— Не буду.
— Надо, Владик, надо. Мы еще половины адресов не обработали.
— А завтра опять? — простонал я.
— Нет, завтра другие. Мы по школам поедем. Пей.
Дедморозить в школах одно удовольствие. Спиртного там не предлагают, самим мало, зато отсыпают по паре килограммов сэкономленных конфет. А по мне, кариес лучше цирроза. Опять восхищаюсь составителями маршрута. В ясельные группы мы попадаем только к обеду, когда я уже немного оклемался после вчерашнего, и риск раздавить ненароком парочку-другую кешкентайчиков сведен к минимуму. Но вечером работаем в нескольких НИИ, и бедной Снегурочке снова приходится открывать пузырек с нашатырным спиртом.
Больше всего мне понравилось проводить елки на открытых площадках: в парках, в скверах, во дворах. Свежий морозный воздух бодрит. Народу и без тебя есть, чем заняться. А устанешь, выдерни из толпы какого-нибудь поддатенького мужичка, и минут пять-десять он сам всех потешит в лучшем виде. Конечно, часа через три тебе уже не так весело, но в автобусе булькает правительственный презент. И праздник продолжается.
К исходу недели, баюкая в горячей воде стертые валенками ноги, я замечаю, что для очередной елки мне уже не обязательно гримироваться: нос и щеки алеют сами по себе. Мелькает шальная мысль: «А ведь есть еще Мороз Синий Нос. Это ж сколько надо выпить?»
Пиво forever
Если вы думаете, что в 1985 году партия и правительство с бухты-барахты начали бороться с винопийством и самогоноварением, то совершенно зря. Они до этого не один год на пиве тренировались.
Сколько сортов оного напитка вы помните в застойные года? Правильно: 200 вариаций на тему «Жигулевское». И то в бой.
А если свободно, то как в Виннице, в железнодорожном буфете: «Пиво является алкогольным напитком и отпускается только с закуской». Причем цены на закуску явно устанавливал председатель местного общества трезвости.
Еще лучше в Туле придумали. Роскошный пивбар, полное изобилие. Вход по три рубля и в очередь. За трояк тебе полагается две кружки пива и закусить. Туалет за трешку не полагается. Туалет, пока бесплатный, через дорогу. А если еще пива хочешь — вставай в очередь.
Что творилось, когда в пивнушки завозили разливное! Вот пробирается к выходу удачливый добытчик. Банки нет, так он полиэтиленовый пакет для животворной влаги приспособил. Ему теперь это хлипкое вместилище надо до дверей донести, а народ напирает в противоположном направлении. Пакет, не рассчитанный на космические перегрузки, лопается, заливая содержимым всех вокруг. Но что характерно, никто не ругается за испачканную одежду. Скорее даже сочувствуют растяпе, упустившему столь близкое, казалось бы, счастье попить пива.
Впрочем, купить не проблема, вынести — тоже. Главное — найти, где продают. График завоза пива тайна тайн. Тут уж как повезет.
Помню, еще учась в алма-атинском политехе, попал я со своим однокурсником Алмазом на какую-то студенческую конференцию в славный город Чимкент. А надо сказать, что в начале 80-х чимкентское пиво гремело на весь Казахстан. Особенно хвалили разливное, которое за пределы города не поставлялось. Само собой разумеется, главным нашим багажом была пятилитровая канистра. Едва устроившись в гостиницу, мы рванули на поиски. Как назло, именно в этот день в пивнушках царила засуха. Впустую пробегав по июньской жаре часа три, мы вдруг увидели перед светофором вожделенную желтую цистерну с синими буквами П-И-В-О. Что с того, что мы пешком, а цистерна на ЗИЛе? В душе звучат фанфары! Хватаем невесть откуда взявшуюся тачку. «Шеф, двойной счетчик, за той цистерной!» Таксист понимающе ухмыляется и жмет на газ. Алмаз в нетерпении принимается откручивать крышку с канистры. Пока еще пустой! ЗИЛок, между тем, уходит с центральной улицы куда-то на окраины. У меня зарождается черное подозрение. Через несколько минут от подозрения не остается и следа, потому что таксомотор тормозит у ворот чимкентского пивоваренного завода. Мы начинаем дико хохотать, но только в голосе шофера не слышно горечи. Хорошо хоть, отсмеявшись он взял с нас строго по счетчику…
Уверен, любой пивник может с ходу рассказать десяток подобных историй. Были бы свободные уши, да чем промочить пересохшее горло. В прославленном Куприным одесском кабачке «Гамбринус» их за час наговорят столько, что хватит на парочку романов.
Гуляя погожим осенним днем по Дерибасовской, на вывеску «Гамбринуса» я наткнулся совершенно случайно. Стыдно признаться, я не подозревал, что он существует на самом деле. Длинный бочкообразный зал и обилие посетителей сразу вызвали в памяти известное сравнение. Впрочем, пиво и под селедочку неплохо идет.
Умостившись за внушительным, предположительно дубовым столом я начал судорожно крутить головой и дергать руками в поисках официантки, но был остановлен хмурым соседом.
— Шо ты вертишься? Жди смирно. Ты еще не зашел, а тебя уже заметили.
И действительно, проносящаяся мимо мадам с подносом, не глядя, скинула мне кружку пива и блюдце с соленым арахисом. В баскетболе такой прием называется «скрытый пас». Но мы, извините, не на площадке. Некоторая неуважительность в поведении обслуживающего персонала меня оскорбила. Слава — славой, но можно и повежливее. И в завязавшейся беседе я в который раз вспомнил Тбилиси.
О, столица Грузинской ССР! За многое полюбился мне этот город. И за пиво в частности. Хотя у большинства Грузия ассоциируется с винами и коньяками. Уверяю вас, в пиве грузины тоже толк знают. У многих пивзаводов возле проходной в госмагазине продавали при социализме свежесваренное пиво? А ресторан пива? А хинкальные на каждом углу с вполне приличным напитком? В этих, забегаловках по-нашему, тебе нальют и стакан краснухи за пятьдесят копеек. Но как нальют! С пренебрежением, с горкой, так, что «чернила» разливаются лужицей по стойке. Мне, конечно, объясняли, что вино в бутылках не разбавишь, а потому хинкальщику никакого с вина профита, но, по-моему, причина в ином. Хочешь вина — иди в кафе или подворотню, а здесь люди собрались ради совсем другого. И в дальнейшем я только укрепился в своем мнении.
Зашли мы как-то в подвальчик на Рустави. Сидим, пивко попиваем, лясы точим. Рядом компания грузин. В подвальчике тихо, прохладно. Решили взять еще сосисок, отрядили гонца к окошку. Возвращается с квадратными глазами: «Просили подождать. Они обедают». Мы на часы — точно, обеденный перерыв. Входную дверь на крючок закрыли, табличку повесили и кушают. А посетителей что ж разгонять, пиво у людей есть, пусть сидят. Только истинный совок, а их среди нас были все, причем половина с Дальнего Востока, где летом 1987 года одеколон в парфюмерных магазинах продавали с двух до шести, поймет, какой силы шок мы испытали.
К хорошему привыкаешь быстро. И к концу двухмесячных сборов офицеров запаса мы даже несколько обнаглели. Вечером последнего дня пребывания в Тбилиси мы оккупировали пивнушку на берегу Куры у старой крепостной стены. Представьте: мощеная древними выщербленными камнями площадка, веселенькие тенты, под ними легкие столики и на каждом непривязанная открывалка и вазочка с салфетками. Пиво, в бутылках, подают из амбразуры, прорубленной в городской стене, наверное, еще для защиты от турок, а в десяти метрах лениво тянет воды мутная Кура.
На все оставшиеся деньги, проявив патриотизм, набрали «Российского». Время цедилось незаметно. В шесть часов торговцы закрыли амбразуру, занесли внутрь пустующие столы и ушли. Только пожилая грузинка осталась возле дверей подсобки. Она сидела, сложив руки на коленях, и смотрела куда-то вдаль. Никто не поторопил нас — мол, допивайте и валите. И в женщине не было напряженности или недовольства. Она ждала, когда мужчины закончат застолье, как испокон веков ждали грузинские матери и жены.
Пусть не били нас палаши по ногам, не торчали за поясами кинжалы с серебряной насечкой, а вместо обуглившейся на костре бычьей туши пред нами лежали бледные и холодные крахмальные сосиски; и пусть в бокалах пенилось пиво, а не искрилось благородное вино, — мы преисполнились торжественности и значимости действа. Это был наш, мужской мир. Мы были его хозяевами и защитниками. Мы громко хохотали, вспоминая тяготы и лишения партизанских будней; немного грустили, что все подходит к концу; обменивались адресами и поднимали тосты за нас, любимых. А когда опустели стаканы и зажглись фонари на набережной, женщина попросила нас помочь убрать инвентарь и сказала спасибо…
Что тут можно добавить? Для полного счастья не хватает только одного. И это одно в «Гамбринусе» сразу у входа. Я вышел на Дерибасовскую, щурясь на солнце и в упор не замечая озабоченные лица прохожих. В голове засела великая фраза из «Кавказской пленницы»: «Жить, как говориться, хорошо!» Помните, Вицин ее произносит отхлебнув пива.