В этом бою я всё-таки увидел пару «Сейбров», выскочивших из облаков. Направил свой истребитель на них, но они нырнули опять в облачность. В этот раз я больше противника не видел, но по командам с земли и между самолётами, доносившимся в наушники шлемофона, понял, что кое-кто даже стрелял по «Сейбрам». Саня Литвинюк даже хорошо различил окраску — они были окрашены в грязно-зеленый цвет и с белыми полосами на плоскостях фюзеляжа. При разборке этого полета И. Н. Кожедуб опросил всех, кто видел противника. Видели его большинство летчиков, тогда он сказал, что будем считать, что вы обстрелялись. Нам было указано на недопустимость полётов-одиночек. Одиночкам надо пристраиваться друг к другу, если потеряли ведущего или ведомого и составить новую пару. Пара должна быть неделимой! Действия внутри пары должны дополнять друг друга при атаке, усиливая в несколько раз ее эффективность — в этом взаимопонимании и смекалке — вот суть работы пары. Ведущим и ведомым пришлось сделать соответствующие выводы. При резком маневрировании в группе очень трудно держаться ведомым в строю, когда у всех двигатели работают на максимуме, тем более, если допустишь небольшой зевок в маневре. Двигатели ВК-1 был у нас хорошие, на максимуме работали почти весь полёт, и чем больше работали, тем лучше тянули! Даже иногда по восемь лопаток турбины выбивало пулями, а двигатель работал и хорошо тянул: так было у Г. И. Геся, который формально провел бой и только на выравнивании при посадке почувствовал, что двигатель заклинило. Итак, запаздывание с упредительным маневром по ведущему приводит мгновенно к увеличению дистанции и интервала. Для сохранения своего места в строю приходилось совершать небольшой маневр по высоте для набора скорости, а потом становиться на свое место.
Растягивание группы в глубину затрудняло поиск противника, так как приходилось смотреть только за впереди идущими — иначе потеряешь их из виду. Растягивание группы в глубину уменьшает боевые возможности реактивного истребителя для удара по противнику.
Нет правил без исключения: иногда в маневренном бою, то есть истребители противника атакуют первыми из-за солнца и сразу же уходят, а наши их не видят, отставание ведомого от группы оборачивалось победой в бою. Так было с группой комэска Николая Шеломонова. На одном из маневров ведомый последней пары, Федя Шебанов, отстал. Его — одиночку, не заметили «Сейбры» и бросились на основную группу. Федя не растерялся, открыл прицельный огонь и один «Сейбр» был сбит. Федя пристроился к группе, и все вместе без потерь они вернулись на точку. В книге И. Н. Кожедуба «Служу Родине» говорилось: «Надо бить врага кому сподручней…» — так и поступил Федя Шебанов. В правоте этих слов я не раз убеждался в боях: пока ждёшь, что эту цель должен атаковать сосед справа или слева, а цель уже ушла.
Во второй половине дня, 6 апреля, была поднята в воздух эскадрилья Бориса Бокача в составе восьми самолетов. В этой группе находился и я. В воздухе по радио получили задание: встретить группу истребителей противника, идущих с моря, и завязать бой. Встреча произошла над береговой чертой на встречных курсах. Первая восьмерка «Сейбров» прошла, не меняя курса, а две четверки, идущие выше нас, полупереворотами хотели взять нас в «клещи» и зайти к нам в хвост. Мы сразу пошли на горку и рассыпались веером пар в разные стороны — пошел вертикальный бой. В этот, момент была замечена на подходе ещё одна группа противника, о чём было доложено на КП. С аэродрома на помощь нам была поднята эскадрилья Шеломонова, которая гнала убегающего противника до самого Пхеньяна. Я со своим ведомым, Геннадием Локтевым, дрался с четверкой «Сейбров» — уцепился в хвост одной паре и со страшными перегрузками гонялся за ней, пытаясь на выходе из пикирования в нижней точке поразить ведомого этой пары. Автоматика прицела не работала на таких перегрузках. Приходилось брать цель по визиру и корректировать прицеливание трассой снарядов, вынося точку прицеливания по противнику так, что носом своего самолета закрывал цель. Снаряды всё время проходили между носом самолета противника и его левой плоскостью. Стрелял я из двух пушек 23-миллиметрового калибра. Для большего рассеивания приходилось немного раскачивать нос истребителя ножным управлением для более полного накрытия цели трассой снарядов. Самолёт противника покачивался от разрывов снарядов, но продолжал полёт. Впоследствии пленные американские летчики сообщали, что некоторые «Сейбра» привозили до девяти пробоин от 23-миллиметровых пушек и спокойно садились на свой аэродром, если снаряды не попадали в жизненно важные части самолёта.
Другая пара «Сейбров» этой четвёрки на пересекающихся курсах вела огонь по мне. Мимо меня летели сизые огоньки трассирующих пуль. В меня не попадали, но моему ведомому, Геннадию Локтеву, пробили плоскость. Не выдержав этой карусели, «Сейбры» резким маневром вправо, немного не доходя верхней точки левой косой полупетли, на малой скорости вышли из-под моего огня. Во рту у меня пересохло, лицо пылало, левая рука почему-то нажимала кнопку передатчика, внутри всего лихорадило. Я немного успокоился от недавней схватки и увидел впереди себя восьмерку «Сейбров», следовавшую курсом на наш аэродром. Осмотрелся, ведомого рядом почему-то не было. Он, оказывается, оторвался от меня на одной из косых петель. Я погнался за шедшей впереди меня восьмеркой. Справа от меня вел бой своей парой Саня Литвинюк, слева тоже шла карусель боя, там была пара Бориса Бокача. Моё сближение с восьмеркой «Сейбров» было медленным. Вот и дистанция открытого огня. Я выключил автоматику прицела и навёл прицельную точку выше цели на зрительную величину фюзеляжа противника, потому что цель удалялась, а при стрельбе из пушек мой самолёт теряет скорость. Я дал длинную очередь из пушек левого борта по ведущему этой восьмерки. Трасса пошла к цели и замкнулась на ней. Самолёт противника качнулся: на левой плоскости произошел какой-то белый выброс, похожий на взрыв, и за ним потянулся легкий туманный след. С левым креном противник буквально нырнул под свой строй и с большим снижением пошел в сторону моря к береговой черте. Остальные «Сейбры» этой группы бросились за ним. Ну, думаю, попал прямо в их командира. Потом нам сообщили, что за Пхеньяном сел на живот «Сейбр», пилотируемый майором Вилли Кроном, который по происхождению был немец. У него не хватило горючего дотянуть до Сувона, где они базировались из-за повреждения бака с горючим моей пушечной очередью. Он был взят в плен. Этот «Сейбр» разобрали и на двух машинах везли к нам, но американская авиация машины эти разбомбила. Американцы боялись, что их новейшая техника попадет к нам в руки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});