отведя на Россию весь взрыв негодования и ярости сорокамиллионной японской нации.
Вторая германская победа — участие французской эскадры на торжествах открытия Кильского канала — имела огромное значение: стараниями петербургского кабинета, слепо действовавшего по указке из Берлина, идее реванша во Франции был нанесен первый удар. Откуда разочарование в России французских националистов, считавших, что союз с Россией действует разлагающе на французскую нацию и ставит ее в подчинение Германии, послушным инструментом которой является Россия (Моррас). Круги эти стояли за сближение с Англией, тогда как союз с Россией был популярен в умеренно республиканских сферах. Министр иностранных дел Бертело (известный ученый) подал в отставку, «не желая ввергать Францию в немецкое рабство». Он жаловался и негодовал на то, что в каждой ноте, получаемой им из Петербурга, содержатся требования идти навстречу всем германским пожеланиям. В 1897 году государь предпринял поездку во Францию и присутствовал на больших маневрах в Лотарингии (знаменитый смотр в Бетени). Витте настоял на посещении государем на обратном пути Германии — и за смотром в Бетени последовал бреславский парад.
Симоносекская интервенция была первым жестоким промахом внешней политики нового царствования. Вторым промахом явилась в 1897 году Гаагская конференция, вызвавшая рост пацифистских настроений в русском обществе, и без того морально расслабленном. Был создан прецедент Лиге Наций и абсурдной «эпидемии пактов», разразившейся четверть столетия спустя. Александр III заслужил наименование царя-Миротворца не учреждением международных говорилен — всегда бесполезных и часто опасных, а твердым и решительным соблюдением достоинства России. Мистицизм Священного союза воскресал в форме усыпительного пацифизма. Убаюканная речами сладкопевцев — нобелевских лауреатов мира, Россия полагала себя за гаагскими «бумажками», как за каменной горой. Русская политика перестала считаться с реальностями. И одиноко звучал вещий голос Макарова: «Помни войну!»
Россия о войне не помнила. Тогда война ей о себе напомнила. Мистика Священного союза дала кровь Севастополя, мистика гаагского пацифизма дала кровь Порт-Артура. Одинаковые причины влекут за собой одинаковые последствия — за те же ошибки следует то же возмездие.
С 1895 года политика России на Дальнем Востоке резко меняет свой характер. Вместо разработки своих богатств, как то полагал император Александр III, учреждая Сибирский путь, мы позарились на чужие, нам ненужные земли. Реализм сменился авантюризмом. В 1897 году Россия приобрела у Китая в аренду Порт-Артур, объект японских мечтаний, результатом чего явился взрыв ненависти к нам в Японии. Война с Россией там стала делом решенным — и сорок миллионов японцев стали к ней готовиться, как один человек. Каменистый и мелководный порт-артурский рейд решено было сделать нашей главной базой на Тихом океане, и там намечена была сооружением крепость.
Став полновластным вершителем судеб России, Витте пошел еще дальше. Вместо того чтобы продолжать Сибирский путь вдоль Амура, как то повелел в свое время Александр III, он повел его по китайской территории через Маньчжурию. Так возникла в 1898–1900 годах Восточно-Китайская железная дорога — грандиозное культурное русское дело на Дальнем Востоке, пробудившее к жизни огромный и богатый край. На протяжении жизни одного поколения население Маньчжурии с 3 миллионов увеличилось на 30. Из ничтожной рыбачьей деревушки Харбина в несколько месяцев возник большой город, в несколько лет — главный промышленный и населенный центр края. Русское золото полилось рекой, обогащая чужую страну. Русское население Приамурского края осталось без железной дороги; дорогу зато получили китайцы, а затем, увы, японцы. Столь необходимая для русского Дальнего Востока Амурская дорога была сооружена в 1908–1911 годах.
Все это строительство стоило огромных денег. Витте поступил просто. Располагая финансами по своему усмотрению, он добывал нужные средства путем урезывания кредитов военному и морскому ведомствам. Стоимость всей авантюры возлагалась с легким сердцем на армию и флот, которым еще пришлось платить за все своей кровью…
На арендованном Ляодуне Витте решил устроить коммерческий порт — в явный ущерб Владивостоку. Искусственно был создан город Дальний, который наши офицеры не без основания стали называть Лишний. Витте смотрел на это как на вопрос своего личного престижа и не жалел затрат. Деньги на сооружение этого удивительного города Витте достал из кредитов, отпущенных на укрепление Порт-Артура. Строитель Порт-Артурской крепости инженер-полковник Величко представил смету на сооружение верков, рассчитанных на 11-дюй-мовый калибр. Витте приказал сократить эту смету вдвое и ограничиться укреплениями, рассчитанными на 6-дюймовые снаряды. Освободившиеся таким образом миллионы он употребил на украшение Дальнего. Артурские форты стояли недостроенными, но в Дальнем сооружалась монументальная лютеранская кирха на случай, если в открываемый порт станут заходить немецкие либо скандинавские корабли и их команда захочет помолиться. Артурская крепость осталась недостроенной, зато Дальний был оборудован по последнему слову техники и, только что законченный, преподнесен японцам, которые и мечтать не могли о лучшей базе для действий против России, в частности против Артура. Дальний убил Порт-Артур.
Вся эта авантюра стоила России десятков тысяч жизней, целого флота, 3 миллиардов бесцельных затрат, великодержавного престижа и тяжких внутренних потрясений. Главный ее виновник сумел извлечь выгоду для себя из самого банкротства своей политики, став «графом Портсмутским» и сумев придать законную форму внутреннему врагу учреждением Государственной думы… Убежденный германофил, Витте пользовался полной поддержкой Германии в дальневосточной своей политике, как нельзя больше отвечавшей германским интересам. Вильгельм II не жалел поощрений — памятен остался сигнал, поднятый на грот-стеньге «Гогенцоллерна» при расставании монархов в Бьоркских шхерах: «Адмирал