Если бы Мухаммед, намереваясь дать арабам религию, имел в виду не истину, а укрепление их национальной особенности, то он должен бы был выставить на первый план не Авраама, а традиционного родоначальника своих соплеменников – Измаила, представить его пророком, посланным специально для арабов, а самого себя – восстановителем религии Измаила. Но хотя Мухаммед ограничивал – особенно сначала – свое посланничество одними арабами, считая себя имеющим поручение от Бога именно к этому народу, однако самое поручение это состояло не в том, чтобы укреплять арабскую национальность и утверждать особое для этого народа исключительно предназначенное духовное начало, а в том, чтобы проповедовать арабам истину единобожия. А традиционным представителем этой истины в древности был не Измаил, а Авраам. Авраам не был национальным пророком, он не был послан специально к арабам; они почитали его вместе с другими народами – с иудеями и христианами. Выставляя ислам как религию Авраама, Мухаммед надеялся сделать свою проповедь убедительной и принятие ее нравственно обязательным для добросовестных последователей Моисея и Христа. Он надеялся согласить монотеистические религии между собою, возвращая их к их общему источнику. Если иудеи и христиане, думал он, искренно одобряют веру Авраама и считают его родоначальником своей религии, то они должны принять и его, Мухаммедову, проповедь, так как он проповедует им эту самую Авраамову веру и ничего более. “Авраам не был, – читаем в Коране, – ни иудей, ни христианин, – он был правоверный, мусульманин, поклонник единого Бога. Ближе всех к Аврааму те, которые следуют ему и этому посланнику (Мухаммеду) и веруют, как он: Бог глава верующих” (Сура III, 60 – 61).
Тут уже Авраам не ставится в ряду прочих пророков, и его религия не признается одной из безразлично равных форм монотеизма, а выставляется как безусловная норма для других монотеистических религий. Это еще настойчивее подчеркивается в Суре второй, данной также в Медине, как и третья: “Евреи и христиане говорят: примите нашу веру, если хотите встать на пути спасения. – Отвечай им: мы следуем вере Авраама, который отказался кадить идолам и поклонялся только единому Богу. – Скажите: мы веруем в Бога, в книгу (откровение), нам посланную, в то, что было открыто Аврааму, Измаилу, Исааку, Иакову и родоначальникам двенадцати колен. Мы верим учению Моисея, Иисуса и пророков; мы не делаем между ними никакого различия, и мы Ему (Аллаху) себя предаем. Если христиане и евреи имеют ту же веру, они находятся на том же пути; если уклоняются от него, то произведут с тобою раздор, но Бог даст тебе силу бороться с ними, потому что Он слышит и понимает все. Наша вера от Бога, и мы ей верны. Кому как не Богу давать людям религии? – Скажи им: станете ли вы спорить с нами о Боге? Он Владыка и ваш, и наш. У нас наши дела, у вас – ваши, но вера наша чиста. Скажете ли вы, что Авраам, Измаил, Исаак, Иаков и родоначальники колен Израилевых были иудеи и христиане?” (Сура II, 129 – 134).
Выражения: “наша вера от Бога” и “кому как не Богу давать людям религии?” вполне объясняют, в каком смысле нужно понимать признание Мухаммедом прочих откровений без всякого различия между ними. Все эти откровения происходят от Бога, но происходят порознь, без всякой генетической связи между собою; поэтому Коран вовсе не зависит от прежних откровений. Он согласен с ними и подтверждает их, но он, как и они, послан прямо с неба, от единого Бога. “Нет Бога, кроме Бога живого и вечного. Он послал тебе книгу (откровение), содержащую истину, чтобы подтвердить писания, бывшие прежде нее. Раньше нее Он ниспослал Пятикнижие и Евангелие для руководства людей. Ныне послал он просвещение” (Сура III, 1 – 2).
Идея постепенного откровения Божия соответственно процессу духовного развития человечества совершенно чужда Мухаммеду. Поэтому Мухаммед нигде не выставляет учение Корана как высшую ступень религиозного развития; признаваемое им превосходство этого учения, равно как и веры Авраамовой, с которой оно безусловно тождественно, состоит не в большей полноте или высшем развитии религиозной истины, а единственно только в том, что здесь эта истина остается в своей первоначальной чистоте и простоте: “наша вера чиста”. Все пророки получали чистую веру с неба, но затем она искажалась, частью от действия злого духа, частью по вине людей: “каждый раз, как мы посылали пророков, сатана примешивал заблуждение к их учению” (Сура XXII, 51).
“Мы приняли, – говорит Аллах, – христиан в завет свой, но они забыли часть наших заповедей. Мы посеяли между ними распри и ненависть, они погаснут лишь в день воскресения. Скоро они увидят, что они сделали” (Сура V, 17).
Впрочем, помимо искажений, вносимых злобою сатаны и неверностью людей, в монотеистических религиях есть и первоначальные различия, происходящие от самого Бога. Эти различия касаются не веры, а заповедей. Вера в единого Бога и Его праведный суд одна и та же во всех откровениях, но заповеди Бог дает различным народам разные. “Бог мог соединить вас всех в одной религии, но Он хотел испытать, будете ли вы верны различным Его заповедям” (Сура V, 53).
Поэтому Мухаммед, насколько он оставался последовательным, не требовал от иудеев и христиан принятия Корана как непременного условия спасения: они обязаны только исполнять заповеди своей религии: “Скажи: о люди Писания! у вас нет никакого основания, если вы не соблюдаете заповедей Божиих, данных в законе и Евангелии. Книга (откровение), полученная тобою от Господа твоего, увеличит ослепление многих из них; но ты не тревожься судьбою неверных. Верные иудеи, сабии и христиане, верующие в Бога и в последний день, и добродетельно живущие, будут избавлены от страха и мучений” (там же, 72 – 73).
Глава VI. Взгляд Мухаммеда на самого себя
Несмотря на испытанное им в “благословенную ночь” и на дальнейшие случаи вдохновения и экстаза, повторявшиеся с ним более или менее сильно и явственно при возвещении других глав Корана, Мухаммед никогда не приписывал себе сверхчеловеческого достоинства и настаивал только на истине получаемых им свыше откровений, не подтверждая их никакими знамениями и прорицаниями.
“Мухаммед только посланник Божий; другие посланники ему предшествовали. Если бы он умер или был убит, неужели вы покинете его учение? Ваше отступление повредило бы не Богу, а вам самим” (Сура III, 138).
В Суре IV находим следующее заявление об ограниченности знания у Мухаммеда: “Мы открыли тебе часть нашего посланничества; есть другая, относительно которой мы оставили тебя в неведении” “Служение посланного состоит только в проповедовании” (Сура V).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});