Читать интересную книгу Террористы - Пер Валё

— Зачем ей понадобились деньги?

— Чтобы поехать в Америку. Куда именно, она не знала, не знала также, что будет делать, когда приедет туда. Но у нее, по ее словам, был записан один адрес.

— О чем еще она спрашивала?

— Есть ли другие банки, не такие коммерческие, как остальные. Чтобы они принадлежали народу и простые люди могли обратиться туда за деньгами. Я сказал — больше в шутку, — что Кредитный банк формально принадлежит государству, то есть народу. Ее как будто устроил этот ответ.

Рокотун подошел вплотную к свидетелю, приставил кончик сигары к его груди и спросил:

— Вы говорили еще о чем-нибудь?

Директор Бундессон промолчал. Наконец судья напомнил ему:

— Вы принесли присягу, господин Бундессон. Но вы не обязаны отвечать на вопросы, которые уличали бы вас в преступных действиях.

— Говорили, — неохотно произнес Бундессон. — Молодые девушки симпатизируют мне, и я им симпатизирую. Я вызвался помочь ей разрешить самые неотложные проблемы.

Он оглянулся на присутствующих и зафиксировал уничтожающий взгляд Реи Нильсен и лоснящуюся плешь углубленного в свои бумаги Бульдозера Ульссона.

— И что же ответила Ребекка Линд?

— Не помню. Да мы с ней все равно не договорились. Рокотун тем временем возвратился к своему столу и, порывшись в бумагах, сообщил:

— На допросе в полиции Ребекка показала, что ответила следующим образом: «Плевала я на старых похабников». И еще: «На вас тошно глядеть». — Он громко повторил: — Старых похабников. — И сделал сигарой жест, означающий, что допрос окончен.

— Совершенно не понимаю, какое это имеет отношение к делу, — заметил Бульдозер, не поднимая головы.

Рокотун пересек зал, наклонился над столиком Бульдозера и сказал:

— Судя по всему — и да будет всем известно, — после перерыва господин прокурор занялся изучением досье, которое посвящено некоему Вернеру Русу. У меня вопрос к председательствующему: какое это имеет отношение к рассматриваемому делу?

— Интересно, что господин адвокат заговорил о Вернере Русе, — воскликнул Бульдозер, вскакивая на ноги.

И, вперив взгляд в Рокотуна, звонко произнес:

— Что вам известно о Вернере Русе?

— Я попросил бы стороны сосредоточиться на рассматриваемом деле, — сказал судья.

Свидетель удалился с обиженным видом.

Затем наступила очередь Мартина Бека. Вступительные формальности были те же, но, когда защитник приступил к допросу, Бульдозер явно настроился слушать более внимательно.

— Увидев сегодня голубей на лестнице здания суда… — начал Рокотун.

Однако терпение судьи было исчерпано, и он перебил его:

— Зоологические наблюдения адвоката Роксена уместны в других аудиториях. К тому же я уверен, что господин комиссар ограничен во времени.

— В таком случае, — отозвался Рокотун, — буду краток. Вчера до меня дошло, не посредством голубиной почты, а более прозаическим и медленным путем, а именно с простой почтой, что Верховный суд отказал некоему Филиппу Труфасту Мауритсону в пересмотре его дела. Возможно, господин комиссар помнит, что года этак полтора назад Мауритсон был осужден за убийство в связи с вооруженным налетом на банк. Обвинителем по делу был мой, я бы сказал, не такой уж ученый друг, Стен-Роберт Ульссон, который тогда носил звание казначейского прокурора. На мою долю, как это бывает подчас с людьми моей профессии, выпала неблагодарная и морально обременительная задача защищать Мауритсона, который, несомненно, представлял собой то, что в обыденной речи принято именовать преступником. Теперь я хочу задать один-единственный вопрос: считает ли комиссар Бек, что Мауритсон был виновен в ограблении банка и в связанном с этим убийством, и что проведенное прокурором Ульссоном расследование было удовлетворительным?

— Нет, — ответил Мартин Бек.

Хотя щеки Бульдозера внезапно порозовели в тон сорочке, еще больше оттенив чудовищный галстук с золотистыми русалками и пляшущими таитянками, он весело улыбнулся и сказал:

— Я тоже хотел бы задать один вопрос. Комиссар Бек принимал какое-либо участие в расследовании убийства в банке?

— Нет.

Бульдозер Ульссон хлопнул в ладоши и самодовольно кивнул.

Мартин Бек покинул свидетельское место, сел рядом с Реей и взъерошил ее белокурые волосы, на что она ответила ему кислым взглядом.

— Я ожидала большего, — сказала Рея Нильсен.

— А я — нет, — отозвался Мартин Бек.

Глаза Бульдозера Ульссона чуть не выскочили из орбит от любопытства.

Рокотун, казалось, ничего не замечал. Слегка прихрамывая, он подошел к окну за спиной Бульдозера и написал пальцем на пыльном стекле: ИДИОТ.

Потом сказал:

— В качестве следующего свидетеля я вынужден пригласить полицейского.

— Сержанта полиции, — поправил его помощник судьи.

— Полицейского Карла Кристианссона, — невозмутимо продолжал Рокотун.

Вошел Кристианссон, нерешительный малый, который в последние годы пришел к выводу, что полицейское ведомство — особого рода классовое общество, где поведение начальства диктуется не эксплуататорскими соображениями, а просто желанием поизмываться над подчиненными.

Выдержав долгую паузу, Рокотун повернулся и принялся ходить взад-вперед по залу. Бульдозер последовал его примеру, хотя двигался совсем в другом темпе. Ни дать ни взять этакие не совсем обычные часовые. Наконец Рокотун глубоко вздохнул и начал:

— По имеющимся данным, вы служите в полиции пятнадцать лет.

— Так точно.

— Ваши начальники характеризуют вас как ленивого и бездарного, но честного и в принципе такого же квалифицированного — или неквалифицированного — сотрудника, как все ваши коллеги в стокгольмской полиции.

— Протестую! — вскричал Бульдозер. — Защитник оскорбляет свидетеля!

— В самом деле? — сказал Рокотун. — Если я скажу о господине старшем прокуроре, что он, наряду с цеппелином и воздушным шаром, представляет собой одну из наиболее занимательных и речистых пустот в нашей стране — да что там, в целом мире, — вряд ли в этом высказывании будет что-то унизительное для него. Но я этого не скажу, что же касается свидетеля, я только подчеркиваю, что он опытный полицейский, столь же способный и интеллигентный, как остальные полицейские, украшающие наш город.

— Если бы господин адвокат когда-нибудь потратил несколько часов на то, чтобы послушать запись своих речей и сопутствующих звуковых эффектов, я уверен, он был бы так же испуган и шокирован, как все мы, служители правосудия, — сказал Бульдозер Ульссон.

— Если бы господин прокурор появился с таким галстуком в стране, где безвкусица карается законом, — отозвался Рокотун, — его, наверно, приговорили бы к смертной казни. Кстати, откуда у вас эта контрабанда?

— Господин адвокат перед лицом суда обвиняет меня в преступлении, — относительно спокойно произнес Бульдозер.

Он не воспользовался случаем вспылить только потому, что и в самом деле ввез тайком изрядное количество галстуков, конкретно — из Ирана, куда его командировали, чтобы он изучил пути контрабанды наркотиков. Правда, в данном случае на нем был галстук, присланный прокуратурой Андорры, причем на бандероли, по совету Бульдозера, было написано: «Образец. Без цены».

— Чтобы спасти эту бедную девушку… — Бульдозер величественно взмахнул рукой.

Его тотчас перебил Рокотун, который вскинул руку еще более величественно и сказал:

— Слова летят, в покое мысли пребывают.

Бульдозер хотел перейти в контратаку, но судья, опережая его, прокашлялся и объявил:

— Мне представляется, что господа предались частной дискуссии, которую скорее надлежит продолжить с глазу на глаз или перед другой аудиторией.

— Я пытаюсь только воздать должное незаурядным данным и рассудительности свидетеля, — невинно отозвался Рокотун.

Рея Нильсен громко рассмеялась. Мартин Бек накрыл правой ладонью ее левую руку. Рея засмеялась еще громче. Судья призвал публику соблюдать тишину и снова раздраженно воззрился на участников процесса. Бульдозер так пристально уставился на Рею. что пропустил несколько реплик в допросе свидетеля.

Между тем Рокотун, сохраняя полное бесстрастие, спросил:

— Вы первым вошли в помещение банка?

— Нет.

— Вы задержали эту девочку, Ребекку Ульссон?

— Нет.

— Я хотел сказать: Ребекку Линд, — поправился Рокотун, помешкав.

— Нет.

— А что же вы делали?

— Я схватил вторую.

— Выходит, там были две девочки?

— Да.

— И вы, значит, схватили вторую?

— Да.

— Зачем? Кристианссон задумался.

— Чтобы она не упала.

— Сколько же лет было этой второй девочке?

— Что-нибудь около четырех месяцев.

— Следовательно, Ребекку Линд схватил Квастму?

— Да.

— Верно ли будет сказать, что он при этом применил насилие или излишнюю силу?

— Мне совершенно непонятно, что подразумевает и куда клонит защитник, — насмешливо заметил Бульдозер.