Читать интересную книгу Добрые предзнаменования - Нил Гейман

– Дело в…, – повторил он еще раз и попытался придумать, в чем дело.

– Дело в дельфинах, – наконец просветлел он, – вот в чем дело.

– Это рыбы такие, – кивнул Азирафаил.

– Не-не-не! – ответил Кроули, тряся пальцем. – Это млекопитающее. Самое настоящее млекопитающее. Разница в… – Кроули, продираясь сквозь болото своего сознания, попытался вспомнить разницу. – Разница в том, что они…

– Спариваются вне воды? – предположил Азирафаил.

Брови Кроули насупились.

– Не думаю. Нет, точно что-то не то. Что-то про их молодежь… – Он собрался. – Дело в… Дело в… Их мозгах.

Он потянулся за бутылкой.

– Что с их мозгами? – спросил ангел.

– Большие мозги. Вот в чем дело. Размером с… Размером с… Размером с ужасно большие мозги. Да еще и киты. Мозги мозгами погоняют, говорю тебе. Проклятое море просто кишит мозгами.

– Кракен, – кивнул Азирафаил, мрачно глядя в стакан.

Кроули уставился на него долгим смущенным взглядом человека, перед поездом мыслей которого вдруг провалились рельсы.

– А?

– Большая такая сволочь, – пояснил Азирафаил. – Спит в мрачных глубинах, на самом дне. Под кучей огромных, несчитанных полипол… полипо… огромных таких водорослей, вот… Должен подняться на поверхность в самом конце, когда море закипит.

– Да?

– Факт.

– Ну вот, – продолжил Кроули, откидываясь на спинку кресла. – Море кипит, все бедняги дельфины сварились, остальным наплевать… С гориллами то же. Говорят: «Ой, небо все красное, звезды на землю падают, что в бананах-то в наши дни?». А потом…

– Они, знаешь ли, гнезда делают, эти гориллы, – вспомнил ангел, в очередной раз наливая себе из бутылки – в третий раз ухитрился не промахнуться мимо стакана.

– Не-е…

– Клянусь Богом! В кино видел. Гнезда.

– Гнезда птицы делают, – поправил Кроули.

– Гнезда, – настаивал Азирафаил.

Кроули решил не спорить.

– Ладно, – сказал он. – Все звери, большие и салые. В смысле малые. Большие и малые. Многие с мозгами. А потом «бабах»…

– Но ты же часть этого, – указал Азирафаил. – Ты соблазняешь людей. И хорошо этого умеешь.

Кроули стукнул стаканом по столу.

– Это не то. Они не должны соглашаться. Это ж и есть основы мира, верно? Твоя сторона выдумала. Людей надо проверять… Только не на устойчивость к разрушению.

– Ладно, ладно. Мне это не нравится, как и тебе, но я же тебе говорил, что не могу ошлу… ошву… не делать то, что велено. Ангел, п'нимаешь.

– На Небесах нет театров, – заметил Кроули. – И почти нет фильмов.

– И не пытайся меня соблазнить, – ответил Азирафаил несчастно. – Я тебя знаю, старый ты змей.

– Ты подумай только, – продолжал Кроули безжалостно. – Знаешь, что такое вечность? Знаешь, что такое вечность? В смысле, ты знаешь, что такое вечность? Такая гора, понимаешь ли, в милю высотой, на краю Вселенной, и раз в тысячу лет такая маленькая птичка…

– Какая еще птичка? – подозрительно спросил Азирафаил.

– Маленькая птичка, про которую я говорю. И каждую тысячу лет…

– Что, все время одна птичка?

Кроули поколебался.

– Да, – кивнул он наконец.

– Жутко старая тогда птичка.

– Наверное. Каждую тысячу лет птичка взлетает…

– Хромает…

– Взлетает на вершину горы и точит свой клюв.

– Постой. Этого быть не может! Между Землей и краем Вселенной куча… – Ангел широко развел трясущимися руками. – Куча мусора, мой милый мальчик.

– Но она туда все равно добирается, – настаивал Кроули.

– Как? – спросил ангел.

– Не это важно!

– Может в звездолете долетает, – предположил ангел.

Кроули сделал паузу.

– Да, – наконец заговорил он. – Если тебе так удобнее. И эта птица…

– Только ведь мы говорим про край Вселенной, – заметил Азирафаил. – Так что это должен быть один из таких звездолетов, в котором конец пути только потомки увидят. Надо будет тогда сказать потомкам – мол, как долетите до Горы, надо… – он задумался. – Что же им сделать надо?

– Клюв о гору поточить, – подсказал Кроули. – А потом летит она обратно…

– В звездолете…

– А через тысячу лет опять возвращается, – быстро закончил Кроули.

Последовала секунда пьяного молчания.

– Зачем так напрягаться, просто чтобы клюв наточить? – подумал вслух Азирафаил.

– Слушай, – заговорил Кроули серьезно, – дело в том, что когда птичка до конца сточит гору, так, тогда…

Азирафаил открыл рот. Кроули знал, что сейчас он что-нибудь умное скажет насчет твердости птичьих клювов в сравнении с гранитными горами, и поспешил нанести удар.

– Тогда ты все еще не досмотришь «Звуки музыки».

Азирафаил застыл.

– А ведь он тебе понравится, – продолжал безжалостно Кроули. – Это точно.

– Мой милый мальчик…

– Выбора не будет.

– Слушай…

– У Небес никакого вкуса.

– Ну…

– И не единого ресторана, подающего суши.

Боль появилась на неожиданно серьезном лице ангела.

– Не могу с этим справиться, п'ка пьян, – бросил он. – Надо протрезветь.

Они оба мигнули, когда алкоголь покинул их системы кровообращения, и сели несколько более прилично. Азирафаил поправил свой галстук.

– Я не могу мешать священным планам, – прохрипел он.

Кроули задумчиво взглянул в свой стакан, а затем вновь его наполнил.

– А что насчет дьявольских? – спросил он.

– Прости?

– Ну, это же дьявольский план, разве нет? Мы им занимаемся. Моя сторона.

– А, но это часть большого священного плана, – указал Азирафаил. – Твоя сторона не может сделать ничего такого, что не являлось бы частью большого священного плана – опять основы мира, – добавил он с намеком на самодовольство.

– Как это?

– Эта… – Азирафаил раздраженно щелкнул пальцами. – Штука. Как же ты ее зовешь? Такая славная фраза. Что-то про расчеты, основанные на знании души…

– Предварительное психологическое планирование.

– Да, точно.

– Ну… если ты уверен… – протянул Кроули.

– Даже и не сомневайся.

Кроули лукаво взглянул на него.

– Тогда ты можешь быть уверен – поправь меня, если я не прав, – что противостояние этому – еще одна часть священного плана. В смысле, ты же должен постоянно расстраивать проделки Зла, да?

Азирафаил помолчал.

– Да, точно.

– Видишь проделку, расстраиваешь. Я прав?

– Приблизительно, приблизительно. Вообще-то, я предоставляю людям возможность собственноручно расстраивать планы. Основы мира, понимаешь ли.

– Да. Да. Все, что ты должен сделать, это расстроить планы. Потому что я абсолютно уверен, – важно говорил Кроули, – что рождение – лишь начало. Важно выращивание. И Влияния. Иначе ребенок никогда не узнает, как пользоваться своей силой. – Он помолчал. – Во всяком случае, пользоваться так, как требуется.

– Наша сторона будет, конечно, не против расстраивания твоих планов, – задумчиво кивнул Азирафаил. – Совсем не против…

– Да. Тебе на крыло медаль повесят! – подбадривающе усмехнулся ангелу Кроули.

– Интересно, что произойдет с ребенком, если его воспитают не слуги Сатаны? – спросил Азирафаил.

– Скорее всего, ничего. Он никогда ничего не узнает.

– Но генетика…

– Не говори мне про генетику! Она-то тут при чем? – хмыкнул Кроули. – Взгляни на Сатану. Его создали, чтобы был ангелом, а вырос – стал Великим Мятежником. Эх, если уж говорить про генетику, тогда ребенок вообще ангелом может стать… Ведь когда-то давным-давно его отец был важной персоной на Небесах. Говорить, что он вырастет демоном, поскольку его папа стал демоном, все равно, что сказать, что мышь, которой отрезали хвост, родит бесхвостую мышь. Поверь мне.

– И без сатанистского влияния, которому не противостоят…

– В худшем случае Аду придется все начать сначала. А Земля получит еще хотя бы одиннадцать лет. Это хоть чего-то стоит, верно?

Теперь Азирафаил опять выглядел задумчивым.

– Ты хочешь сказать, что сам по себе ребенок не зол? – спросил он медленно.

– Потенциально зол. И потенциально добр, я думаю. Он – просто огромный, мощный потенциал, ждущий оформления, – пояснил Кроули и пожал плечами. – Да и потом, что мы говорим про какие-то добро и зло. Они – всего лишь названия сторон. Мы это знаем.

– Да, думаю, стоит попробовать, – сказал ангел. Кроули подбадривающе кивнул.

– Согласились? – бросил демон и выставил вперед руку.

Ангел осторожно ее пожал.

– Это, точно, будет очень даже интересно, – улыбнулся он.

– И, если смотреть в будущее, делается для пользы ребенка, – добавил Кроули. – Мы будем кем-то вроде крестных отцов. Можно сказать, будем следить за его религиозным взрослением.

Азирафаил просветлел.

– Знаешь, я как-то об этом не подумал, – бросил он. – Крестные отцы. Будь я проклят!