Читать интересную книгу Главред: назад в СССР 4 - Сергей Анатольевич Савинов

гордился Вовкиными воспитанниками.

Но к публикациям в «Правдорубе» те же спортсмены, да и родители одного из них, относились более вдумчиво, говоря, что многое там вполне резонно. Об этом же, к слову, писали и в бюллетенях — мол, кое-какие вещи не мешало бы изучить более детально. И мне было радостно, потому что люди сомневались и в поисках золотой середины требовали подробностей, которые мы, официальная пресса, как раз и могли дать. Не зря же на нашей стороне были светила отечественной медицины вроде того же Королевича и его коллег, а ведь я в случае чего еще и в Калинине кого-то могу найти, и в Москве. У «Правдоруба» подобных возможностей не было, и это наверняка злило его создателей.

И, естественно, моровые язвы обсуждали в очередях в поликлинике! Аглая, у которой суббота была рабочей, еще тогда принесла мне с медицинского фронта вести о коридорных дискуссиях между пациентами. Но и там счет складывался в пользу официальной позиции, а не интриг «Правдоруба». Люди хоть и судачили, но в целом отнеслись к проблеме адекватно. С другой стороны, провизоры из аптек сообщали в редакцию, что отдельные горожане словно с цепи сорвались, требуя аптечки АИ-2. И тот факт, что их нет в свободной продаже, потому как предназначены они для нужд гражданской обороны, никого особо не волновал. Одного особенно требовательного даже милиция была вынуждена задержать. Значит, на это и будем делать упор. Еще раз все перескажем, добавим фактуры, комментариев авторитетных ЛОМов. Как говорится, где тонко, там и рвется. Но плох тот портной, то есть журналист, что этого не учитывает. Еще бы цикл телепередач познавательных запустить, вот только сейчас у меня нет технической базы. Надеюсь, Хватов сдержит свое обещание и поговорит с нужными людьми в Калинине. А пока…

В общем, люди жаждали подробностей, жаждали правды, и мы им все это готовили в жуткой спешке, сумбуре, а также периодической головомойке от райкома КПСС. Разумеется, за ситуацией следили Краюхин с Козловым, которые оба особой деликатностью не отличались. Понимали прекрасно, что мешают своими звонками подготовке газеты в печать, но все равно набирали и набирали заветный номер, чтобы я лично держал их в курсе.

За всей этой суматохой я совершенно забыл о том, что на меня покушались, и о том, что Сивый, он же Леонид Набоко, искал параллельно чекистам людей, которые к этому причастны. Пока что ни от конторы, ни от лидера «хулиганов» не было никаких вестей, и я, откровенно говоря, просто перестал об этом думать… Да и не получилось бы это у меня при всем желании!

— Арсений Степанович, где третий макет?

— Я его отнес Правдину…

— Срочно звоните в цех! Останавливайте процесс! Этот не тот вариант!

— Понял… Вот только как бы это было сразу понять?

— Спросить! Спросить, Арсений Степаныч, спросить!

— Евгений Семенович, на проводе товарищ Краюхин…

— Соединяйте, Валечка!..

Макеты, правки, исчирканные красным карандашом листы. Еще влажные после недавней печати снимки. Третья или четвертая кружка кофе.

— Евгений Семенович, пришла телефонограмма из Калинина, из мединститута.

— Это на тему?

— Холера…

— Нет, не холера. Это про аптечки АИ-2, комментарий по фармакологии.

Ошибка в наборе, вовремя замеченная метранпажем. Сложный выбор между двумя картинками на главную полосу. Пятая или шестая кружка кофе.

— Виталий Николаич, двадцатая полоса готова?

— Переделанная?

— Да!

— У корректора.

— Кто читает?

— Марина.

— Черт, долго… С другой стороны, пусть читает, она еще ни разу ничего не пропустила.

Хочется курить. Бульбаш с Бродовым притворяются, будто просто вышли подышать воздухом, но их выдает терпкий запах табачного дыма. Держусь. Восьмая кружка кофе. Или девятая? Надо бы притормозить.

— Евгений Семенович, на тринадцатую подверстка не лезет!..

— Так режьте, Арсений Степанович, режьте!

Чай с баранками и ирисками «Кис-кис». Звонки, телефонограммы, листы на подпись. От чая уже тошнит, а всего-то первая кружка. Впрочем, до этого была конская доза кофеина. С другой стороны… Это же «Новость», там кофе-то почти нет. Еще чашку, и можно остановиться.

— Товарищ редактор, снимки готовы, третья пленка еще в проявке.

— Понял, Леня, поторопись, если это возможно!..

От кофе мутит. Неделю не буду пить. Или две недели. Ладно, кого я обманываю, уже завтра начну свое утро с чашечки ароматного черного от любимой женщины. А потом еще в редакции с Бульбашом, который повадился бегать ко мне на запах молотых зерен — кабинет-то, где он сидит с Зоей и Бродовым, на этом же этаже, даже почти напротив.

Газета ушла в печать только в девятом часу вечера. И у меня не было уверенности, что на сей раз я все сделал гладко.

Глава 3

Еще по своей прошлой жизни я запомнил одно ужасное ощущение: когда ты выжат, как лимон, голова гудит и не соображает, но при этом ты совершенно не можешь уснуть. Последствия адовых переработок и неконтролируемое потребление кофеина. Хорошо еще, что подарок Аглаи на работе закончился, да и у Клары Викентьевны ее личная коллекция давно не пополнялась. В итоге всю вторую половину дня мы вчера пили «Новость», в которой содержание настоящего кофе довольно низкое. И все же…

Привычки меня из будущего причудливо переплетались с привычками Кашеварова. Память реципиента услужливо подсказала, что он и сам был не прочь перебрать с кофеином. Правда, этот хлыщ, в чьем теле я обитаю уже несколько месяцев, активно подбивал клинья к нашей парторгше Громыхиной, и запах молотых зерен ассоциировался у него с Кларой Викентьевной. Твою ж запятую, как хорошо, что нам удалось это все прояснить и остаться добрыми коллегами!

Так или иначе, среда началась ужасно. Во-первых, под утро я все-таки забылся неверным сном и чуть не проспал завтрак с Аглаей. Ей-то на работу нужно было к восьми, и она ждала меня на кухне с тем самым кофе, который я вчера так смело зарекался больше не пить. Свежая и подтянутая любимая